встретили сочувственно революционную идею и ее результаты, которые, как они легко понимали благодаря своему образованию, означали полную потерю для испанской короны этих огромных владений» 90.
Иезуит Варгас Угарте признает, что прелаты епархии Рио-де-ла-Платы встали на сторону испанского колониального режима, когда 25 мая 1810 г. началось движение за независимость, ибо «учитывая их прошлое и обстановку, иначе они не могли поступить». Почему? Оказывается, не потому, что церковь была связана с колониальными захватчиками и заинтересована в колониальной эксплуатации, а потому, объясняет Варгас Угарте, что у церковников не оказалось… «достаточно времени» на переориентацию, и «аргентинские революционеры, отличавшиеся своим радикализмом, закрыли им путь к соглашению и осудили пх на изгнание»91. Получается, что ответственность за контрреволюционную деятельность духовенства несет вовсе не оно, а патриоты, против которых выступали церковники. Поистине иезуитская логика!
Образование Патриотической хунты в Буэнос-Айресе было встречено враждебно местным епископом Бенито Луэ-и-Риега, умершим в 1812 г. После него временно епархию возглавил священник Мариано Медрано.
Епископ Кордобы Родриго Антонио де Орельяна был одним из главарей происпанского заговора во главе с Линьерсом. Руководителей заговора по приказу патриотических властей расстреляли. Орельяна отделался арестом. Находясь под стражей, он писал властям послания, в которых заверял в своем патриотизме. Ему поверили и отпустили, но он вновь принялся организовывать заговоры и снова угодил за решетку. Вскоре Орельяне удалось бежать и возвратиться в Испанию, где он был. назначен архиепископом Авили и откуда вел кампанию клеветы против патриотов.
Епископ Сальты креол Николас Виделя дель Пино тоже враждебно встретил движение за независимость. Он вошел в контакт с генералом Гойенече, командующим испанскими войсками в Горном Перу, которому сообщал сведения о передвижении войск патриотов. Пойманный с поличным, Виделя был выслан в 1812 г. в Буэнос-Айрес и заключен под арест. Приказ о его высылке отдал командующий армией патриотов генерал Бельграно, известный своей набожностью. Виделя умер в 1812 г., так и не вернувшись в Сальту. Таким образом, все три епархии Аргентины оказались в результате войны за независимость без своих глав.
Решительные меры аргентинских патриотов выдавались испанцами и сочувствующим им духовенством за преследование религии. Командующий испанскими войсками Гойенече и помогавшие ему церковники разжигали фанатизм солдат, утверждая, что душа того, кто погибнет в войне с патриотами, «вознесется в рай». Испанцы клеветали на сторонников независимости, называли их антихристами, учениками дьявола, последователями сатаны, сторонниками религиозной войны.
Это заставило патриотов наряду с мерами против контрреволюционного духовенства применять и такие, которые опровергали обвинения в их адрес в безбожии и враждебности к атеизму. В армии были учреждены должности капелланов, на которые назначались антииспански настроенные креолы, зачастую вовсе не священники, устраивались молебны в честь победы над испанцами, бойцам разъясняли, что религия не противоречит независимости и что ее сторонники не преследуют верующих. Особенно усердствовал генерал Бельграно, которого более радикальные креолы называли «лицемером». Несомненно, однако, что действия Бельграно диктовались потребностями войны с испанцами.
Учитывая враждебное отношение церковных властей к независимости, Патриотическая хунта Буэнос-Айреса взяла под свой контроль капитулы и монастыри и предписала всем священникам читать с амвона прихожанам орган хунты «Гасета де Буэнос-Айрес». Стараниями священников, действовавших по указанию новых властей, из церковных книг были исключены места, в которых возносились молитвы sa испанского короля. Вместо этого священники стали молиться .та свободу, а потом и за республику. Все это совершалось без санкции папского престола. Церковные власти оговаривали, что изменения будут впоследствии согласованы с папой римским.
