иммиграции в Мексику только из католических стран; 6) отмена конституции 1857 г. и установление диктатуры, действующей в интересах церкви; 7) создание впоследствии монархического режима или в случае невозможности оного установление над Мексикой протектората одной из европейских держав; 8) экономическая политика, основанная на высоких тарифах, внутренних налогах и на поддержке монополистических компаний. Как следует из этой программы, отмечает Дж. Ллойд Мечэм, консерваторы предлагали мексиканскому народу милитаризм и средневековую религию39.
В плане Такубайи, выдвинутом Сулоагой, провозглашалось, что «церковь подвергается нападкам, с обычаями не считаются, самые подрывные идеи одобряются, собственность, семья и все социальные связи находятся в опасности»40. Реакционеры не только Мексики, но и других стран Латинской Америки выдвигали подобные клеветнические обвинения на протяжении десятилетий сначала против либеральной буржуазии, а потом против коммунистов и других прогрессивных сил.
Сулоага утверждал, что церковь считает свою собственность законной и священной, но готова в любой момент пойти на риск потерять ее, выступая в защиту веры и во имя послушания всевышнему. Церковь, по словам Сулоаги, лишили прав, а ее служителей — необходимых источников существования, она подверглась невероятным преследованиям, и никто не может оправдать их, если обратится к беспристрастному свидетельству своей совести и чистым чувствам сердца41. Подобным клерикальным пустословием этот генерал-предатель пытался оправдать свое пронунсиаменто.
Переворот Сулоаги произошел не без участия самого Комон-форта и некоторых умеренных. Комонфорт обязался осуществлять вышеизложенную программу, однако начавшийся белый террор, жертвами которого пали многие его сторонники, вынудил президента подать в отставку и покинуть страну.
Такой оборот событий позволил «пурос», обосновавшимся в Веракрусе, в согласии с конституцией 1857 г. провозгласить своего лидера — вице-президента Бенито Хуареса законным президентом Мексики. Гражданская война между реакционным блоком, захватившим власть в столице, и законным правительством во главе с Хуаресом в Веракрусе, продолжалась три года и носила чрезвычайно жестокий и беспощадный характер. Клерикалы объявили «священную войну» либералам. Сулоага отменил все антиклерикальное законодательство, принятое в период правительства Комонфорта, перечеркнул конституцию 1857 г., восстановил «фуэрос», приказал вернуть церкви проданное имущество. Его солдаты украшали себя крестами и церковными медалями, шли в бой, распевая церковные гимны, потрясая хоругвями с изображениями святых. Сулоага обратился с верноподданническим посланием к Пию IX, который поспешил послать ему свое благословение и выразить удовлетворение отменой «нечестивого» законодательства либералов. И все же Сулоага не смог вернуть церкви все «отнятое» у нее имущество. Значительная его часть оказалась, как уже было сказано, в руках иностранцев, которые при поддержке своих посольств и консульств отказались подчиниться указам Сулоаги. Попытки наложить на иностранцев контрибуцию тоже не имели успеха. В конце концов клерикалы были вынуждены убрать его, и’30 декабря 1858 г. их правительство возглавил генерал Мирамон. Он также подтвердил церковные и военные «фуэрос», но, как и его предшественник, «разжиться» деньгами па дальнейшее ведение войны против либералов не смог. Понимая, что только своими силами они не в состоянии одержать победу над правительством Хуареса, пребывавшим в Веракрусе, ведущие деятели олигархо-церковного лагеря стали подумывать о превращении Мексики в колонию одной из великих европейских держав под видом учреждения монархии во главе с каким-либо европейским принцем.
