подавления в Испании революции 1820 г. Ватикан надеялся на «воскресение» испанской колониальной империи с помощью штыков Священного союза. Этим надеждам не суждено было осуществиться, и в конце 1825 г. вся Испанская Америка, за исключением Кубы и Пуэрто-Рико, обрела независимость, Ватикану потребовалось еще десять лет, чтобы освободиться от испанского влияния и установить официальные отношения с ведущими республиками Нового Света.
Что касается миссии Васкеса, то он прибыл в Рим только в 1825 г., после свержения Итурбиде. Папа отказался признать его дипломатический статус, и Васкес покинул Вечный город. Он вернулся в Ватикан только в 1830 г. с требованием к папе назначить новых епископов в Мексике, которая оказалась без церковных иерархов (часть из них вернулась в Испанию, остальные умерли). Отсутствие в Мексике епископов2 вынуждало будущих священников совершать длительную поездку в Нью-Орлеан, где местный епископ возводил их в сан. Васкес сообщил папе имена кандидатов, рекомендуемых самими церковными капитулами. Васкес не настаивал на признании Ватиканом мексиканского правительства. Более того, он соглашался, чтобы назначение исходило «motu proprio» (по собственной инициативе папы), а в тексте говорилось бы о «районах, называемых Мексикой». И хотя к тому времени происпанский пыл римской курии поубавился, папа Григорий XIV согласился назначить в Мексике только апостолических викариев или номинальных (in partibus) епископов, как это делалось обычно для колониальных владений.
Когда возмущенный Васкес заявил о своем намерении вновь покинуть Рим, то папские чиновники его задержали, обещая переубедить папу. Григорий XIV вскоре умер, его преемник Пий VIII поспешил удовлетворить просьбу Васкеса, назначив «motu proprio» 5 епископов, в их числе был и сам Васкес, возведенный в сан епископа Пуэблы. В 1835 г. папский престол, наконец, признал независимость Мексики, но патронат никогда так и не был восстановлен, а конкордат не заключен. Церковь фактически была отделена от государства с той только разницей, что при консервативных правительствах она неизменно пользовалась своими «фуэрос», а при либеральных их лишалась. Однако и в том и в другом случаях церковники самостоятельно решали свои внутренние дела, в том числе назначения на духовные должности, выходя на прямую связь с папским престолом всякий раз, когда того требовали обстоятельства.
Тем временем события в Мексике после свержения Итурбиде развивались с калейдоскопической быстротой. Вповь был созван учредительный конгресс, распущенный Итурбиде. Новый конгресс выработал окончательный текст конституции. 4 октября 1824 г. была принята первая в истории Мексики конституция. Она провозглашала (ст. 4) «навсегда» католическую религию “религией мексиканской нации, запрещала исповедание любой другой и сохраняла традиционные для церкви «фуэрос». Наряду с этими реверансами в сторону церковной иерархии конституция наделяла государство правом «покровительствовать церкви путем создания мудрых и справедливых законов», заключать конкордаты, вводила «placet» (право государства осуществлять цензуру папских документов) и оставляла за государством право установить над церковью патронат. Кроме того, по конституции церковные иерархи не могли быть избранными в конгресс. Это вызвало с их стороны протесты, тем более что в конгрессе заседало несколько бывших священников, отрекшихся от сана и занимавших по отношению к церкви весьма враждебные позиции.
Стремление независимой Мексики унаследовать права королевского патроната не могло привести в восторг церковных иерархов, хотя их волновала не столько возможность установления патроната, сколько судьба их движимого и недвижимого имущества. Последующие конфликты между церковью и государством в Мексике в основном возникали при попытках последнего секуляризировать имущество церкви.