Важные решения, ставившие церковников в зависимость от правительства патриотов, были приняты конституционной ассамблеей, заседавшей в Буэнос-Айресе в 1813 г. Суверенная (конституционная) ассамблея объявила духовенство независимым от каких-либо духовных властей за пределами Объединенных провинций Рио-де-ла-Платы. Монашеские ордена тоже были объявлены независимыми от их руководства, находящегося за пределами страны. Вступление в монашеское состояние особам моложе 30 лет запрещалось. Ассамблея отменила право папского нунция в Мадриде вмешиваться в церковные дела страны, а местную церковь объявила независимой от Испании. Для руководства монашескими орденами ассамблея учредила специальный комиссариат во главе с назначаемым правительством церковником. Эти решения ассамблеи фактически вели к образованию аргентинской пациональной церкви.
Большинство членов ассамблеи были сторонниками ограничения влияния церкви. Об этом свидетельствуют и такие ее решения, как запрещение хоронить в церквах, секуляризация кладбищ, запрещение крестить в холодной воде, роспуск трибунала инквизиции. Больницы, находившиеся под контролем церкви, передавались светским властям. В целом конституционная ассамблея следовала церковному законодательству кадисских кортесов.
Виделя, епископ Сальты, обратился к председателю ассамблеи Карлосу Марии Альвеару с просьбой о помиловании. Альвеар ответил отказом. Он заявил: «Епископ должен быть проповедником мира. Его первой заботой должно быть умиротворение его паствы. Если он нарушает эту обязанность, само его высокое звание требует наказать его. Будем уважать представителей культа, но пусть они трепещут, если, к несчастью, используют святые дары против прав народа, пусть тогда постигнет их участь других преступников, и да будет им известно, что никому не дано права нарушать закон» 92.
Когда главнокомандующий армией патриотов генерал Сан-Мартин готовился к своему походу в Чили в 1816 г., правительство Буэнос-Айреса предписало ему попытаться завоевать симпатии местного духовенства, изолируя его от священников-испан-цев, которых следовало выслать из Чили в Аргентину. Сан-Мартин выполнял эти инструкции: церковников, выступавших против патриотов, он смещал с постов, высылал или арестовывал. Такую же политику проводил Сан-Мартин, освободив Лиму, столицу Перу: в 1821 г. он заставил подать в отставку архиепископа Лас Эраса, отказавшегося выполнять его приказы93, отстранял испанских церковников от исполнения их обязанностей, если они не могли представить доказательства своего патриотизма перед Очистительной хуптой (Junta de Pаста, закрыл многие монастыри, наложил контрибуцию в 20 тыс. песо на церковников 94.
Патриотические власти Рио-де-ла-Платы на всем протяжении периода войны за независимость принимали меры к обузданию церковников, враждебных освободительному движению. 18 мая J818 г. верховный правитель Пуэйредон издал приказ, по которому предписывалось всем иностранным служителям культа, не принявшим аргентинского гражданства, в течение двух месяцев покинуть страну. В результате 49 человек должпы были оставить республику.
Конституция Рио-де-ла-Платы 1819 г. лишала священников права избрания в конгресс. Испанцы и их сторонники использовали религиозный вопрос для разжигания фанатизма среди коренного населения. Местные каудильо, среди них Факундо Кирога, вели военные действия против правительства Буэнос-Айреса под девизом «Религия или смерть». Испанцы, говорилось в Манифесте к народам Генерального конгресса Объединенных провинций Южной Америки (Ла-Платы), принятом в Буэнос-Айресе 25 октября 1817 г., старались расколоть патриотов, чтобы они убивали друг друга. «На нас возводили чудовищную клевету, — сказано в Манифесте, — нам приписывали поползновения уничтожить пашу святую веру, искоренить всякую нравственность и насаждать моральную распущенность. Они ведут с нами религиозную войну, тысячами бесчестных способов сеют в умах замешательство и смятение, велят испанским епископам проклинать нас с амвонов, отлучать от церкви и при помощи невежественных исповедников распространять через трибуналы инквизиции фантастические доктрины. Этими религиозными раздорами они ссорили между собой семьи, сеяли вражду между родителями и детьми, разрывали супружеские узы, вызывали неумолимую злобу и ненависть между любящими братьями, кажется, они хотели бы внести раскол в самую природу» 95.
