Родины! Сколь достойными имени друзей страны! Я вновь повторяю: давайте действовать, как они, и предложим какие-либо меры содействия прогрессу, оставив в стороне всякие предубеждения!» 18.
X. А. Кабальеро говорил о Декарте, что он «открыл по крайней мере дорогу к ниспровержению схоластического гнета мнений, господства предубеждений и варварства», но «добился цели своей реформы со многими издержками, потому что предубеждения были вначале сильнее, чем разум». То же самое можно было бы сказать и о самом кубинском мыслителе.
Феликс Варела (1787—1853) был священником-либералом. Он находился под влиянием идей войны за независимость в Испанской Америке, причем после либеральной революции в Испании Варела избирался депутатом кортесов. В Мадриде он голосовал за восстановление кадисской конституции 1812 г., за отмену инквизиции. Он внес па рассмотрение кортесов законопроекты о признании независимости латиноамериканских республик, о предоставлеппп Кубе автономии и постепенной отмене рабства на острове с учетом интересов рабовладельцев. Эти проекты не были приняты кортесами. Тем не менее, когда Ферди-панд VII с помощью французских штыков разогнал кортесы, Варела был приговорен к смерти. Ему удалось бежать из Испании. Он поселился в США, где до своей смерти открыто выступал в поддержку кубинской независимости.
Философ Хосе Сиприано де ла Люс-и-Кабальеро (1800-‘ 1862), получивший духовное воспитание и возглавлявший колледж Сан-Кристобаль в Гаване, был решительным противником схоластики. Он выступал против власти колонизаторов. Испанский просвитер Омобоно Ногерас называл его атеистом, двуличным, убийцей. Люс, хотя и считался духовным лицом, судя по всему, был чужд религиозному мировоззрению. Он говорил своему воспитаннику, а потом преподавателю того же колледжа Хесусу Бенигно Гальвесу: «Если когда-нибудь услышишь, что я, будучи больным, позвал священника для исповеди, знай — я сошел с ума и поэтому застрели меня».19.
Фелипе Поэй (1799—1891), кубинский ученый-натуралист открывший распространителя желтой лихорадки, писал незадолго до своей смерти: «Меня сделали христианином, не спросив моего согласия, разум же и философия превратили меня в материалиста. Я не верю в бога. Идея бога с теми свойствами, которые ей предписывают, отрицательна и не улавливается. Не признаю исповедников, таких же умников, как и я сам, и отвергаю духовную помощь церкви. В особенности же не желаю иметь ничего общего с иезуитами. Я дружу с отцом Виньясом, но в последний мой час не желаю видеть даже его тени в моей комнате» 20.
Кубинские патриоты, в особенности те из них, кто требовал отмены рабства, относились к духовенству и религии критически, отличались веротерпимостью и свободомыслием. Это нашло свое выражение даже в изменении названий сахарных заводов н плантаций (инхенио), которые в середине XIX в. становятся, как правило, светскими (до этого они носили имена святых).
Испанское духовенство на острове выступило в поддержку колониальных властей. Даже такой реакционный и проамерикански настроенный историк, как Портель Вила, вынужден признать, что во время войн за независимость католическое духовенство, за очень немногими исключениями, всегда находилось на стороне испанского деспотизма, поддерживало и оправдывало его антикубинскую политику. «Католицизм был официальной религией Испании и ее владений, государство платило церкви субсидии, церковная иерархия отличалась традиционным консерватизмом; следовательно, папы римские и епископы благословляли, испанские армии, прибывавшие на Кубу для кровавого подавления революции (подразумевается война за независимость острова 1868—1878. — И. Г.) и отлучали кубинских и некоторых испанских священников, симпатизировавших борьбе кубинцев… Наряду с фанатиками и святошами, с одной стороны, и атеистами и потерявшими веру — с другой, подавляющее большинство населения Кубы относилось равнодушно к религии или не доверяло священникам, выступая за ограничение их деятельности и влияния»21. Такую же точку зрения высказывает американский исследователь Лесли Дюарт: «Во время войн за независимость церковь решительно и единодушно, хотя и не очень эффективно, боролась против кубинских патриотов» 22.
