всего лишь выполнение совместного решения американского и российского президентов.

— Значит, вы обвиняете президента США в намерении обезоружить и тем ослабить свою страну! — воскликнул генеральный прокурор. — Это тяжкое обвинение, мисс, за которое придется отвечать, и я вынужден подписать ордер на ваш арест.

— Вы не сделаете этого противозаконного акта, — потеряв самообладание, вскрикнула Лина.

— За выполнением законов слежу я…

— Но вы грубо нарушаете его, — взволнованно настаивала Лина.

Генеральный прокурор недоуменно посмотрел на Лину Армст. Она сидела напротив него в рабочем комбинезоне, в котором была на взлетном поле космодрома.

— В чем же вы усматриваете мое беззаконие? — с высокомерной насмешкой спросил прокурор.

— В намеке на причастность президента к какому-то заговору, попирая при этом презумпцию невиновности, известную даже начинающему юристу. Дальше: огульное обвинение меня в участии в этом выдуманном заговоре, наконец, в проведении допроса без предупреждения об этом и в отсутствии моего адвоката, который немедленно доведет до сведения президента все здесь происходящее, а его честь, уважаемый член Верховного Суда Америки, я думаю, разъяснит вам сейчас мою правоту, — Лина повернулась в сторону молчавшего до сих пор седого, просто одетого человека.

Помолчав секунду, тот четко произнес:

— Допрашиваемый, предупрежденный, что его ответы могут быть использованы против него, имеет право отвечать на вопросы в присутствии своего адвоката.

— Благодарю вас, сэр. Видимо, даже генеральный прокурор страны иногда нуждается в уроках законоведения, — иронично заметила Лина.

— Это уже слишком! — вскипел маленький лысый человек, вскакивая с места. Усы его топорщились, как вздыбленная шерсть.

Глядя ему прямо в глаза, Лина сказала:

— Советую вам не срывать графика порученных мне работ. Президенту это наверняка не понравится, а назначение и смещение генерального прокурора в его компетенции.

— С утверждения сената, — крикнул взбешенный прокурор.

— Но до конца сенатских каникул отстранить вас от должности он может без его ведома.

— Может, — подтвердил член Верховного Суда. Генеральный прокурор вытирал платком вспотевшую лысину:

— Довольно! Я не намерен выслушивать ваши оскорбления!

— Уверяю вас, сэр, со взлетной полосы космодрома вы бы их не услышали.

— Вон! Сейчас же вон отсюда, грубиянка! — взорвался прокурор.

— Я полагаю контрольный магнитофон вашего кабинета был, как полагается, включен и записал всю нашу беседу? Президенту легко будет разобраться в нашем диалоге, — сухо заметила Лина Армст.

— Какой, к черту, диалог! — потерял над собой власть прокурор. — Я сказал, вон отсюда!

Лина встала, вежливо поклонилась судье и вышла, не оглядываясь.

— Я хочу знать, кто из нас генеральный прокурор, кто выше по рангу? — завопил тот ей вслед.

Лина Армст обернулась:

— Генеральный прокурор — вы, сэр. А я — налогоплательщица, у которой вы состоите на службе. Прошу прощения, — и она вышла.

Вечером того же дня ее вызвал к себе в Белый дом сам президент Америки.

Он был поражен, когда вместо привычного ему образа, сложившегося по несметным портретам отважной звездолетчицы, к нему в овальный кабинет вошла изящная, элегантно одетая в вечернее платье до пят, с обнаженной шеей, украшенной брильянтами, «красавица высшего света».

— Простите, сэр, — сказала она, — но вы вызвали меня вечером, и я постаралась достойно выглядеть, впрочем, не привычно. Вы уж простите.

— Это вы простите меня, милая мисс Лина, что я отвлек вас от важнейшего для всех дела. Но член Верховного Суда сообщил о вашей встрече с генераль… простите, с бывшим генеральным прокурором…

— Как это оперативно и прекрасно! — воскликнула Лина Армст.

— Я получил истинное наслаждение, послушав магнитофонную запись.

