монашеских орденов, разрешали духовенству преподавать, иметь свои школы, заниматься миссионерской деятельностью и смотрели формально па свои патронатские обязанности, не препятствуя отношениям местного духовенства с папским престолом.
До 1929 г. епископ Асунсьона административно зависел от архиепископа Буэнос-Айреса. С 1929 г. парагвайская католическая церковь стала самостоятельной. Она располагает тремя епархиями, причем асунсьонская стала архиепископством.
В течение ряда лет церковь поддерживала режим диктатора Стресснера, но в конце 50-х годов некоторые представители духовенства стали выступать против полицейских репрессий, беззакония властей, за освобождение политических заключенных и осуществление социальных преобразований. Особо активных в этом плане священников власти преследовали, бросали в тюрьмы, высылали. В 1960 г. в Парагвае возникло Христианско-социал-демократическое движение, преобразованное некоторое время спустя в Христианско-демократическую партию, находящуюся в оппозиции к антинародному режиму Стресснера.
Парагвайские власти в целях привлечения в страну иммигрантов охотно заключали соответствующие соглашения с разного рода сектами, в основном американскими. Таким образом в Парагвае возникли сельскохозяйственные колонии мормонов, иеговистов, адвентистов, методистов, баптистов, лютеран, англикан и последователей других культов. И хотя они составляли в 1960 г. всего 0,7% населения страны (в Парагвае проживает около 3 млн. человек), они имели 165 служителей культа (почти все иностранцы), в то время как у католической церкви их было
Уругвай: черта, проведенная Хосе Батлье
В сплу целого ряда прпчиы эта небольшая страна Южной Америки с момента своего зарождения как независимое государство находилась в натянутых отношениях с Ватиканом.
В Уругвае, или Восточном береге (Банда Ориенталь), как называлась вначале эта республика, в колониальный период влияние духовенства было относительно незначительным. Монтевидео, административный центр района, славился своим портом. Он неоднократно находился под властью Бразилии, а после падения испанского владычества стал быстро заселяться иммигрантами из стран Западной Европы. Торговцы, контрабандисты, мореходцы, рыбаки, грузчики, скотоводы — таков был социальный состав уругвайского населения в начале XIX в.
В колониальное время церковный капитул Монтевидео зависел от епархии Буэнос-Айреса. Естественно, что с провозглашением независимости уругвайские власти потребовали от Ватикана учреждения самостоятельного диоцеза и назначения епископом Монтевидео уругвайца. Ватикану понадобилось около по-лустолетия, прежде чем оп удовлетворил такое требование. Это объясняется, с одной стороны, опасением ухудшить отношения с Аргентиной, не желавшей упускать возможности влиять на полоя^ение в соседней страпе, а с другой — регалистской позицией Монтевидео, которой придерживалась страна с самого начала провозглашения независимости. В своей первой конституции 1830 г. Уругвай провозгласил католическую религию государственной, заявил о своем праве на патронат, разрешил деятельность других христианских культов. Этих позиций Уругвай придерживался на протяжении многих десятилетий к неудовольствию Пия IX, побывавшего в Монтевидео в составе миссии Муци и не питавшего к его жителям особого доверия.
Отвергнув притязания уругвайцев на «независимость» от буэнос-айресской епархии, Ватикан учредил в Монтевидео генеральный викариат, который лишь в 1863 г. был наделен правом посвящения в духовный сан. В 1878 г. со смертью Пия IX и восшествием на папский престол Льва XIII Ватикан учредил епархию Монтевидео и назначил первого епископа-уругвайца.
В Уругвае две партии боролись за власть: «белые» (бланкос) и «красные» (колорадос). Первые представляли интересы крупных помещиков и скотоводов и отличались клерикализмом, вторые — либерально настроенных торговцев, ремесленников, рабочий люд. «Красные» выступали за ограничение церковного влияния. Следует отметить, что антиклерикальные мероприятия «красных» не отменялись «белыми», когда последние сменяли первых у власти.
Антиклерикальные мероприятия осуществлялись постепенно на протяжении всего XIX в. В 1837 г. был узаконен гражданский брак для некатоликов. В следующем году президент Фрук-туосо Ривера закрыл францисканские монастыри и секуляризировал их собственность.
