и даже на мечты и надежды самого рабочего. Когда предприниматель пытается уничтожить в рабочем эти его мечты, то он не занимается любовью к ближнему. Рабочий же, даже если бы и хотел этого, не может чувствовать себя воодушевленным любовью к ближнему, когда он видит свою обязанность бороться против своих хозяев, когда его вынуждают бороться против них… Почему? Ради чего? Ради улучшения своего положения!»
В том же 1910 г. Рекабаррен, полемизируя с консерваторами, требовавшими оказания финансовой поддержки церкви со стороны государства, доказывал, что религиозные верования вовсе не способствуют моральному совершенствованию верующих.
Напоминая, что «низший класс» чилийского общества (чернорабочие — поденщики, пеоны в деревне и т. д.) составляет более трети всего населения страны, Рекабаррен подчеркивал, что этот класс «как в прошлом, так и сейчас живет под всеобъемлющим влиянием католической и христианской церкви. Без преувеличения можно утверждать, что ныне власть церкви над ним стала еще большей, чем прежде» 18. Однако влияние церкви не способствовало прогрессу этого класса, который продолжает жить в беспросветной нищете и невежестве.
Единственное, чего религия добилась, — это воспитания приверженцев или фанатиков религиозной доктрины, лишенной какой-либо практической моральной ценности 19.
В другой своей работе Рекабаррен писал в 1912 г.: «Нынешний мир полон церквей и религиозных учений, и все они приписывают себе достоинство быть истинными. Все они говорят о человеческом благе. Однако факт, что ни одно религиозное учение не принесло человечеству счастья. Этого было бы достаточно, чтобы доказать, что ни одно религиозное учение не принесет блага. В то же время социализм совершенствует людей и приносит подлинное счастье» 20.
Рекабаррен учил рабочих, что капиталисты используют против них два вида оружия: политическое и духовное. При помощи политического оружия, писал рабочий вождь в 1917 г., капиталисты «усмиряют мятежный дух, вызванный страданиями, гася жажду справедливости; внушая многим веру в существование души, они вселяют в них надежды на вечное загробное счастье, если здесь, на земле, сегодня они будут терпеливо переносить страдания. Класс капиталистов использует оружие религии и политики для защиты своих привилегий, для того, чтобы воспрепятствовать развитию борьбы в области справедливости и морали. Очевидно, что забвение или отсутствие внимания с нашей стороны к политическим и религиозным проблемам наносит вред тем самым действиям, которые мы ведем во имя достижения благосостояния пролетариата».
Рекабаррен считал, что если церковники и капиталисты используют религию для борьбы против рабочего движения, то рабочие вправе их разоблачать s пропагандировать свои взгляды на религию.
«Необходимо, — говорил Рекабаррен, — всеми средствами разъяснять вступающему в профсоюз рабочему, что означает „власть религии» в человеческой жизни.
Пусть проповедники любой религии грозят адом эксплуататорам, пусть они осуждают эксплуатацию и даже организуют рабочих под предлогом защиты от эксплуатации на борьбу, основанную на простом желании небольшой добавки к зарплате: все это не ведет ни к чему. Более того, все это похоже на жестокое издевательство над нашими чаяниями и правом на лучшую жизнь. Мы повторяем: бесплодна вся эта комическая и циничная деятельность церковных деятелей, коль скоро она не ведет к уничтожению причин эксплуатации и угнетения».
До тех пор, настаивал Рекабаррен, пока церковь не будет стремиться на практике к уничтожению существующей системы заработной платы и к обобщению средств производства, ее сочувствие страждущим будет пустым звуком, направленным па сохранение состояния неуверенности трудящейся массы.
Рабочие и их семьи должпы убедиться, что «религия — везде и всеми средствами — толкает людей к конформизму с нынешним положением вещей, т. е. к страданиям от колыбели до гроба… Нет на свете более мощного взрывчатого вещества, нежели верные открытия разума. И если религия делает все для того, чтобы держать в атрофированном состоянии разум человечества, то наша задача состоит в том, чтобы вызволить разум из религиозного плена, принести человечеству столько света, чтобы оно могло одолеть мрак, которым окружила его религия. Только действуя так, человек может уничтожить, испепелить все ошибочное» 21.