Как уже было указано в нашей предыдущей работе3, католической церкви в Мексике принадлежала половина национального богатства страны. По подсчетам Хосе Марии Луиса Моры, видного деятеля радикального крыла либеральной партии, в прошлом священника, церковь в 1832 г. владела капиталом в 180 млн. песо. Годовая рента с них доходила до 7500 тыс., 2/з этой суммы расходовались па содержание 10 епископов и 177 каноников4. Это немалая цифра по сравнению с доходом государства, который составлял в то время около 10 млн. песо, а расходы почти наполовину его превышали. Шли они в основном на содержание армии, состоявшей из 5 тыс. солдат и 18 тыс. офицеров5.
По мнению Дж. Ллойда Мечэма, в результате покровительства креольской верхушки, в руках которой находилась (за немногими исключениями) власть на протяжении почти 30 лет после провозглашения независимости, и значительного уменьшения в эти годы числа священников, влияние и богатство церкви продолжали расти6. Между тем экономическое и политическое положение страны постоянно ухудшалось.
Креольские священники, участвовавшие в борьбе против испанского господства, или погибли, или отказались, подобно Море, от церковного сана. Очистившись таким образом от «мятежных» элементов, духовенство стало еще более реакционным, чем до войны 1810 г. Новые церковные иерархи — креолы были тесно связаны с олигархией не только финансовыми интересами, но и семейными узами. Они являлись, как правило, сыновьями или близкими родственниками крупных помещиков-асьендадов, интересы которых были им близки больше, чем интересы других социальных прослоек7.
Мексика, как и другие латиноамериканские республики, освободившиеся от испанского гнета, оказалась на первых порах физически изолированной от остальных частей бывшей испанской империи, Европы и Дальнего Востока, ибо не располагала своим флотом. Росло напряжение и на северной границе страны: быстро развивающиеся агрессивные Соединенные Штаты открыто претендовали на захват мексиканских территорий. Если не считать пограничных областей, практически прекратилась внешняя торговля. Региональный сепаратизм проявлял себя не только из-за отсутствия сильной центральной власти, национального рынка, но и из-за полного упадка дорожного хозяйства, который делал зачастую невозможным посылку войск в ту или другую «бунтующую» провинцию8.
Нельзя было недооценивать и возможность реванша со стороны испанцев, удерживавших Кубу и Пуэрто-Рико. Они готовили в Гаване мощный экспедиционный корпус для броска на континент. Мексиканцы помнили, что первые конкистадоры во главе с Эрнаном Кортесом тоже прибыли к ним из Гаваны. Действительно, в 1829 г. испанцы* высадились в Тампико, намереваясь повторить авантюру Кортеса. И хотя Санта-Анна разбил их и вынудил отступить, возможность нового возвращения колонизаторов не исключалась, тем более что они надеялись па поддержку влиятельной испанской колонии в Мексике, насчитывавшей около 80 тыс. человек. Испанская угроза заставила мексиканское правительство выслать всех испанских подданных из страны. И так как торговля в значительной мере находилась в их руках, то это привело к еще большей экономической неразберихе.
В 1835 г. Соединенные Штаты захватили мексиканский штат Техас, а в 1838 г. французы высадили вооруженный десант в Веракрусе,V требуя немедленной уплаты долгов. Это вынудльтате агрессивной войны захватили больше половины территории Мексики. Но на этом ее беды не закончились. В начале 1862 г. Англия, Испания и Франция предприняли военную интервенцию в Мексику. Вскоре Наполеон III попытался превратить страну во французскую колонию, навязав ей в качестве императора своего ставленника — австрийского эрцгерцога Максимилиана. Война против оккупантов продолжалась до 1867 г., когда французы и их союзники — местные олигархи и клерикалы — потерпели решительное поражение.