В 1859 г. из страны были изгнаны иезуиты, в 1880 г. учреждено Бюро по регистрации .актов гражданского состояния (Registro del Estado Civil). Пять лет спустя был введен для всего населения гражданский брак, который объявлялся единственно законным, впоследствии принят закон о разводе, разрешавший новые браки. В 1909 г. было запрещено преподавание религии в государственных школах. Одновременно с этими мерами ежегодно уменьшались расходы на содержание духовенства.
В начале XX в. в годы президентства Хосе Батлье-и-Ордонь-еса (1903—1907, 1911—1915) осуществлены некоторые политические и социальные реформы, способствовавшие национальной консолидации и развитию экономики. Реформы нашли свое отражение в новой конституции, принятой в 1919 г. Она отделяла церковь от государства, что соответствовало реалvica) выступили против. Соответствующая статья конституции была сформулирована следующим образом: «Все религиозные культы являются свободными в Уругвае. Государство не признает никакой религии. Все храмы, сооруженные за счет государства, передаются безвозмездно католической церкви, за исключением часовен в больницах, тюрьмах и других общественных местах. Все культовые здания освобождаются от налогов» 19.
С принятием конституции 1919 г. государство перестало субсидировать церковь, которая обрела «свободу» сношении с Ватиканом. Патронат прекратил свое существование. Церковь, став частной организацией, получила вновь возможность обзаводиться недвижимой собственностью и обогащаться за счет дарений и завещаний. Она могла и содержать школы (частные). Этими новыми возможностями церковь не преминула воспользоваться. Если до этого она получала от государства в год на свои нужды около 20 тыс. долларов, то теперь пожертвования составили 1 млн. долларов, что, учитывая количество служителей церкви — 200 священников и монахов и 150 монахинь, с избытком покрывало все расходы. Церковь сумела использовать создавшуюся ситуацию для укрепления своей организации и расширения влияния. В 1960 г. она располагала 688 священниками, 477 церквами, 237 школьными и 45 благотворительными учреждениями20. Церковь имела также ряд организаций типа «Католического действия». И все же ее влияние было ограниченным: уругвайцы никогда не отличались религиозностью.
Государство в религиозном вопросе строго придерживается буквы конституции. Оно прервало дипломатические отношения с Ватиканом, не отмечает религиозные праздники, и хотя рождество и пасха — выходные дни, по официально фигурируют под другими названиями — «День семьи» и «Неделя туризма».
Ё 50-е годы в условиях роста революционных настроений в Латинской Америке уругвайское духовенство стало проявлять растущий интерес к социальным вопросам. Некоторые католики за участие в борьбе против реакции и империализма подверглись преследованиям и репрессиям. 29 30
Глава восьмая
В Чили, как и в других странах Латинской Америки, церковь с колониального периода принимает активное участие в политике. В годы войны за независимость духовенство разделилось: меньшинство, в основном священники-креолы, выступали за независимость, большинство поддерживало испанцев 29.
Одним из стойких сторонников независимости был священник Камило Энрикес, последователь французских просветителей, привлекавшийся неоднократно судом инквизиции по обвинению в писании и распространении «еретических» произведений. В 1812 г. Энрикес основал газету «Ла Аурора де Чили», призывавшую к борьбе против испанского господства.
Церковники — сторонники испанцев не замедлили выступить против Энрикеса. Один из них, доминиканец Тадео Сильва, предупреждал своих прихожан: «Если некоторые собираются проповедовать вам, что. ваши грехи не принесут вам чумы, войн и землетрясений, знайте: они фальшивые пророки, которые, обещая вам счастье, обманывают вас и совращают вас со стези истины». Камило Энрикес утверждал: «Так как государственная власть распространяется на свободных по своей природе людей, она должна базироваться на свободном волеизъявлении народов». Модах Мануэль Антонио Талавера пытался опровергнуть, это утверждение Энрикеса: «Какой бред! Как будто святой Павел должен был покровительствовать власти, узурпированной и установленной вероломно путем насилия при помощи волнений и восстания народов против своего монарха!»2. Но проповеди этих монахов не возымели действия.