Отделение церкви от государства
Великая Октябрьская социалистическая революция мощным эхом отозвалась и в Чили. В стране бурно развивалось рабочее движение, наметилась радикализация средних слоев паселепия. В 1920 г. в условиях общедемократического подъема президентом страны был избрал при поддержке социалистов Артуро Алессандри, кандидат радикальной и демократической партий, обещавший осуществить социальные реформы в интересах трудящихся. В первые годы правления Алессандри были введены 8-часовой рабочий день и обязательный воскресный отдых, социальное страхование, разрешена деятельность профсоюзов. Вместе с тем Алессандри железной рукой усмирял бастующих шахтеров, по его приказу войска неоднократно стреляли в рабочих. Репрессии против трудящихся усилились после того, как в январе 1922 г. Социалистическая рабочая партия преобразовалась в Коммунистическую партию Чпли, прпсоедпппвшуюся к Коммунистическому Интернационалу.
И все же правые не доверяли Алессандри, были недовольны его проанглийской ориентацией и американские монополисты. В сентябре 1924 г. Алессандри был свергнут. В течение нескольких месяцев одна военная хунта сменяла другую. В январе 1925 г. Алессандри вновь оказался у власти. Ему удалось созвать учредительное собрание, утвердившее в том же году новую конституцию, действовавшую вплоть до фашистского переворота Пиночета в 1974 г.
Новая конституция наделяла президента большой властью (по образцу конституции США), хотя и лишала его права быть переизбранным на следующий срок. Образовательный ценз оставался в силе. Право голоса получили женщины. Но главная особенность новой конституции заключалась в том, что она отделяла церковь от государства (ст. 10). Основной закон предоставлял всем культам право па религиозную пропаганду, строительство церковных зданий, владение недвижимой собственностью. Государство отказывалось от права патроната и обязывалось в течение пяти лет выплачивать ежегодно католической церкви на ее нужды 2500 тыс. песо.
Алессандри представлял отделение церкви от государства как революционный акт первостепенной важности. В действительности же такая оценка носила демагогический характер. Ст. 10 конституции не только ни в чем не ущемляла интересов церкви, но развязывала ей руки для бесконтрольного обогащения. Церковь получила возможность оказывать большое влияние на просвещение. Государство и после принятия конституции 1925 г. продолжало субсидировать школы, находящиеся в ведении церкви. Не удивительно поэтому, что церковная иерархия и Ватикан, с которым Чили сохраняла дипломатические отношения, не только не возражали против такого отделения церкви от государства, но всячески его приветствовали.
«Церковь, — заявил с благодарностью архиепископ Сантьяго Крессенте Эррасурис, — не считает себя отделенной от государства и будет; всегда готовой служить ему» 22.
Вскоре после принятия конституции 1925 г. Алессандри был вновь свергпхт. на этот раз начальником жандармерии генералом Карлосом Ибаньесом, паходившимся у власти до июля 1931 г. Чили остро переживала последствия всемирного экономического кризиса. Стлала страдала от безработицы, резких социальных контрастов, рабочие требовали работы и хлеба. В течение последующих двух лет власть несколько раз переходила от одной буржуазной группировки к другой, в 1932 г. группа военных совершила переворот и провозгласила «социалистическую республику», в стране возникли советы рабочих и солдатских депутатов.
«Социалистическая республика» быстро пала, и после волны репрессий против трудящихся в конце того же года президентом вновь стал Артуро Алессандри, на смену которому пришел шесть лет спустя умеренный буржуазный деятель Педро Агирре Серда, кандидат Народного фронта, включавшего радикалов, социалистов и коммунистов.
