тыс. песо в год, а также выделить им земельные участки для использования в интересах миссий.
Наконец, в 1928 г. Колумбия заключила с Ватиканом соглашение, учреждающее должности военных капелланов в армии.
Все эти документы укрепляли позиции церкви по отношению к государству.
Почти полувековое господство консерваторов, опиравшихся па церковь п земельную олигархию, не принесло стране ни мира, ни процветания. За эти годы Колумбия пережила песколысо десятков кровавых гражданских войн, в войне 1879 г. погибли 80 тыс. человек, а в войне 1899—1902 гг. — свыше 100 тыс. Колумбия окончательно утратила Панаму, экономика страны оказалась под контролем иностранного капитала, большинство трудового населения продолжало жить в нищете, оставалось неграмотным: в 1912 г. из 1 млн. детей школьного возраста училось лишь около 279 тыс. Протяженность железных дорог составляла всего 1500 км. Для того, чтобы пересечь страну с севера до границы с Эквадором требовалось не менее пяти-шести недель, причем надо было передвигаться на ослах, лошадях, лодках и по железной дороге 8.
Экономический кризис, охвативший в 1929 г. всю капиталистическую систему, ослабил и без того отсталую экономику Колумбии. Ее экспорт упал, цены на кофе и другие продукты, поставляемые страной на мировой рынок, покатились вниз, многие колумбийские фирмы разорились, возникла безработица, обострились социальные конфликты участились забастовки, крестьянские выступления. Консерваторы утратили свой авторитет. В результате на выборах 1930 г. президентом страны стал умеренный либерал Энрике Олайя Эррера. В 1932 г. из-за нефтеносного района Летисии разразилась война с Перу, длившаяся девять месяцев. Она принесла неисчислимые бедствия, воюющие стороны потеряли свыше 70 тыс. человек убитыми. Трудящиеся Колумбии настаивали на проведении коренных социальных преобразований. Их обещал осуществить лидер левых либералов Альфонсо Лопес, избранный президентом в 1934 г.
Лопес попытался осуществить половинчатую аграрную реформу, способствовал расширению школьного образования, поощрял дорожное строительство, установил в 1935 г. дипломатические отношения с Советским Союзом. В 1937 г. компартия, основанная в 1930 г., впервые участвовала в парламентских выборах, секретарь ЦК Компартии Хильберто Виейра стал первым депутатом-коммунистом.
По инициативе Альфонсо Лопеса в конституцию 1886 г. были внесены существенные изменения. Трудящиеся получили право на забастовку, был установлен 8-часовой рабочий день, церковь отделена от государства, провозглашен принцип свободы совести, государственная система просвещения освобождена от церковного контроля, священникам было запрещено вмешиваться в политическую жизнь страны.
Реформы Лопеса вызвали в стане реакции бурю возмущения. Под давлением правых либералов и консерваторов Лопес подал в отставку, не дотянув до окончания президентского срока. В 1937 г. президентом страны стал умеренный либерал Эдуардо Сантос. Он заключил новый конкордат с Ватиканом, несколько урезывавший права церкви. Новый конкордат предусматривал, что епископами могут назначаться только колумбийские граждане, кандидатуры которых доляшы быть предварительно одобрены правительством. Конкордат прпзпавал примат государства в области образования, но на практике церковь продолжала, как и прежде, пользоваться особыми правами, власти избегали вступать с ней в конфликт.
В 30-е годы церковные иерархи поддерживали диктатуру Франко в Испании, осыпали проклятиями коммунизм. Еще более усугубилась такая политика в годы «холодной войны», когда США под предлогом борьбы с коммунизмом пытались подчинить страны Латинской Америки своему диктату.
