потребовавшие разгадки; и, наконец, коварное время сделало из его рубайята анаграмму, произвольно перетасовав стихи и разрушив связный ход мыслей. Лестно было бы надеяться, что с последними двумя частично удалось справиться, и уступить теперь место философам для окончательной расшифровки.
Однако сам же Хайям учит, что Истина недостижима. И, внимая его предостережению, прекрасно осознаю: едва ли я был прав во всех своих выводах и догадках, когда пытался разгадать его рубайят; может быть, и все выводы в целом — всего лишь прекрасная иллюзия. Но хотелось бы верить, что какие-то крупицы истины в этой работе есть, и что она хоть немного поможет постичь непостижимое — поэзию Хайяма.
Глубоко благодарный всем, помогавшим мне в этой работе, особую признательность хочу я выразить Азиму Шахвердовичу Шахвердову, составителю многотысячной коллекции стихов в форме рубаи, за отеческую помощь, уберегшую меня от многих ошибок в работе над переводом
Игорь Голубев
Примечания
1 Fitsgerald E. Rubaiyat of Omar Khayyam. London, 1859.
2 Легенда записана в хронике «Собрание летописей» историка Фазлулло Рашидиддина (1247-1318). Ее подробный пересказ есть в статье: А. Болотников. Омар Хайям// «Восток», вып. 2. М.-Л., 1935.
3 Swami Govinda Tirtha (Datar). The nectar of grace. Omar Khayyam’s, life and works. Allahabad, 1941, p. 34.
4 Султанов Ш., Султанов К. Омар Хайям. (Серия «Жизнь замечательных людей») М., 1987, с.310.
5 Омар Хайям. Трактаты. Пер. Б. А. Розенфельда. М., 1961, с. 156.
6 Подробно познакомиться с эпохой Хайяма, с людьми, окружавшими его, с научными, религиозными и политическими проблемами его времени, а заодно и с современными взглядами на Хайяма как поэта и философа (которые во многом представляются мне спорными) — можно по уже упомянутой книге из серии ЖЗЛ.
7 Рукопись B.N.S.P.1458. И эта, и упомянутая далее рукопись с библиотечным индексом — из фондов Парижской Национальной библиотеки, опубликованы в изданиях:
1) Omar Khajjam. Rubaijatjanak kisebb keziratai a Parisi bibliotheque Nationale-ban. Szeged, 1933.
2) The principal manuscripts of the ruba’iyyat of Umar-i-Khayyam in the bibliotheque Nationale, Paris, V.1. London, Szeged, 1934.
8 Ворожейкина З. Н. Омар Хайям и хайямовские четверостишия.// Омар Хайям. Рубаи. Л., 1986, с. 36.
9 Омар Хайям. Тарабханейе робайате хакиме Нишапури. Тегеран, 1963.
10 Жуковский В. А. Омар Хайям и «странствующие» четверостишия.:
«Ал-Музаффария», сборник статей учеников В. Р. Розена. СПб, 1897, с. 320 и с. 325.
11 «Конечно, наивно объяснять «противоречия» в творчестве Хайяма только «сменой настроений». Бесспорно, что творчество Хайяма имело свою историю, мировоззрение его сложилось не сразу». (Морочник С. Б. и Розенфельд Б. А. Омар Хайям — поэт, мыслитель, ученый. Сталинабад, 1957, с. 78).
12 «Учение суфизма состояло в том, что все проявления живой и мертвой природы являются эманацией (истечением) абсолютной истины, т.е. бога. Человек, являющийся последним творением бога, должен стремиться к слиянию с ним, для чего он должен отказаться от всех материальных благ, подавить все желания и стремления, кроме стремления к слиянию с божеством». (Морочник С. Б. и Розенфельд Б. А. Омар Хайям — поэт, мыслитель, ученый. Сталинабад, 1957, с. 15-16).
13 См., например: Ибн Туфейль. Повесть о Хаййе ибн Якзане // Средневековая андалусская проза. М., 1985, с. 199-278.
14 См. также:
Бертельс Б. Э. Суфизм и суфийская литература // Избранные труды, т.3. М., 1965.
Ислам. Краткий справочник. М., 1983, с. 104-107.
Фиш Р. Джалаледдин Руми. М., 1985, с. 136-140.
15 «Хайям, как видно из его философских трактатов, был знаком с учением суфиев, но мировоззрение его сложилось не на основе суфийской мистики, а вопреки ей». (Морочник С. Б. и Розенфельд Б. А. Омар Хайям — поэт, мыслитель, ученый. Сталинабад, 1957, с. 158). 16 Qifti. Tarikh al-hukama. Leipzig, 1903 s. 243-244. Цитируется по изданию:
Омар Хаййам. Трактаты. Пер. Б. А. Розенфельда. М., 1961, с. 59.
