готовы были пойти на союз с «папистами».
Находясь в Сантьяго, протестант Вуд участвовал в католических церковных процессиях и всячески угождал местному архиепископу, хотя последний требовал во время войны истребления «ненавистных янки». Из Сантьяго Вуд писал своей жене, что архиепископ — «славный малый и очень приятный старый джентльмен, который недавно во время ужина призывал пролить потоки американской крови» 64.
Вуду не пришлось прилагать особых усилий для того, чтобы подчинить своему влиянию церковную иерархию на Кубе. И Ватикан, и местные священники сами охотно шли в услужение оккупантам, которые представлялись им «меньшим злом» по сравнению с кубинскими патриотами. Не успели США оккупировать остров, как Ватикан поспешил назначить епископом Гаваны итальянского прелата Донато Сбарретти (впоследствии кардинала). Это был подлинно иезуитский ход. Ватикан опасался назначить на этот пост испанца, кубинца не хотел, поэтому назначил итальянца Сбарретти, чиновника статс-секретариата римской курии, явившегося на Кубу, чтобы верой и правдой служить новым хозяевам.
Назначение иностранца Сбарретти епископом Гаваны в момент, когда кубинцы освобождались от испанского гнета и завоевывали независимость, показало, насколько Ватикан не считался с национальными интересами. Поведение Ватикана вызвало возмущение кубинских патриотов: они организовали общество под председательством Сальвадора Сиснероса Бетанкура, агитировавшее за высылку с острова ватиканского посланца65.
15 июля 1900 г. 17 священников-кубинцев обратились к Льву XIII и правительству США с просьбой о замене Сбарретти кубинцем66. Такая просьба была более чем оправданна: епископ вел себя провокационно по отношению к местному населению, назначал на высокие посты церковников, совершавших в период господства испанцев преступления против патриотов. Даже Вуд отмечал, что Сбарреттп слишком мало знает кубинцев п не понимает, что враждебное отношение населения к церкви не может внезапно перемениться67.
Своим представителем в Гаване после оккупации острова Соединенными Штатами Ватикан назначил американского епископа Шапелье. На пост заместителя епископа г. Буэнавентуры был назначен американский прелат Бродерик; американский епископ Курьер также был переведен на Кубу. Напрасно кубинцы протестовали против этпх назначений. Ненависть к иноземным ирела-там была -столь острой, что, например, Бродерик без полицейской охраны не решался появляться па улице.
Президент Эстрада Пальма вынужден был выразить протест Шапелье по поводу назначения Бродерика. Эстрада Пальма заявил, что предпочел бы на месте Бродерика видеть священника немца, итальянца, поляка или даже испанца, только не американца. Шапелье не внял протесту, он пожаловался посланнику США в Гаване Герберту Д. Скайрсу, который заявил Эстраде Пальме, что подобные протесты с точки зрения интересов США неуместны68. Сам Скайрс слыл католиком-фанатиком. Ранее он занимал пост первого секретаря посольства США в Пекине, где «отличился» во время подавления ихэтуанского (боксерского) восстания. В Гавану Скайрс был назначен по рекомендации Вуда, с которым находился в родственных отношениях. Вуд также добился назначения генеральным консулом на Кубу Штейнгарда, католика, тесно связанного с американской церковной иерархией. Таким образом, основные политические посты США на Кубе оказались заняты людьми, тяготевшими к католической церкви. Из этого обстоятельства, как мы увидим дальше, Ватикан старался извлечь максимум пользы для себя.
Комментируя американизацию церковной иерархии на Кубе в период оккупации острова Соединенными Штатами, Портель Вила пишет: «Ватикан, который прежде, защищая свои привилегии на Кубе, поддерживал Испанию, немедленно после победы Соединенных Штатов примкнул к последним, и апостольский делегат, разные епископы и члены новых монашеских орденов, появившихся на Кубе, были североамериканскими гражданами на службе интересов своей страны и ее идеологии. Их никоим образом не беспокоило укрепление кубинского националистического идеала или защита республики» б9.
