оказывали содействие с тем, чтобы благоприятным образом изменить существующие скверные условия».
Невзирая на жестокие п порой очень грубые и нелепые нападки реакционного клира, коммунисты, напоминал Блас Рока, всегда избегали и будут избегать всего того, что могло бы означать пусть даже самые незначительные обиды или оскорбление чувств и религиозных убеждений верующих.
В заключение Блас Рока так определял отношение кубинских коммунистов к религии и верующим.
Коммунисты борются за замену капиталистического строя, объединяясь с массами независимо от их вероисповеданий в борьбе за их справедливые требования и за социализм, благодаря которому эти массы освободятся от религиозных предрассудков с помощью научной и воспитательной пропаганды, основанной на диалектическом материализме.
Коммунисты за самую широкую свободу вероисповедания и практического отправления культа гражданами, которые вольны выбирать любую религию или не исповедовать вообще никакой религии.
Коммунисты против всякого насилия или антирелигиозного преследования и раз и навсегда отвергают все то, что может оскорбить или обидеть религиозное чувство верующих. Коммунисты считают своим долгом работать с рабочими и крестьянами во имя их собственного освобождения.
Коммунисты за самое полное отделение церкви от государства и школы; они отвергают прямые или косвенные привилегии церкви. Они требуют прекращения всякого рода преследований или дискриминации любого культа или верования.
Таковы позиция и долг коммунистов.
Другой видный коммунистический деятель того времени, Хуан Маринельо, в своих многочисленных выступлениях в парламенте и печати также разоблачал антинародную деятельность реакционных церковников. Он указывал па то, что в частных (церковных) школах использовались учебники, в которых восхвалялись Гитлер, Муссолини, японский император Хирохито, латиноамериканские диктаторы и подвергались нападкам демократические деятели, борцы за независимость. В этих же школах многие церковники открыто вели фалангистскую, фашистскую и нацистскую пропаганду91. Маринельо отмечал, что речь идет не о борьбе с религией или с церковью как с религиозным институтом. Народносоциалистическая партия приветствует совместную борьбу католиков и коммунистов за лучшее будущее Кубы, именно поэтому она требует положить конец профашистской деятельности церковников. Маринельо требовал регламентировать, как предусматривала конституция 1940 г., деятельность частных (церковных) школ, поставить ее под государственный контроль. Вместо этого буржуазные правительства Кубы поощряли реакционную деятельность церкви, подвергая гонениям и преследованиям подлинных патриотов Кубы — коммунистов.
В 1941 г. главой католической церкви на Кубе был назначен архиепископ Мануэль Артеага Бетанкур, отпрыск крупной помещичьей семьи из провинции Камагуэй, предки которого принимали участие в движении за независимость в XIX в. Сам же Артеага придерживался крайне реакционных воззрений. Он установил тесную связь с Батистой, занимавшим в 1940—1944 г. пост президента Кубы и щедро финансировавшим из государственной казны строительство различных церковных учреждений.
Не менее тесные связи духовенство поддерживало с правительством президента Грау Сан-Мартина (1944—1948), также щедро снабжавшим церковников деньгами, в частности им было предоставлено 200 тыс. песо92 якобы на реставрацию гаванского собора. Всего же только от ренты Национальной лотереи, которой распоряжалось правительство Грау, церковники получили свыше 1 млн. песо93.
В 1945 г. папа Пий XII назначил Артеагу кардиналом, первым в истории Кубы. Когда новый кардинал возвратился из Рима в Гавану, ему была устроена пышная официальная встреча и в его честь дан государственный прием в президентском дворце.
В 1946 г. в Гаване североамериканские монахи-августинцы учредили католический университет св. Томаса из Вильянуэвы, получивший в 1950 г. право выдавать полноценные университетские дипломы. Деятельность университета финансировали крупнейшие кубинские миллионеры. С 1956 г. католический университет ежегодно получал государственную субсидию 250 тыс. песо.
В 1947 г. в Гаване состоялся I кубинский евхаристический конгресс, получивший широкое освещение в печати и по радио.