17 @Омар Хейям (ум. 1123) в своих бессмертных четверостишиях (робаийятах) высказывает потрясающе-неотрадные суфийские воззрения на жизнь, на ее смысл или, вернее, бессмысленность, на суетность всего». Энциклопед. словарь «Гранат», 7-е изд., т. 31, с. 624-625.
«Колебания между верою и неверием, между материализмом и идеализмом характерны для философских взглядов поэта. Эти колебания определили противоречивость основных мотивов его рубаи: пессимизм и скепсис, наряду с культом вина и наслаждений, бунтом против бога и судьбы». (Алиев Р. М., Османов М. Н. Омар Хайям. М., 1959, с. 4).
18 Омар Хайям. Пер. Б. А. Розенфельда. М., 1961, с. 59.
19 Омар Хайям. Трактаты. Пер. Б. А. Розенфельда. М., 1961, с. 165.
20 В одной из версий завершающая фраза звучит целиком по-арабски — на языке самого Аллаха: «Кумир высокомерный, преступна бойня Твоя!»
21 Омар Хайям. Четверостишия. Пер. О. Румера. М., 1938, с. 6.
22 Болотников А. Омар Хайям / Стихотворные переводы Л.Некоры // «Восток», вып.2. М.-Л., 1935.
ЧЕТВЕРОСТИШИЯ
1. В БЕЗМЕРНОСТИ НЕБЕС,
УКРЫТЫЙ СИНЕВОЙ…
1
Ты солнце в небеса возносишь — и опять
Пылинкою в луче лечу Тебя искать.
Не в силах наш язык воспеть Твое величье,
Не может разум наш измерить Благодать!..
2
Как дивно вылепил мой облик бренный — Ты,
И сердце подарил, и дух нетленный — Ты.
Тобою создан был венец вселенной — я!..
Но создан я Тобой!.. Отец вселенной — Ты.
3
И глазки муравья Ты светом озарил,
И ножки комара Ты силой одарил!..
Но вот воспеть Тебя настолько я бессилен,
Что кажется: хулил, а не благодарил.
4
Как восхвалить Тебя? Паря над небесами,
Сжигающий восторг как передать словами?
Тебя ли измерять безмерностью миров —
Пылинок, всосанных в бушующее пламя!
5
Задумал, воплотил, привел меня сюда…
Твоим доверием душа моя горда.
Ты изначально был, и есть, и будешь вечно,
А я — на краткий строк. Уйду… Скажи: когда?
6
Сказал я: «Мир — Твое прекрасное творенье,
Вон звезды светятся, Твоей прикрыты тенью…»
«Неверно! — был ответ. — Слиянны Я и мир.
Кто видит тень Мою, тот жертва заблужденья».
7
Бог есть, и все есть Бог! Вот средоточье знанья,
Почерпнутого мной из Книги мирозданья.
Сиянье Истины увидел сердцем я,
И мрак безбожия сгорел до основанья.
8
Вкруг сокровенного струится зримый свет.
Ядра-жемчужины никто не видел, нет.
Уж так любой речист! А вот спроси, все это
Откуда истекло? Молчание в ответ.
9
Не соблазнят меня ни малою ценой,
Ни царскою казной, ни властью неземной
Предать любовь к Тебе — блаженный плач ночной,
Продать сокровище — алмаз бесценный мой.
10
В загадки вечности никто не посвящен,
Никто не преступил невидимый заслон.
Бессилен ученик, бессилен и учитель:
От смертной матери любой из нас рожден.
11
О, не запятнанный земною чистотой,
Не обесчещенный безгрешностью святой!
Все сотни тысяч солнц — пыль на Твоей дороге,
Все сотни тысяч лиц — прах под Твоей стопой.
12
Господь! Вникающий во все желанья — Ты,
Вознаграждающий за все страданья — Ты.
Зачем я буду вслух Тебе о тайне сердца?
Все тайны знающий — всей мерой знанья — Ты.
13
К ногам Твоим, Господь, уж был готов упасть я,
Ты поддержал меня и отстранил несчастья.
Не хочешь Ты, чтоб я колени преклонял?..
Но мне не обойтись без Твоего участья.
14
Ты безнадежного больного исцелишь,
Ты в самый горький час печали утолишь.
Пока я про одну поведаю занозу,
Ты двести тысяч их из сердца удалишь.
15
Я душу в дар несу, я от восторга пьян!..
Но одарять Тебя — как «тмин везти в Керман».
И все-таки прими с такой же добротою,
Как взял у муравья подарок Сулейман.