Портель Вила приводит факты, свидетельствующие о тесном сотрудничестве церковной иерархии с американскими военными властями, в частности о передаче важной военной информации военному министру Руту главой, ордена августинцев в США аббатом Джонсом, орудовавшим на Кубе, и уже упоминавшимся епископом Бродериком. Из приводимых Портель Вилой данных следует также, что апостольский делегат Шапелье был подлинным слугой двух господ. Находясь в Гаване, Шапелье получал инструкции как от Ватикана, так и от правительства США70. Во время панамских событий 1903 г., приведших к провозглашению Республики Панамы, в которых принимали участие ставленники Вашингтона, Шапелье предлагал правительству США своп услуги, заверяя, что он вместе с архиепископом Боготы может воздействовать на правительство Колумбии в нужном для США направлении71.
В свете этих фактов понятно, чем были вызваны уступки оккупационных властей по отношению к католической церкви на Куба. Эти уатупки проявиливь в первую очередь в обязательстве, взятом от имени Кубы генералом Вудом, выплатить католической церкви возмещение за понесенный ею ущерб в связи с распродажей церковного имущества в 40-х гедах XIX в. Окиупациои-ные власти выдали церковникам в счет возмещения 865781 доллар из почти пустой тогда кубинской казны и обязались выплачивать ежегодную ренту 5% с 2 млн. долларов, т. е. с остатка суммы, в которую была оценена некогда распроданная испанцами церковная собственность.
США не имели официальных отношений с Ватиканом, и поэтому для них конкордат, заключенный Испанией в 1851 г., не был обязателен. Во всяком случае вопрос о выплате церкви компенсации за конфискованную у нее собственность мог быть решен только самим кубинским правительством. Но оккупационные власти знали, что никакое кубинское правительство, даже состоящее из американских ставленников, в условиях, когда общественное мнение почти единодушно осуждало церковную иерархию за сотрудничество с испанскими колонизаторами и американскими захватчиками, не решилось бы сделать церкви столь щедрый подарок. Поэтому они распорядились за кубинцев. Указ о выплате церкви компенсации был подписан генералом Вудом всего за несколько дней до передачи им власти кубинскому правительству. Этим актом как бы подчеркивался тот факт, что только благодаря американцам церковь смогла получить столь значительный куш.. С тех пор церковники из чувства благодарности всегда находились на стороне Вашингтона против Кубы, отмечает Портель Вила72.
Мечэм считает, что Вуд своим решением создал условия для последующих гармоничных отношений между католической церковью и кубинским буржуазным государством. «Это было счастьем, — пишет Мечэм, — что именно американец и некатолик смог предупредить грубую атаку на церковь. Если бы такая же сдержанность по отношению к церкви была проявлена в других латиноамериканских странах, то достойные сожаления религиозные конфликты никогда бы там не возникли» 73. Из этого текста можно сделать вывод, что обвинения патриотов в адрес церковной иерархии якобы были не обоснованны п все сводились к их желанию лишить ни в чем не повинную церковь компенсации за ее собственность, конфискованную некогда испанцами. О том, что конфликты между церковью и государством в Латинской Америке порождались в первую очередь политической позицией духовенства, выступавшего в роли союзника колонизаторов и олигархии, Мечэм счел за благо умолчать.
Генерал Вуд секуляризировал кладбища, но оставил в руках церковников прежние захоронения, хотя и подчинил их контролю светских властей. Он узаконил развод, изъяв бракоразводные дела из компетенции церкви и передав их гражданским судам. Вместе с тем Вуд сделал важную уступку церковникам: отменил решение своего предшественника Брука, объявившего единственно законным гражданский брак, и узаконил также церковно-религиозный брак. Вуд прекрасно отдавал себе отчет, что, поступая так, он действует вопреки воле подавляющего большинства кубинцев, которые, по его же собственным словам, «категорически и с ожесточением» отстаивали гражданский брак74.