Все эти годы церковь пользовалась покровительством властей и укрепляла свои позиции, в особенности в системе образования. Но страна в целом повернула влево, консерваторы — старый оплот церкви — утратили свое былое влияние, коммунисты и социалисты пользовались все большей поддержкой трудящихся. Вырос авторитет и радикальной партии, руководимой масонами и опиравшейся в основном на средние слои.
Отмечая рост в 30-х годах классового рабочего движения в Чили, иезуит А. Артудо с сожалением отмечал: «Самый серьезный недостаток этого общественного развития заключается в следующем: народ внутренне убежден, что может ожидать только от марксистов подлинных социальных завоеваний, которые коренным образом улучшили бы условия его жизни. Народ не видит в хозяевах, в большинстве католиков, искреннего желания изменить к лучшему его нищенское существование. Народ считает, что клир и епископы слишком тесно связаны с капитализмом» 23.
Не приносило пользы служителям культа и их враждебное отношение к коммунизму. «В кварталах бедноты и деревнях священники-реакционеры, — указывает О. Мильяс, — спекулируя на самых примитивных предрассудках и суевериях, приписывали коммунистам сатанинские свойства. Однако, ничто не смогло остановить развитие мощного рабочего движения и могучей массовой коммунистической партии» 24.
Тупики христианского реформизма
Первые признаки недовольства традиционным курсом церкви стали проявляться среди клерикальной молодежи, примыкавшей к консервативной партии. В начале 1930-х годов, когда в Чили резко обострилась классовая борьба, в рядах молодежной организации консервативной партии возникла группа последователей французского богослова Маритэна, выступившая за сближение с трудящимися массами на основе пропаганды реформаторских положений социальных энциклик «Рерум новарум» и «Куадра-гезимо анно» (1931 г.). Идейными вдохновителями этой группы были иезуиты Фернандес Бридель и Альберто Уртадо, а ее руководителями — бывшие воспитанники Католического университета в Сантьяго, руководимого иезуитами. Один из них, Э. Фрей, будущий лидер христианско-демократической партии, юрист по образованию, был председателем Университетской католической ассоциации Чили, генеральным секретарем Панамериканского конгресса университетских студентов-католиков. Фрей и его единомышленники покинули ряды консервативной партии и оформились в самостоятельную организацию — Национальную фалангу, названную так из симпатии к Испанской фаланге, основанной в 1933 г. Хосе Антонио Прпмо де Риверой. Новую группировку поддерживали некоторые банкиры и помещики в надежде на то, что социальная продрведь молодых клерикалов обеспечит им народную поддержку. Однако в процессе острой социальной и политической борьбы, развернувшейся в Чили в середине 30-х годов, в условиях, когда чилийские народные массы решительно высказывались против империализма и фашизма, многие лидеры Национальной фаланги стали переходить на демократические позиции, вызывая неудовольствие церковных иерархов и руководителей консерваторов.
«В 1938 г., — отмечает Луис Корвалан, Генеральный секретарь Коммунистической партии Чили, — реакция сделала все для того, чтобы убедить верующих, что в случае победы Народного фронта на президентских выборах начнутся жестокие преследования церкви и всех католиков… Народный фронт победил, и, конечно, ничего из того, что они предсказывали, не произошло. В период существования правительства Народного фронта, который возглавлял президент Агирре Серда, был назначен первый кардинал католической церкви в Чили Хосе Мария Каро, а в Сантьяго состоялся торжественный евхаристический конгресс. Церковь пользовалась широкой свободой» 25.
Все это привело к тому, что Национальная фаланга, выступавшая на президентских выборах за кандидата реакции Росса, перешла к поддержке правительства Агирре Серды, а затем и его преемника президента Хуана Антонио Риоса, в кабинете которого Эдуардо Фрей занял пост министра общественных работ и путей сообщения.
В годы гражданской войны в Испании фаланга высказывалась против Франко, что навлекло на нее гнев реакционеров. Об этом Пабло Неруда пишет в своих воспоминаниях: «Мне, например, удалось убедить некоторых из молодых руководителей движения (Национальной фаланги. — И. Г.)