16
Когда-то дивный Лик был в небе виден нам…
Но не понравилось ревнивым небесам,
Что был прекраснее рассветов и закатов
Твой Лик блистательный, открытый всем глазам.
17
Ты в тайнописи скрыл основы Бытия,
Узором испещрив покровы Бытия.
Скрывая и Тебя, завеса дразнит взоры
Пришедших на базар земного Бытия.
18
Как сердце образ Твой мечтает обрести!..
Раскрыты сто дверей, чтоб сбить меня с пути.
Пришедшему к Тебе дано познать блаженство,
Заблудшему — на корм стервятникам пойти.
19
Адам росой Любви замешен был в пыли;
Ростки страстей и смут опору обрели.
И вот иглой Любви вскололи Вену Духа,
И каплю выжали, и Сердцем нарекли.
20
Создатель предписал, и я явился в срок;
Про Веру и Любовь был первый мой урок…
Я сердце истерзал, Он ключ из сердца сделал,
С сокровищницы тайн позволил снять замок.
21
Любовью горестной пускай пылает сердце,
Коня строптивого пускай седлает сердце.
Где, как не в Сердце, быть отечеству Любви?
Чего, как не Любви, всегда желает сердце?
22
Поддельная любовь не стоит добрых слов,
Не могут обогреть гнилушки вместо дров.
Влюбленный день и ночь, за годом год пылает,
И что ему покой, и сон, и хлеб, и кров!..
23
К Любви сквозь прах идут и чистоту теряют,
Величие свое ногами попирают.
Им день сегодняшний — как ночь… Они всегда
В тоске по завтрашнему солнцу умирают.
24
Как долог путь Любви!.. Не вздумай подхлестнуть
Уставшего коня, не то прервется путь.
Не упрекай того, кому любовь — мученье,
А лучше помоги немного отдохнуть.
25
Мы — ВОЗДУХ и ОГОНЬ, мы — ГЛИНА и ВОДА.
Мы — страждущая жизнь и смертная страда.
Мы — плоть: мы все сгнием и сгинем без следа…
Мы — дух: мы скинем плоть, и вновь душа чиста.
26
Изменчивостью форм владеющая Суть
Листвою может стать иль рыбкою сверкнуть.
А то, что кажется нам смертью, — новый путь
И жизнь в обличии ином каком-нибудь.
27
О! В поисках Тебя все мечутся толпой:
И нищий, и богач, и щедрый, и скупой.
Ты с каждым говоришь, никто из них не слышит.
Пред каждым предстаешь, любой из них слепой.
28
Кружится звездный мир. И мы, блуждая в нем,
Порой зовем его «волшебным фонарем»:
Снаружи — сфера звезд, внутри — светильник-солнце,
А мы — движение теней перед огнем.
29
Чье сердце чует зов духовных тайн своих?
Чье ухо слышит звук подсказок потайных?
Луну-прелестницу вбирая дни и ночи
Очами жадными, кто смог насытить их?
30
Как осознать Тебя стремится Разум мой,
Как в поисках Тебя кружится мир земной!..
Ты — в Сердце; а оно Тебя во внешнем ищет,
Расспрашивает Дух, как встретиться с Тобой.
31
О сердце! Коль тебе так больно от свиданий,
Похоже, не Любовь исток твоих страданий.
Отправься к дервишам, и, может быть, у них
Научишься любить светло и без терзаний.
32
Отважней восходи в надмирные пласты
Доступной не для всех духовной чистоты.
Вон — жертвы робости: вцепившись в горстку праха,
Запорошив глаза, лишились высоты.
33
От богохульных слов до послушанья — вздох,
И от сомнения до пониманья — вздох.
Пусть этот вздох Творца согреет нас отрадой,
Иначе весь итог существованья — вздох.
34
Пытаться совместить Любовь и тишь да гладь —
Как веру правую и ложную равнять.
Преступна даже мысль лечить лекарством душу
И снадобьями скорбь из сердца изгонять!
35
О сердце! Грусть и гнев смири, пока в пути.
Уверенно кругом смотри, пока в пути.
Кому завидуешь, сокровища завидев?
Сокровища — твои. Бери, пока в пути.
36
Понятна каждому, чей благороден путь,
Находок и утрат божественная суть.
Повелевает Шах: отнять или вернуть,
А двуединый мир не виноват ничуть.
37
Вновь слиток золотой по синеве небес,
Как и всегда, проплыл и, как всегда, исчез.
И люди чередой приходят — и уходят,
Едва взглянув на мир загадок и чудес.
38
Кому случается до Божьих тайн дойти,
Того стараются презреньем извести.
Глядят христианин, еврей и мусульманин,
Как на заблудшего,