Поощряемые правящими кругами США н поддерживаемые духовенством, колумбийские ультраправые рвались к власти. В 1948 г. они совершили гнусное преступление — убили лидера левых либералов Хорхе Элиесера Гайтана, выступавшего с антиимпериалистических позиций. Убийство Гайтана вызвало восстание в Боготе, во время которого провокаторы поджигали церкви и монастыри. Восстание было подавлено силой. Годом позже правым удалось посадить в президентское кресло Лау-реано Гомеса, фанатического клерикала, задавшегося целью физически уничтожать своих противников. В стране началась охота на инакомыслящих. Четыре года правления Гомеса вошли в историю под названием «эры насилия». «Правительство Колумбии, возглавляемое Л. Гомесом, говорят, самое католическое в мире, — писал один из деятелей либеральной партии того периода, Э. Франко Исаса. — Да здравствует Христос! Смерть красным! Освященное клубами ладана, оно (правительство. — И. Г.) принесло на алтарь нашего господа бога сотни и сотни убитых крестьян, так что цифра жертв достигает 100 тыс. Колумбия — самая католическая страна в мире! Да здравствует Христос! Смерть красным!»9
Сторонники Гомеса преследовали не только левых деятелей, рабочих и крестьянских активистов, но и протестантов, которых они приравнивали к коммунистам. С 1948 по 1953 г. было разрушено 42 протестантские школы, 51 протестант убит. В 1959 г. антипротестантские беспорядки вновь повторились: более 115 протестантов погибло, было закрыто 200 школ 10.
В 1953 г. власть захватили военные. Президентом страны стал генерал Г. Рохас Пииилья, продолжавший политику подавления прогрессивных сил. Пытаясь предотвратить в стране революционный взрыв, консерваторы и либералы заключили союз, предусматривавший чередование в течение 12 лет у власти каждой из партий, паритетное представительство в парламенте и принятие законов 2/3 голосов членов законодательных органов. Вскоре после этого на смену Г. Рохасу Пинильи пришел умеренный либерал Альберто Льерас Камарго.
Хотя все эти годы церковь пользовалась покровительством властей и сохраняла свои позиции, как среди духовенства так и среди верующих росло недовольство союзом церковной иерархии и олигархии, враждебностью, с которой относились духовные верхи даже к весьма умеренным посулам церковной социальной доктрины. В Колумбии при чередовании либералов п коисерва-торов у власти существенных перемен в социальном плане не происходило. Как и прежде, господствующее положение занимали олигархия и иностранные монополии, трудящиеся жили в нищете и бесправии. Этот несправедливый социальный порядок освящался церковью п преподносился верующим как олицетворение всех христианских добродетелей. Победа Кубинской революции 1959 г. была для Колумбии «громом с ясного неба», она вынудила многих служителей церкви и верующих пересмотреть свои традиционные взгляды на острейшие проблемы современности.
Победа патроната в Венесуэле
С Венесуэлой, которая отделилась от Новой Гранады в 1830 г., у Ватикана не было дипломатических отношений на протяжении всего XIX в. Правящие круги Венесуэлы, хотя и отражали интересы олигархии, в идейном плане восприняли традиции освободительной войны, колыбелью которой на севере Южной Америки являлась родина Миранды и Боливара.
Олигархия Венесуэлы была новым классом, возникшим из руководящей прослойки борцов за независимость, занявших место латифундистов колониального периода. Эти новые олигархи типа Хосе Антонио Паэса и ему подобных выходцев из народа находились под сильным влиянием просветительских идей XVIII в. и в течение многих десятилетий сохраняли предубеждения против религии и церковников. Вместе с тем онн видели в церкви неизбежное зло, которое следует подчинять интересам светской власти. Дипломатические отношения с Ватиканом могли бы только помешать проведению такой политики.
Поворот Боливара к церкви в 1828 г. встретил резкую оппозицию со стороны Паэса — верховного правителя Венесуэлы. Паэс писал по этому поводу Боливару, что в Венесуэле духовенство не пользуется таким влиянием, как в Новой Гранаде, поэтому вряд ли оно может быть полезным правительству: «Мы много трудились, чтобы разрушить ужасы фанатизма и влияние священников нд народ. Теперь они в Венесуэле редко вмешиваются в общественные дела.., Я считаю, что ваш совет поддерживать религию следует претворять в жизнь с большой осмотрительностью, учитывая, что разум нашей эпохи предпочитает свободу мысли» п.