Эти события развивались на фоне многочисленных военных переворотов — пронунсиаменто, заговоров, восстаний. Их было более 200 за 35 лет, прошедшие после провозглашения независимости. Только один президент — Гуадалупе Виктория смог удержаться у власти в течение положенного ему конституцией срока, а другой — Хосе Хаокин де Эррера мирно уступил бразды правления своему преемнику. Остальные были насильственно свергнуты, а два правителя — Итурбиде и Герреро казнены. За этот срок страна четырежды меняла конституцию — централист-скую на федеративную и обратно. Между 1828 и 1867 гг. форма правительства менялась 8 раз, а власть — 37 раз.
Главным персонажем этого 35-летия был генерал Антонио Лопес де Сапта-Апна, участвовавший в казни Итурбиде и борьбе против испанского десанта в 1828 г. Он попеременно находился у власти с 1833 по 1855 г. (11 раз был президентом Мексики).
«Со своим талантом к составлению планов и к организации мятежей, — писал о нем американский историк Г. Паркс, — со своей страстью к пышным зрелищам и позерству, со своей любовью к красивой внешности и своим непониманием реальной действительности, со своим легкомыслием и нечестностью, со своими чрезмерными претензиями и поразительным невежеством он был олицетворением всех тех пороков, которым более всего были подвержены мексиканские политики. Выразитель алчности генералов и ажиотистов, изменявший всему, за что он брался, Санта-Анна до конца своей жизни проявлял своеобразную мальчишескую несдержанность. Придя к власти, он украшал себя титулами и орденами, совершал бесстыдные набеги на казну, увлекался любовными похождениями, служившими предметом вульгарных сплетен, путешествовал повсюду, даже в походах, в сопровождении клеток с боевыми петухами и предавался унынию при каждой неудаче. Поэтому, несмотря на то что он четыре раза достигал диктаторской власти и четыре раза был свергнут, он умер, покинутый и одинокий, в Мексике, забывшей о его существовании» 9.
Следует ли удивляться, что именно этот беспринципный авантюрист стал лидером блока помещичьих олигархов, церковных иерархов и высших армейских чинов? Этот ультраконсервативный блок, к которому вскоре примкнули «бурбонисты», стремился установить в стране сильную диктаторскую власть со старыми колониальными привилегиями («фуэрос»). Ему противостояли либералы — умеренные (модерадос) и крайние (пурос). Первые, пользовавшиеся поддержкой «просвещенной» части помещиков и крупной буржуазии, выступали сторонниками секуляризации церковных земель и ограниченных реформ. Крайние же требовали отделения церкви от государства, национализации церковной собственности и ликвидации всех «фуэрос», введения системы парламентской демократии и федеральной формы правления. Многие консерваторы и либералы являлись членами масонских лож: первые — шотландского ритуала, которых поддерживал английский посланник в Мексике, вторые — Йоркского, связанного с США, оказывавшими на либералов определенное политическое влияние 10.
Хотя в целом церковники не только не возражали против масонских лож, но и самп в них участвовали, некоторые иерархи выступали с их резким осуждением. Так, епископ Антонио Хоакин Перес из Пуэблы в пасторском послании 20 ноября 1828 г., ссылаясь па авторитет пап Климента XII, Бенедикта XIV, Пия VII, осудил секретные общества и участие в них духовенства: «Но ни одно из зол, которое мы осуждаем, не возмутило пас больше, чем скандал, вызванный служителями бога, мира п примирения в рядах верующих не только их участием в секретных обществах, но и тем, что они занимают в них руководящие должности, учреждают их филиалы в городах и проявляют свое моральное и религиозное разложение до такой степени, что с амвона пытаются освятить масонские ложи. Опи игнорируют, что абсолютно все ложи, какое бы ни было их название, их принципы, их нелепые обряды, — запрещены, осуждены и отвергаются под угрозой строжайшего отлучения, за исключением на смертном одре (in articulo mortis), по повелению верховного викария Иисуса Христа» п. Но эти отлучения уже никого не пугали в Мексике. Масонские ложи продолжали направлять деятельность как консерваторов, так и либералов.
В 1833 г. на смену консервативному правительству к власти пришел лидер крайних врач Валентин