— Это дает вам знак, сэр, что не все ваши приближенные содействуют вам, впрочем, может быть, не понимая ваших замыслов.

— И хорошо, что не понимают. Разболтают, и тогда — пожар, паника, разврат, отчаяние, убийства и самоубийства… Подумать страшно!

— Ваши слова заставляют торопиться.

— А вы… Крепкий орешек! Если бы он успел засадить вас за решетку, вы перегрызли бы стальные прутья, — улыбнулся президент.

— Мне кажется, сэр, я действовала не зубами, а только языком.

— Он у вас острее, мой друг, чем зубы ягуара или аллигатора.

— Я способна стать хоть крокодилом, уверяю вас, сэр.

— Тогда перегрызите горло… — он понизил голос и прошептал, — этой проклятой комете!

Лина Армст улыбнулась.

— Буду стараться! — бодро ответила она.

— Я думаю, что генерал Лордкипанидзе сделала правильный выбор, остановившись на вас. А ваш спутник, этот Владимир Ильин? Вы надеетесь на него?

— Нет, сэр, не надеюсь.

— Как так? — изумился президент.

— Надеяться нет надобности, когда есть уверенность, — твердо сказана Лина.

— Ах так! Тогда желаю вам обоим успеха, — пожал ей руку президент.

— И всему миру, сэр! — закончила Лина, откланиваясь.

Владимир Ильин, проследив за отправкой на околопланетную орбиту подготовленного им контейнера с грузом, получив накануне документы на выезд и визу для въезда в США, направился в аэропорт. Он успел к отлету авиалайнера и радовался, что удалось сэкономить хоть несколько часов, за которые комета успела приблизиться к планете. Лина встречала Владя в американском аэропорту и, дружески похлопав по плечу, повела к своему спортивному автомобилю.

Небо затянулось темным пологом. Дождь перешел в ливень.

Молнии злыми зигзагами прорезали воздух, ослепительной сетью преграждая машине путь. Гром походил на канонаду бьющих им вслед орудий.

— Сколько в небе союзников у этой злобной Кары! — пошутил Владь.

Лина рассмеялась и прибавила скорость. Машина походила на скутер, мчащийся по реке, в которую превратилось вспухшее от воды шоссе. В лобовое стекло струями били фонтаны воды. Наконец, машина вылетела на взлетное поле, сбив заградительный шлагбаум. Суетившиеся около него люди остались далеко позади.

Вскоре Владь вслед за Линой забрался в ее самолет.

Лина надела шлем и услышала голос диспетчера:

— …запрещаю взлет из-за погодных условий. Немедленно явиться на командный пункт…

— Вас поняла! — ответила Лина и включила двигатели самолета, выводя его на залитую водой взлетную полосу.

Видимости почти никакой не было. Дождь хлестал сплошным занавесом, точно с неба обрушился водопад.

— Борт 4127! Прекратите движение по взлетной полосе!

— Я сожалею, — отозвалась Лина Армст. — Ответственность беру на себя, — и подняла машину в воздух.

Природа словно восстала против дерзких людей, замахнувшихся на одно из величественных небесных тел.

Диспетчер примыкающего к космодрому аэродрома не давал Лине «добро» на посадку, грозившую тяжкими последствиями.

— Какие последствия важнее: для нас с тобой, Владь, или для всей Земли?

— Садись, или давай я посажу.

— Я справлюсь, — заверила Лина.

К остановившемуся в луже самолету бежали работники аэродрома, их обогнала машина «скорой помощи». На ней-то и подъехали звездолетчики к месту старта космолета. Почти одновременно с ними туда прибыл начальник космопорта.

— Старт отменен, — строго известил он, преграждая звездолетчикам путь. — Если вы не погибли в земном полете, то в космосе я отвечаю за вас, судари мои!

Ильин поднес руку к фуражке, отдавая честь, потом вплотную подошел к командиру космопорта и напряженно посмотрел ему прямо в глаза. Генерал вдруг завертел головой, ища что-то вокруг:

— Что такое? Куда вы исчезли? Я объявил вам об отмене старта? Прошу сесть в мою машину, я отвезу вас в космопорт.