Выход Венесуэлы из состава Великой Колумбии прошел под знаком враждебной кампании по отношению к Боливару, которого венесуэльские руководители упрекали, в частности, в том, что он изменил освободительной программе, связавшись с церковниками. Последние, естественно, тянулись за Боливаром, в лице которого они видели после 1828 г. своего главного союзника. Поэтому Паэс недоверчиво относился к служителям церкви, опасаясь, что именно они могут стать средоточием всех враждебных венесуэльской независимости сил. Для этого у него были веские основания: в 1830 г. Боливар отмечал, что в Венесуэле его гепералами являются церковники.
Конгресс Венесуэлы, йесмотря на сойротийление архиепископа Игнасио Мендеса, включил в законодательство страны закон о патронате, принятый в 1824 г. конгрессом Великой Колумбии в Кукуте. Этому закону Венесуэла оставалась верной на протяжении всей своей истории независимо от того, находились у власти либералы или консерваторы. И те и другие считали, что церковь обязана подчиняться гражданской власти, и в случаях неповиновения духовенства предпринимали против него решительные меры. Такая позиция гражданских властей, последовательно проводившаяся по отношению к духовенству в Венесуэле с первых лет независимого существования, способствовала тому, что религиозный вопрос не проявлялся здесь столь остро, как в других республиках Латинской Америки.
Приверженность правящих кругов Венесуэлы патронату отразилась и на содержании многочисленных (около 40) конституций, принятых после провозглашения независимости. Ни в одной из них церковь не наделялась какими-либо особыми правами или привилегиями. В первой же конституции Венесуэлы, принятой в 1830 г., отсутствовало какое-либо упоминание о религии. Это вызвало резкие протесты со стороны архиепископа Мендеса, который потребовал объявить католическую религию государственной, угрожая в противном случае не присягать конституции или сделать это с оговорками. Его поддержали другие церковные иерархии. Хотя Мендес в прошлом был участником войны за независимость и многие годы сражался бок о бок с Паэсом, последний отказался пойти на какие-либо уступки и выслал на остров Кюрасао его и епископов Мериды и Гвианы, отказавшихся присягнуть конституции.
Этот акт Паэса население Венесуэлы восприняло с одобрением. В период войны за независимость как патриоты, так и испанцы принимали весьма решительные меры против нелояльных по отношению к ним служителей культа. Верующие в те годы привыкли видеть церковника с оружием в руках в роли солдата, политического деятеля или арестанта. Убедившись, что их высылка не вызвала среди венесуэльцев волны фанатизма и антиправительственных выступлений, Мендес и его единомышленники пошли на попятную и заявили о своем согласии с конституцией. В апреле 1832 г. им было разрешено вернуться в Венесуэлу. Возвратившись в страну, Мендес продолжал критиковать правительство Паэса, обвиняя его в янсенизме и потворстве протестантам. Эти нападки усилились после того, как в 1833 г. конгресс отменил церковную десятину и поручил правительству выплачивать священникам вместо десятины жалованье, а также запретил им преподавать или занимать какие-либо должности в средних школах. Недовольство духовенства еще больше возросло, когда годом позже конгресс принял закон, гарантировавший свободу совести («свободу культов»), а в 1836 г. установил светскую регистрацию актов гражданского состояния. В ответ на эти меры Мендес призвал верующих к бойкоту «еретиков и иностранцев». Английский консул в Каракасе Роберт Керр Портер заявил правительству протест и потребовал обуздать распоясавшегося архиепископа. Паэс вынужден был внять протесту, ибо Портер в то время являлся единственным иностранным дипломатом в Венесуэле, а Англия — единственной страной, признавшей правительство Паэса. Поэтому, когда Мендес отказался утвердить предложенные ему правительством кандидатуры на епископские кафедры и угрожал отлучением верующим за неуплату десятины, он был привлечен Верховным судом к ответственности за отказ подчиниться закону о патронате. Суд предписал Мендесу в течение 48 часов назначить па церковные должности указанных ему священников, в противном случае он