Между тем правительство Хуареса в Веракрусе продолжало энергичную антиклерикальную законодательную деятельность. Изданные им законы провозглашали отделение церкви от государства, национализацию без выкупа церковной собственности и запрещение впредь иметь ее, распускали монашеские ордена и прочие церковные конгрегации. Были резко сокращены церковные праздники, произведения искусства и книги, принадлежащие монастырям, переданы в государственные музеи и библиотеки, прерваны дипломатические отношения с папским престолом, запрещены религиозные акты вне церковных зданий, колокольный звон разрешался только с согласия полицейских властей, правительственным чиновникам запрещалось участвовать в религиозных мероприятиях или оказывать им содействие. Все эти законы принимались именем «бога, свободы и реформы», что являлось официальным девизом правительства Хуареса.
7 декабря 1858 г. правительство обязало церковь выдать ему заем в 2,5 млн. песо, т. е. на ту же сумму, которая была ранее предоставлена церковниками Сулоаге42.
7 июля 1859 г. Хуарес и его министры Мельчор Окампо, Мануэль Руис и Мануэль Лердо де Техада обратились к мексиканцам с манифестом, в котором заявили о своей решимости довести до конца отделение церкви от государства, с тем чтобы «окончательно завершить кровавую и братоубийственную войну, которую часть духовенства так долго разжигала единственно с целью сохранения своих интересов и привилегий, скандально используя свое влияние, вытекающее из принадлежащего ей богатства и религиозных функций». Антиклерикальное законодательство позволит, утверждали авторы манифеста, немедленно лишить духовенство средств, на которые опирается их вредная власть43.
12 июня 1859 г. был издан декрет о конфискации церковного имущества, в котором указывалось, что главной причиной гражданской войны в Мексике, начатой и поддерживаемой духовенством, является его желание быть независимым от гражданской власти. В декрете говорилось, что государство не может оставлять в руках своих заклятых врагов средства, которыми они так тяжко злоупотребляют, и что крайне необходимо принять все меры, способные спасти положение и общество.
Декрет передавал в распоряжение нации все имущество, которым под различными названиями владело белое и монастырское духовенство. Декрет разрешал духовенству получать вознаграждение за совершение обряда таинств и исполнение других функций своей службы. Однако ни пожертвования, ни вознаграждения не могут быть сделаны в форме земельных угодий.
Декрет упразднил все существующие в республике монашеские ордены, каковы бы ни были их названия и деятельность, так же как и все братства конгрегации и общества, примыкающие к религиозным общинам, кафедральным соборам, церковным приходам и каким бы то ни было церквам. Запрещалось основание новых монастырей, корпораций, обществ, конгрегаций и религиозных братств под любыми формой и названием.
Книги, печатные издания, рукописи, картины, памятники древности и другие предметы, принадлежащие упраздненным религиозным общинам, передавались музеям, учебным заведениям, библиотекам и т. д.
Декрет указывал, что все, кто прямо или косвенно противится или каким-либо способом сводит па нет выполнение предписаний этого закона, будут в зависимости от квалификации правительством тяжести их вины, изгнаны из республики или переданы судебным властям для осуждения и изгнания. Приговор, вынесенный компетентным судом против этих изменников, обжалованию не подлежит.
Все наказания, которые налагает этот закон, будут осуществляться судебными властями нации или политическими — штатов, о чем незамедлительно будет сообщаться верховному правительству 44.
Правительство Хуареса, стремясь облегчить переход церковных земель в руки мелких собственников, освобождало покупателей этих земель от алькабалы, предоставляло им рассрочку на 5—9 лет для погашения стоимости приобретенного имущества. За такую попытку стимулировать мелкое землевладение консерваторы обвиняли Хуареса и его сторонников в коммунизме. Ми-рамон прямо называл либералов «коммунистической партией)). Вряд ли следует доказывать, что эти мероприятия были направлены на частичную ликвидацию феодальной собственности и не носили коммунистического характера. Более того, они объективно вели к утверждению буржуазной собственности, способствуя развитию капиталистических отношений в Мексике45.