Многочисленные церковные публичные манифестации (мессы, конгрессы, торжественные молебны)’, деятельность церкви в области образования (поддержка реакционной печати и радио) создавали перкви искусственный авторитет, не соответствовавший подлинной степени ее влияния на верующих, большинство которых продолжало относиться к религии индифферентно.
По данным иезуита Густаво Амиго Хансена, самая массовая клерикальная организация «Католическое действие» насчитывала в 1949 г. всего около 24 тыс. членов, из них: Мужская организация (быв. Ассоциация рыцарей-католиков)’ — 8 тыс., Молодежная организации (быв. Федерация кубинской молодежи)’ — 4,5 тыс., Организация девушек — 9 тыс., Лига дам — 2,5 тыс. Университетская католическая организация насчитывала тогда всего около 400 членов из общего числа студентов 10 тыс. человек. Основанная в 1942 г. иезуитом Мануэлем Фойяка партия социал-хрн-стиаиской демократии пользовалась ничтожным влиянием.
Подавляющее большинство церковников на Кубе до революции 1959 г. составляли иностранцы, в основном испанцы, известные своим сочувствием режиму диктатора Франко.
Ведущая роль в католической церкви на Кубе принадлежала иезуитам. Под их контролем находилась светская деятельность церкви и католическая школьная сеть, в том числе колледж «Белен» и действовавшая при нем электромеханическая школа, готовившая техников для промышленности. Согласно решению американских властей кубинцы могли поступать в высшие учебные заведения США соответствующего профиля, только сдав экзамен в колледж «Белен». До 1952 г. иезуиты, действовавшие на Кубе, входили в испанскую провинцию, руководство которой находилось в Мадриде. Затем они были выделены в Антильскую подпровинцию во главе с иезуитом (кубинцем по национальности) Даниэлем Бальдаром, подчинявшуюся непосредственно «черному папе» —- генералу иезуитского ордена с местопребыванием в Ватикане.
Теперь буржуазные политики заигрывали с церковниками. В 1948 г. правительственный кандидат в президенты Карлос Прио Сокаррас, чтобы заручиться на выборах поддержкой церкви, развелся с женой, с которой жил в гражданском браке, и вновь женился, оформив на этот раз только церковный брак. В тех же избирательных целях Прио Сокаррас выступил с докладом «о христианском влиянии на эмансипацию Кубы», утверждая вопреки общеизвестным фактам, что церковь являлась сторонницей независимости в годы борьбы против испанского господства.
В период президентства Карлоса Прио Сокарраса (1948— 1952) связь церкви с правительством еще более укрепилась. Прио Сокаррас был первым кубинским президентом, официально провозгласившим себя католиком. В одном пз выступлений он признавался: «Я сам выполняю обряды католической религии, п я рад заявить об этом как президент республики». Ему же принадлежит фраза: «Католическая церковь — мать-благодетельница для большинства кубинцев». В свою очередь церковники поддержали кандидатуру Антонио Прио — брата президента, известного казнокрада, на пост алькальда Гаваны. В конгрессе ставленникп клерикалов потребовали запретить Народно-социалистическую партию. Все это устраивало реакцию и стоящих за ее спиной империалистов США. продолжавших, как п 50 лет пазад, распоряжаться судьбами Кубы.
Церковники агитировали за «христианское» решение социальных проблем. В чем это решение выражалось, можно судить на примере аграрного вопроса, одного из самых острых и наболевших на Кубе. Предложенный ими план аграрной реформы не только пе предусматривал национализацию латифундий и земель, прппадлежавшпх иностранным монополпям, а требовал «уваженпя к закопным интересам иностранцев», установления «гармоптттт» между сельскохозяйственными рабочими и латифундистами.
В одной из резолюций, принятых участниками Первой католической социальной недели в 1951 г., говорилось: «Социальные классы нуждаются друг в друге. Капитал и труд в равной степени нужны и важны в экономическом производительном процессе. Интересы социальных классов совпадают. Без труда не может быть капитала, без капитала не может быть труда» 94.
Эта проповедь классового мира и сотрудничества в духе энциклики Льва XII «Рерум новарум» заканчивалась предложением установить на Кубе корпоративные порядки фашистского типа.