В 1822 г. Бернардино Ривадавия, министр внутренних дел Аргентины в правительстве генерала Мартина Родригеса, провел церковную реформу, отменившую традиционные привилегии церкви. Была конфискована собственность некоторых монашеских орденов и капитулов, запрещалось поступать в монахи до достижения 25-летнего возраста, закрыты монастыри, имеющие меньше 16 монахов (максимальное число монахов на монастырь было определено в 30). В 1824 г. были закрыты все монастыри, а их собственность поступала в казну государства, запрещен въезд в страну церковникам без разрешения правительства, члены церковных капитулов отныне назначались правительством, которое определяло и расходы капитулов; церковь лишалась права заниматься благотворительной деятельностью, для этих целей была образована светская организация — Общество благотворительности96; создавался Капитуляриый корпус (Духовный сенат) из 5 пресвитеров и 4 каноников (2 дьяконов и 2 субдьяконов), его председатель — настоятель провозглашался главой церкви в стране, жалованье ему и другим священникам выплачивало государство, десятина отменялась; семинария превращалась в Национальный колледж церковных исследований, тоже содержавшийся правительством; настоятель уполномочивался возвращать в светское состояние монахов, ликвидировался монашеский орден бетлеми-тов, руководители монашеских орденов обязывались ежегодно отчитываться перед властями; председатель Духовного сената становился верховным руководителем монашеских орденов и монастырей. Таким образом, порывались связи аргентинских церков—ников с Испанией и Ватиканом.
Государственная казна получила от продажи церковной собственности и национализации церковных капиталов весьма солидную сумму — 577 951 песо97.
Реформу поддерживали многие церковники-патриоты, в их числе настоятель кордобской епархии Грегорио Фунес; за нее голосовали 8 священников — членов конгресса.
Церковная реформа Ривадавии и сам Ривадавия на протяжении десятилетий являлись излюбленным объектом всякого рода нападок и осуждений со стороны реакционеров. Последние приписывали все последующие беды Аргентины, в том числе ужасы диктатуры X. М. Росаса, «катастрофическим последствиям» церковной реформы98. Действительно, Ривадавия был масоном, вольтерьянцем, регалистом. Аргентинец Г. Гальярдо причисляет Ри-вадавию к еретикам на том основании, что положения религиозной реформы были впоследствии осуждены «Силлабусом» и энцикликой «Куанта кура» Пия IX, а масонство — различными папскими документами99. Гальярдо следовало бы добавить, что масонами, вольтерьянцами были и другие вожди борьбы за независимость: Боливар, Сан-Мартин, Идальго.
Й все-таки их отношение к церкви определялось не столько враждебностью к религии, сколько стремлением поставить церковь на службу дела независимости, превратить ее из инструмента испанского колониализма в инструмент национальных интересов новых государств. В этом отношении регализм повых властей принципиально отличался от регализма испанской коропы и «просвещенного» абсолютизма XVIII в.
В ряде стран Западной Европы в XVIII в. предпринимались меры по подчинению церкви, в частности мопашеских орденов, интересам государства. Монастыри и их собственность, являясь феодальными институтами, тормозили развитие торгово-капиталистических отнощений, препятствовали консолидации абсолютистской власти, которая, укрепившись в XVIII в., стремилась подчинить их деятельность своему контролю. Доктрина этого нового регализма была сформулирована немецким прелатом Николаем де Хонтгеймом, заместителем архиепископа Трира, в книге «Настоящее состояние церкви и законная власть римского понтифика» (1763), изданной под псевдонимом Феброниус. Автор защищал тезис о преобладании светской (королевской) власти над папской. И хотя Феброниус был осужден папским престолом, тезис его был принят на вооружение сторонниками «просвещенного» абсолютизма и возобладал в Испании, Португалии, Франции, Австрии.
Первым ярким проявлением на практике этого тезиса было запрещение иезуитского ордена в середине XVIII в. Во Франции при Людовике XV комиссия из белого духовенства закрыла около 500 монастырей. Затем в 1786 г. в защиту регализма были опубликованы «Тезисы Эмса» немецких князей и церковных иерархов, а в Австрии император Иосиф II подчинил церковь королевской власти — закрыл 700 из 2000 монастырей, запретил церковникам поддерживать какие-либо прямые связи с папским престолом, конфисковал монастырскую собственность на 60 млн. флоринов, из которых