4 декабря 1860 г. в Веракрусе Бенито Хуарес иэдал закон о свободе культов, фактически отделявший церковь от государства и вместе с тем оставлявший за государством право ограничивать деятельность религиозных культов в интересах правопорядка. В частности, закон возлагал на полицию регламентацию колокольного звона, запрещал без разрешения властей проведение религиозных актов вне церковных помещений, освобождал служителей культа от службы в армии, но не от уплаты налогов и т. д.46
Три года длилась кровопролитная война против противников Реформы. Она закончилась их полным разгромом. Конфискацию и распродажу церковной собственности приветствовало подавляющее большинство населения страны. Сами церковники через подставных лиц скупали церковные поместья для личного пользования. То же делали многие представители олигархии. Они, писал в 1860 г. епископ Пуэблы Лабастида, «сейчас смотрят на потерю церковных богатств с безразличием или даже ревностно содействуют ей, чем разрушают защитный вал, прикрывающий их самих». Крупные собственники были недовольны принудительными займами, которые налагало на них правительство Сулоаги-Мирамона, находившееся на грани банкротства47. Все это сужало социальную базу мятежников и в конце концов привело к их поражению.
В конце 1860 г. столица страны была освобождена и правительство Хуареса вернулось в Мехико.
10 января следующего года Бенито Хуарес опубликовал манифест к нации, в котором указывал, что «ни свобода, ни конституционный порядок, ни прогресс, ни независимость нации не были бы достигнуты без осуществления ограничивающих власть церкви реформ. Очевидно, что никакие другие мероприятия мексиканских властей не получили столь решительной поддержки и такого признания, чтобы стать основой нашего гражданского права. Поэтому мое правительство столь решительно их защищало и откровенно развивало их весьма полезные принципы» 48.
Хуарес прибыл в столицу И января, а 12 января министр иностранных дел Мельчор Окампо направил апостолическому делегату архиепископу Луиджи Клементи ноту — указание президента немедленно покинуть страну. В ноте, в частности, говорилось: «Верховному конституционному правительству республики никоим образом не выгодно ваше пребывание в страпе после того, как нации стоило стольких жертв восстановление законного порядка и было пролито столько крови на этой земле, главным образом из-за возмутительного участия духовенства в гражданской войне» 49.
Тогда же, в январе 1861 г., была создана правительственная комиссия по приему и распродаже церковного имущества во главе с Франсиско Мехией. Комиссия действовала до 1866 г. За этот срок было конфисковано церковного имущества на сумму 62 млн. песо, из которых только Vio поступила в правительственную казну, осуществлено около 40 тыс. сделок по его продаже. Экономическое могущество церкви было подорвано, но в конечном итоге в выигрыше оказалась буржуазия, прибравшая к рукам церковные ценности. Земли духовенства, пишет Г. Паркс, серебро, золото и драгоценные камни, которыми благочестие испанцев — помещиков и владельцев рудников — наполнило соборы и помещения капитулов, стали собственностью радикальных военных и политиков. Таким образом создалась не нация мелких собственников, а новый правящий класс, которому предстояло господствовать над Мексикой в течение следующих пятидесяти лет.
Потерпев поражение, клерикалы и их союзники олигархи стали искать поддержки в Западной Европе. Они обрели покровителя в лице Наполеона III, который помышлял превратить Мексику во французскую колонию. Заручившись поддержкой Англии и Испании, Наполеон III в 1862 г. предпринял интервенцию в Мексику. Мечэм с полным основанием указывает, что «духовенство было подлинным автором французской интервенции. Полностью проиграв войну против сил конституционалистов, духовенство стало интриговать и работать над учреждением монархии под европейским руководством. Чтобы сохранить свои привилегии, мексикапское духовенство в 1821 г. предало своего законного монарха; теперь же опасаясь попести урон от действий либеральных реформаторов, клерикалы были готовы поступиться независимостью их родины» 50. Впрочем, иезуит Куэвас признает с гордостью: «К их чести, консерваторы и мексиканские епископы желали и вызвали к жизни освободительную (?) интервенцию и мексиканскую империю»51.
Архиепископ Лабастида был включен в созданный интервентами регентский совет из трех человек. Казалось, что надежды церковников осуществятся, и они с помощью французских штыков вернут себе не только былые богатства, но