Союзник консерваторов
После завоевания независимости «в Чили в течение целого века церковь полностью поддерживала наиболее реакционную политическую партию страны — Консервативную, во главе которой стояла помещичья олигархия, несущая ответственность за массовые убийства и всевозможные преступления. Характерно, что эмблемой этой партии было распятие» 3.
Хотя Консервативная партия возникла в 30-х годах XIX в., ее первый съезд состоялся только в 1878 г., а программа была принята лишь в 1901 г. Она провозглашала в качестве основной задачи партии «сохранение и развитие христианского социального порядка». Консервативная партия заявляла о своем полном подчинении католической церкви в вопросах веры. Именно такую линию Консервативная партия проводила на протяжении всего XIX в. и значительной части XX в.
Как же понимали консерваторы «христианский социальный порядок»? «Руководители консервативной партии, — указывает чилийский иезуит Альберто Уртадо, — выступали как защитники интересов предпринимателей. В своем большинстве они подбирались из числа богачей и наиболее видных католиков, в результате чего для страны Консервативная партия являлась синонимом католической партии»4. Антирабочие выступления церковников, их связь с помещиками и капиталистами, их сотрудничество с консервативной партией — все это способствовало потере влияния церкви на трудящиеся массы.
Но этот процесс развивался крайне медленно. Почти полтора столетия церковь сохраняла свои позиции, лавируя и приспосабливаясь к изменяющимся общественно-социальным условиям. Все эти годы церковная иерархия оставалась преданным союзником олигархии, без покровительства которой не мыслила своего существования.
Олигархия фактически находилась у власти в Чили с 1831 г., когда президентом был избран ее ставленник генерал Хоакин Прието. Фактически страной правил вице-президент Диего Пор-талес, впоследствии кумир фашистского диктатора Пиночета. Однако в отличие от последнего Порталес был хотя и консерватором, по патриотом — он отстаивал национальные интересы Чили, осуждал вмешательство армии в политическую жизнь страны, отвергал доктрину Монро. Порталес стремился сосредоточить всю полноту власти в руках привилегированной верхушки, вместе с тем он был заинтересован в экономическом развитии страны. Идеи Порталеса нашли свое воплощение в конституции 1833 г.
Конституция предоставляла право голоса только мужчинам, достигшим ’21 года, умевшим читать и писать. В депутаты могли выдвигаться только собственники, их имущественный ценз повышался в зависимости от того, баллотировался ли кандидат в палату депутатов или сенат. Конституция наделяла президента неограниченной властью5. Президент провозглашался наследником патронатского права, которым обладал испанский король. Католическая церковь объявлялась государственной, исповедание других религий запрещалось. Президент при вступлении в должность присягал охранять католическую религию и выполнять ее обряды, он уполномочивался делать главнейшие церковные назначения, выбирая на епископскую должность одного из трех кандидатов, представляемых ему Государственным советом, члены которого назначались пм же, в их числе архиепископ Чили. Президент мог распоряжаться церковной собственностью, разрешать или запрещать с согласия Государствеппого совета передачу местпому церковному начальству булл п других документов
Ватикана, вступать в дипломатические отношения с ним и заключать конкордаты. Решение спорных вопросов между церковью и государством вверялось Государственному совету.
Порталес не был клерикалом, фанатиком. Он был вольтерьянцем, «неверующим», по словам Орландо Мильяса6, но считал, что в условиях Чили поддержка духовенства из-за его влияния на верующих может принести олигархии не меньшую пользу, чем она приносила испанским властям в колониальное время. «Вы, дон Мариано, верите в религию, — говорил Порталес своему коллеге по правительству Мариано Этанье, я же верю в священников» 7.
Конституция 1833 г. просуществовала без кардинальных изменений до 1925 г., побив все рекорды долговечности таких документов в Латинской Америке.
Церковные статьи конституции с годами дополнялись и уточнялись. В 1844 г. парламент одобрил закон, разрешавший нека-толикам совершать браки согласно обычаям их