Но американские оккупационные власти не считались с интересами и мнением кубинцев. Империалисты Соединенных Штатов хотели с помощью католической церкви поставить народ Кубы на колени.
Иезуиты первыми по достоинству оценили эту политику США. Не успели американцы захватить Кубу, как иезуиты со свойственной им проницательностью и приспособленчеством «поспешили присягнуть на верность звездно-полосатому флагу» 75.
Далеко не дружественные прогрессивной Кубе американские исследователи Вайярт Мак Гаффи и Клифорд Барнетт пишут: «Руководители крупнейших революционных движений в кубинской истории подвергали церковь острым нападкам, ассоциируя ее, всегда находившую поддержку в господствующих классах, с правительственными кругами и империализмом» 76. Об этом свидетельствуют многочисленные документы и высказывания кубинских политических деятелей.
В декабре 1898 г., несколько месяцев спустя после захвата острова Соединенными Штатами, кубинская газета «Эль Грито де Хара» писала: «Куба, как и все страны Латинской Америки, была пристанищем и золотоносной жилой для честолюбивых испанских прелатов, изгнанных за различные проступки из своих епархий в метрополии. Сюда они прибывали мепыпе всего для того, чтобы проповедовать церковные догмы, католическую веру, мораль. Здесь опи проявляли свою страсть к власти, веру заменяли наживой и ростовщичеством, благотворительность — тиранией. Богом большинства священников был подлый металл. В период своего господства они не думали о спасении душ или напутствиях умирающим, а стремились сколачивать состояния, властвовать, собирать церковные подати» 77.
Такие же взгляды высказывали и руководящие деятели кубинского освободительного движения. Т. Эстрада Пальма писал: «Католицизм лишился христианского духа, превратившись в языческую теологию — запутанную, темную и зловещую, в схоластику, которая не учит, не убеждает, а только раздражает, в схоластику гневливую, эгоистическую, прикрывающую грубое язычество». Энрике Хосе Барона (1849—1933), видный кубинский патриот и просветитель, отмечал: «Испания установила в Новом Свете культ — карикатуру на религию, — основанный на неумном фанатизме, смесь противоречивых предрассудков и пустого ритуа-лизма… Христианство в Америке для высших классов стало удобной подушкой для блаженных снов, свободных от бурных угрызений совестп за пх пороки, если не преступления. А для духовенства — неприступной крепостью, под охраной которой они могли предаваться всем своим страстям. Для народа же религия стала еще одной машиной, угнетавшей его и выжимавшей последние соки в обмен на химерические обещания» 78. «Религия — это не истина, — говорил Барона, — а утешение… Бог — это мягкая подушка нашего невежества» 79.
Подобные же взгляды высказывал видный деятель освободительного движения Мануэль Сангили (1848—1925). Он называл кубинский народ «самым неверующим на планете». На Кубе, говорил он, «нет религии, если что есть, то это религиозное фарисейство; здесь идут рука об руку безверие и невежество, я не зпаю, есть ли более невежественные в мире, чем так называемые духовные наставники нашего народа, которым он в значительной степени обязан своим глубоким неверием» 80.
За четыре года американской оккупации острова мнение кубинцев о католическом духовенстве нисколько не изменилось. Вскоре после ухода американцев кубинская газета «Эль Мундо» писала: «Духовенство утратило свое влияние на Кубе. Наш народ испытывает отвращение к рясе. Еще живо воспоминание обо всем том зле, которое причинило духовенство нашей стране. Церковники на Кубе были герильеросами81, шпионами и информаторами. Они пытались в школах учить детей кубинцев ненавидеть их родителей, а испанских детей — уроженцев Кубы — ненавидеть их родную землю. В их школах господствует порок… Они все еще находят дураков, которых могут эксплуатировать, одурманивая глупыми сказками. Наш народ вовсе не нуждается в священниках, он прекрасно может обойтись без них» 82.
Политика католической церкви, служившей сначала испанским колонизаторам, а потом американским оккупантам, вызывала негодование и возмущение патриотической общественности. Следует