Командир космопорта все оглядывался, и было ясно, что звездолетчиков он не видит, хотя все остальные отчетливо видели, как Лина Армст и Владимир Ильин подошли к космолету, стоящему на взлетной полосе и скрылись в нем.

— Что произошло? Почему он не остановил нас? — удивленно спросила Лина Владя, когда они заняли свои места в кабине космолета.

Владимир усмехнулся:

— Он нас потерял… Видишь ли, в древнем Китае когда-то развился иллюзионизм. Бродячие артисты зарабатывали себе на жизнь тем, что пропадали куда-то на глазах зрителей. Особенно преуспевали «янцзы», владевшие искусством исчезновения в совершенстве. Они растворялись в воздухе, хотя при этом оставались на месте… Массовое внушение, или, по-иному говоря, гипноз.

— И ты внушил ему, что нас нет? — засмеялась Лина.

— Зря смеешься! Я с юности увлекался этим искусством, из озорства пробовал подшучивать над друзьями. Сначала ничего не выходило, но однажды получилось, и я здорово напугал родных… Мальчишка!

— Всегда хотела быть мальчишкой!

— Считай, стала… Не то что мальчишкам, мужикам не дотянуться, — сказал Ильин, включая приборы.

Лина набирала на клавиатуре компьютера код системы за пуска.

— Осуществим, наконец, давнюю идею Циолковского и, летя вокруг Земли по спирали, выйдем на орбиту, где нас ждет топливный контейнер для дозаправки. Не важно, чья идея. Главное — дело общее, — говорил Владь, пристегиваясь ремнями.

Лина улыбнулась ему:

— Машину-то втайне от вас готовили. А летим вместе. Через несколько секунд космолет начал разгон по взлетной полосе.

Гроза все более усиливалась. Одна из молний ударила в покрытие взлетной полосы, но космолет уже огибал Землю по спирали, набирая высоту, чтобы через некоторое время с околоземной орбиты выйти в межзвездное пространство.

Лина Армст передала президенту США сообщение, что его распоряжение, как главнокомандующего всеми наземными и космическими силами страны, выполнено и совместная русско-американская космическая экспедиция началась.

В ответ президент послал космонавтам приветствие, а Центр космических полетов пожелал Лине Армст и Владю Ильину успеха, гарантировал свою помощь и выразил сожаление о недоразумении с обычными задержками вылета космических кораблей из-за непогоды.

Лина Армст, передав управление Владю, вежливо ответила:

— Благодарим за напутствие. Рады, что избежали задержки, которая для целей экспедиции была бы губительной.

Космолет с каждым витком спирали вокруг Земли поднимался все выше и выше.

В отличие от прежних «челноков», которыми как бы выстреливали могучей ракетой в небо, где она отделялась, космолет выходил на околоземную орбиту самостоятельно. Активированное топливо в ждущем космолет контейнере предстояло использовать для заправки и при выходе в космос, и при возвращении. Активация увеличивала энергоемкость топлива за счет энергии квантов вакуума, состоящего из слипшихся частиц вещества и антивещества. Таким способом, как замышлял отец космонавтики Константин Циолковский, осуществлялся полет в межпланетное пространство и возвращение обратно. Приземляться космолет должен был в атмосфере снова по спирали, используя тормозные дюзы и трение о воздух. Для этого нужно было подойти к Земле с запада, чтобы уменьшить свою скорость за счет вращения планеты.

Пока же космонавтам предстояла филигранная работа на орбите: состыковаться не только с топливным контейнером и заправиться, но и составить космический поезд из космолета и двух ждущих его на орбите ядерных контейнеров.

По мере перехода на все более высокую орбиту вокруг Земли, она выглядела сначала гигантской чашей с неимоверно поднятыми краями, потом эти края закруглились, и чаша превратилась в часть исполинской сферы.

Косматое солнце в короне из колеблющихся языков пламени торопливо всходило с одной стороны округлого горизонта и, пронесясь по звездному небу, окружающему корабль, исчезало за другим краем, как бы накидывая покрывало на часть планеты по дуге терминатора —