Священники с амвона и в печати призывали к беспощадной борьбе со сторонниками независимости, они использовали исповедальню для сбора шпионской информации, которую передавали властям, в результате чего гибли многие патриоты23.
Испанцы п испанские церковники жестоко расправлялись с кубинскими священниками, уличенными в связях с патрио-
Тами. Их лишали должностей, сажали в тюрьмы, осуждали на каторгу, а иногда и на смерть, ссылали. Так, на казнь через гарроту был осужден в 1850 г. бежавший в США пресвитер Хоакин Вальдес за высказывания в поддержку Нарсисо Лопеса, предпринявшего попытку освободить Кубу за год до этого. В 1851 г. был осужден на 8 лет заключения 67-летний священник Хосе Рафаэль Фахардо-и-Гарсия за связь с Хоакином де Агуэро, поднявшим восстание в Баямо 24.
Тогда же из-за предательства церковников испанцам удалось подавить готовившееся во главе с Хоакином де Агуэро восстание в провинции Камагуэй. Священники узнали об этом от жен и родственниц патриотов в исповедальне. Доверчивые кубинки Ка-магуэя заказали накануне восстания мессу за его успех. Священники записали всех присутствующих на мессе и сообщили их имена властям. По доносу церковников были брошены в-тюрьму 80 патриотов25.
С началом войны за независимость в 1868 г. испанские церковники призвали население к повиновению колонизаторам, к борьбе с патриотами. «Знайте, любимые дети и братья, — писал в пасторальном письме к духовенству епископ Гаваны Ха-синто Мария, опубликованном 8 июня 1869 г. в газете «Ла Пренса», — что восставать против власти, взывать к мятежу, поджигать собственность26 — значит ополчиться против бога, сопротивляться его велениям, нарушать его закон. Проповедуйте, следовательно, беспрерывно вашим верующим, что они живут по воле божьей под сенью законов и властей, установленных при их рождении, что сопротивляться властям — преступление, что нарушать правительственные постановления и критиковать их незаконно, что большой грех устраивать заговоры против власть имущих, клеветать на них, позорить и принижать их. Проповедуйте, повторяю, и призывайте ваших верующих, чтобы они сторонились соблазнителей, которые отравляют их души ненавистью к существующему порядку, пробуждая в них аппетит к идеальному и фантастическому будущему. Говорите им, что счастье — это подруга’подчинения и повиновения, дайте им от нашего имени верную гарантию, что это счастье сбудется, если они покинут преступное дело. Призывайте и вдохновляйте их получить индульгенцию, предлагаемую нами» 27.
В 1869 г. испанские власти выслали на остров Фернандо-По 250 кубинцев, подозреваемых в симпатиях к восставшим, среди них было 5 священников-креолов. 30 апреля 1870 г. в Сьенфуэ-госе испанцы расстреляли настоятеля прихода в Ягуамарасе Франсиско Эккембре за освящение знамени восставших и проповедь в их поддержку. Сообщая об этом 3 мая 1870 г., «Диарио де ла Марина» лицемерно отмечала: «Да примет бог его душу с жалостью» 28.
Та же газета восторженно писала о сотрудничестве духовенства и властей в Испании в антикубинских кампаниях: «Прекрасную и радостную картину представляет r эти дни испанская нация благодаря страстным усилиям ее прелатов, которые во всех провинциях следуют по благороднейшему пути, намеченному светлейшим епископом Овьедо. Прелаты призывают своих прихожан, развивая в них любовь к родине, к формированию батальонов добровольцев для поездки на Кубу, где они разделят вместе с героической и добровольческой армией трудности, опасности и славу военной кампании» 20.
Испанские церковники собрали в 1876 г. на войну против кубинцев 1477 тыс. песет30.