Союзники Батисты
Когда в 1953 г. в результате переворота к власти вновь пришел ставленник Вашингтона Фульхенсио Батиста, церковь, восхвалявшая до этого Прио Сокарраса, стала возносить молитвы в честь нового правителя Кубы. «Режим Батисты, — признает американский исследователь Лесли Дюарт, — был отмечен невиданным количеством епископских благословений в течение шести с половиной лет его существования» 95.
Как только Батиста занял президентский дворец, к нему поспешил епископ Альфредо Мюллер, который от имени кардинала Артеаги приветствовал новоиспеченного диктатора словами, сказанными некогда Пием XI в адрес Муссолини: «Вы явились инструментом провидения в деле освобождения нашей родины от зол и песчастий».
Всем было понятно, о каких «несчастьях» идет речь. Батиста сразу же после захвата власти объявил вне закона Народно-социалистическую партию, отменил элементарные демократические свободы, заполнил тюрьмы патриотами и борцами за национальное освобождение.
Диктатор со своей стороны не остался перед церковниками в долгу. Через свою жену Марту Фернандес Миранду он щедро финансировал их мероприятия. Ни одна официальная церемония не проходила без участия церкви. Несмотря на зафиксированное в конституции отделение церкви от государства, в казармах, полицейских участках строились часовни, устраивались молебны.
В период диктатуры Батисты из всех политических организаций только клерикальные пользовались неограниченной свободой в своей деятельности. Число их продолжало расти. В 1954 г. были созданы Движение интеллектуалов и специалистов — католиков Кубы и Союз артистов-католиков. В том же году в Гаване заседал V Межамериканский конгресс «Католического действия». В 1956 г. в Гаване проводились Национальная ассамблея и слет всех организаций «Католического действия». Год спустя клерикальный деятель Мигель Фигероа-и-Миранда с удовлетворением отмечал, что, паконец, настал час, когда «священник вышел из ризницы, стал частым гостем в домах, появился на радио и телевидении, когда умножились религиозные организации и кубин-сКнй католицизм научился громко говорить и эйергиЧйо защищать принципы своей веры»
Влияние церкви, однако, распространялось в основном на правящие классы. Попытка «социально сознательных» церковников и клерикалов проникнуть в рабочую массу, создать католические профсоюзы, вдохнуть жизнь в демохристианскую партию успеха не имела. Да и церковная верхушка, как и господствующая олигархия, не проявляла к такого рода экспериментам большого интереса. Она чувствовала себя надежно под опекой американского империализма и его ставленника Батисты и не считала нужным прибегать к религиозно-социальной демагогии для укрепления своих позиций. «Неоднократные попытки „Католического действия», — пишет Мечэм, — связать церковь с жизнью и интересами низших классов принесли мало результатов к 1959 г. Церковь продолжала быть связанной с богачами и империализмом. Католическая иерархия даже отказалась опубликовать энциклику „Мир на земле» лапы Иоанна XXIII, считая его „,полу-коммунистом». Церковь представлялась разложившимся организмом, проводящим антинародную политику, за что подвергалась критике со стороны лидеров революционных движений» 97.
К такому же выводу приходят Мак Гаффи и Барнетт: «Церковные храмы по-прежнему были расположены почти исключительно в городах. В сельских местностях формальная религиозная жизнь крестьян, как правило, ограничивалась случайными посещениями священника для совершения крестин. Церковные организации в основном состояли из женщин средних классов. В целом мужчины считали, что религия — дело женщин… Только в богатых районах, таких, как Мирамар в окрестностях Гаваны, все члены семейств постоянно посещали богослужения. Большинство кубинцев, вступавших в монашеские ордены, также являлись выходцами из высшего класса» 98.
Католическая церковь не поднимала своего голоса против беззаконий и преступлений тиранического режима Батисты. В июле 1957 г. церковная иерархия объявила, что она «вне политики и выше всех политических партий». «Нечувствительность кубинской католической элиты, — пишет Мечэм, — к несправедливостям дореволюционного социального положения и решимость иерархии отделываться молчанием (по отношению к Батисте) вызвали критику в ее адрес и даже раскол в католическом лагере» 99.
Особое недовольство позицией