Хотя подавляющее большинство испанских священников не только словом поддерживали колонизаторов, но и сражались против патриотов с оружием в руках, мамбисы (так называли сторонников независимости), как правило, не принимали к ним репрессивных мер. В десятилетнюю войну был только один случай, когда бригадный генерал Монсон, канарец по происхождению, расстрелял в селении Майари 1 февраля 1869 г. несколько испанцев, в их числе двух священников31. За это Монсон предстал перед военным судом мамбисов, по приговору которого был казнен.
Марти и церковь
Руководители войны за независимость остерегались выступать с критикой религиозного мировоззрения и роли церкви как прислужницы власть имущих, чтобы не оттолкнуть от патриотов верующих. Совсем на других позициях в этом вопросе стоял лидер Кубинской революционной партии Хосе Марти, возглавлявший борьбу патриотов за независимость в последней четверти XIX в. Марти, которого кубинцы называли Апостолом независимости, открыто критиковал не только союз духовенства с испанскими колонизаторами, но и саму религию, считая ее антинаучной системой взглядов, вредной для народа и полезной для эксплуататоров и угнетателей.
В журнале «Золотой возраст», который Марти издавал, пребывая в эмиграции в Нью-Йорке, Апостол, следуя Вольтеру, писал в 1889 г.: «Это люди сотворили богов по своему подобию, и каждый народ воображает небо на свой лад с божествами, живущими и думающими одинаково с ним. Люди создали богов, и им поклоняются в храмах, потому что человек чувствует себя маленьким по отношению к природе, создавшей и убивающей его, и нуждается в вере в нечто могущественное, которое способно по-доброму отнестись к нему и сохранить ему жизнь».
В бумагах Марти, опубликованных впервые в 1951 г., мы находим такую запись: «Католицизм был социальной необходимостью. Породившее его общество было разрушено, возникло новое — социальная необходимость изменилась, католицизм должен умереть. Он осмелился жить слишком долго, больше, чем Мафусаил. Хотя между ними есть разница. Мафусаил обладал душой бессмертной, которая пережила его. Католицизму не остается даже этой отрады» 32.
Идею зависимости религии от социального базиса Марти высказывал неоднократно. «Когда меняются условия жизни народа, — писал он в другом произведении, — меняются литература, философия и религия, которая является их частью; всегда небо было копией людей и населялось образами величественными, радостными или мстительными — в соответствии с тем, жили ли народы, их создававшие, в условиях мира, радости или в условиях рабства и страданий… Каждая историческая встряска народа вызывает в Олимпе изменения» 33.
Дворянин, священник и юрист — три змеи, свившие себе гнездо на Кубе в колониальный период, писал поэт в одном из своих стихотворений. «Кто может отрицать, сколько ран открыто, сколько зла и вредных элементов имеется в нашем народе благодаря господству католической доктрины и стремлению ее все подчинить себе» 34.
Не священник, а рабочий — вот подлинный вождь общества, провозглашал Марти. «Во сто раз больше трогает душу, когда видишь ранним февральским прохладным утром на заре не церковь, а конку, которая везет из бедных окраин на фабрики трудящихся в их рабочих спецовках, со здоровыми, загорелыми лицами, с мозолистыми руками, в которых уже в этот час белеет газета. Вот великий священник, живой священник — трудящийся!».
Марти выступал против религиозного воспитания в школе: «Поднимем это знамя и не опустим его никогда! Начальное обучение должно быть научным». Интересы народа требуют отделения церкви от государства, заявлял поэт. Одновременно он осуждал буржуазное понятие свободы совести, ничем не ограничивающее реакционную деятельность церковников. Марти призывал лишать конституционных прав представителей духовенства, пользующихся ими в борьбе с демократическим порядком35.
Внимательно следил великий кубинец за деятельностью католических церковников в США, разоблачал их сговор с крупным капиталом. В статье «Отлучение падре Мак-Глинна»Зб, опубликованной в 1881 г., Марти писал: «Религии
