что тебе воздастся по грехам!»
Но кто бывал в аду? Кто зримо грех мой видел?
А если нет, зачем такие страсти нам?
522
Пристрастие к вину — великая вина,
Но свойствами вина оправдана она.
Зачем я пью вино? Дыханье очищаю
Благоуханием прекрасного вина.
523
Питье греховное, для нас вино — услада,
Такой красавицей поднесено — услада!
Как сладостно горчит запретное вино!..
Так вечно: если что запрещено, — услада.
524
Чтоб только в рай попасть, терзает плоть аскет.
Кому столь жуток ад, — не муж, а пустоцвет.
«В раю не ведают печали и страданий».
Выходит, рай — для тех, в ком состраданья нет.
525
В горячке я лежу. Какой плачевный вид!
И так-то нет вина, и лекарь запретит!..
Уже по-всякому лечился я и знаю:
Коль не считать вина, мне все сейчас вредит.
526
Не время ли цветам?.. Чтоб яркий луг возник,
Придется шариат нарушить напрямик.
Цветущих созову, чьи щеки как тюльпаны,
Присяду на траву, глотну, взгляну, — цветник!
527
Дать нищему вина — царем предстанет он;
Лисенка подпоить — на льва восстанет он;
И мудрый во хмелю по-юному воспрянет;
А юный будет пить — мудрее станет он.
528
О сердце! Твой урок: «Прими печаль и кровь,
Иль все сочти игрой, войдя под звездный кров,
Иль, зная наперед, какой здесь беспорядок,
Внуши себе, что ты живешь вовне миров».
529
Соль мироздания — в красавице и хмеле;
Я здесь освоился и не хочу отселе.
Не зная, пьян ли, трезв, блаженствую, пока
Два мира дарят мне один глоток веселья.
530
Рука черпнуть воды искала!.. Не сбылось.
А ноги жаждали привала!.. Не сбылось.
Но более всего обидно мне за сердце:
Как сладостно оно мечтало!.. Не сбылось.
531
Мечтаю вырваться из клетки Бытия,
Из буйнокрасочной расцветки Бытия
В благоуханный мир иной, где можно счистить
С души позор и срам, как метки Бытия.
532
О тайнах Бытия, что стали ясны мне,
Тайком пишу в тетрадь: болтать опасно мне.
Во всей вселенной нет такого человека,
Кто понял бы меня… Вот что ужасно мне.
533
Про Зло с Добром ни с кем нельзя мне говорить,
Хотел бы, но совсем нельзя мне говорить,
И маленький намек нельзя себе позволить!..
Хранитель тайны — нем. Нельзя мне говорить.
534
Нет, солнце глиною замазывать не стану,
О тайнах времени рассказывать не стану.
Из моря мудрости жемчужину мою
Не только что сверлить, показывать не стану.
535
Неужто б я возвел хулу на Божество!
Здесь не было сердец вернее моего.
Но если даже я дошел до богохульства, —
Нет мусульманина! Нигде! Ни одного!
536
Живым и мертвецам, всем досаждаешь Ты.
Не мирозданье — хлам нагромождаешь Ты.
Порочен я, Твой раб, так принуждаешь — Ты.
На людях нет вины! Грех порождаешь — Ты!
537
Покинуты Тобой — рыдаем? Нет и нет!
В отчаянье живем, страдаем? Нет и нет!
Хоть мы от нищеты порой в тоску впадаем,
Но по Тебе тоски не знаем: нет и нет.
538
Когда проник бы я к Скрижали мировой,
И стер бы прежний текст, и начертал бы свой,
Освободив сей мир от скорби вековой…
Вознесся б до небес счастливою главой!
539
Обязанность небес — жестокая страда:
Чуть роза расцветет, растопчут без следа…
Когда бы тучей прах вбирался, как вода,
Кровавые б дожди лились до Дня Суда.
540
«Какое золото вокруг швыряла я,
Какою радостью вас одаряла я!..
Теперь я ухожу, — пожаловалась роза. —
Был полон кошелек, все разбросала я».
541
Рок, обожающий преступный произвол,
Ты храм насилия и глупости возвел.
Лжеца одаришь ты, а мудреца ударишь…
Ты выжил из ума? Иль отроду осел?
542
Испей вина! В земле заснешь навечно ты
Без милой, без врага, без друга, без четы.
Загадку не постичь, хотя слова просты:
«Вторично не цветут увядшие цветы».
543
Когда пришла пора печали превозмочь,
Пылай, мятежный дух, трудись, гони их прочь:
В день первый, во второй, и в третий, и в четвертый,
И в пятый, и в шестой, в субботу, — день и ночь!
544
Вино у гурии певучей если есть,
Ручей под ивою плакучей если есть,
Неужто это все про ад тебе напомнит,
Коль даже дивный рай — не лучше (если есть!).
545
Дни, как любых бродяг, побором облагай:
На ложе радости пред кубком возлегай.
Хулой, как и хвалой, пресытился Всевышний,
Желанное — своим без спроса полагай.
546
«Гуляка! — звонкий зов я слышу по утрам, —
Оставь безумный мир! Беги в питейный храм!
Скорей, пока вино доступно в полной мере,
Пока не налили по полной мере нам!»
547
Саки! Ведро вина багряного неси:
Похмельем болен я, вот хмелем и спаси.
Я — павшая бутыль, кровь вылилась из сердца!..
Тут мешкать можно ли, у совести спроси!
548
Зачем я пью вино? Шататься под луной?
Прохожего пугать бравадою хмельной?..
Я из бесчувствия вытягиваю душу,
Затем и пью всегда, причины нет иной.
549
С подругой на лугу вино из кубка пью,
А рай обещанный, желаешь, отдаю.
Вы все на «ад» и «рай» так дешево купились!
Кто в ад заглядывал? Кто побывал в раю?
550
Пусть гурию опять я завтра обниму!
И чашу пусть опять я завтра подниму!
«Ах, подари, Господь, раскаянье ему!»
Да не подарит он. Да я и не приму.
551
Угомонись и брось весельчаков корить,
Подножки ставить им и пакости творить.
Однажды ты поймешь, как мало жить осталось,
Тогда разучишься мгновеньями сорить.
552
Как жалко мне вельмож! Наградам несть числа,
Но нет и радости в плену алчбы и зла.
Однако честный муж, от жадности свободный,
Для них не человек. Вот странные дела!
553
С тоской никто из нас не дружен. Хорошо.
И пусть ни крошки нет на ужин, — хорошо.
С незримой кухни тайн мы получаем пищу,
И чужакам наш хлеб — не нужен. Хорошо!
554
С души страдания снимают пелену:
Дождинка жемчугом становится в плену.
Стал неимущим ты? Так голова целее.
Испил ты кубок свой?.. Я вновь тебе плесну.
555
Прожить за шестьдесят себе как цель не ставь,
Ни в грош хулу ханжей и пустомель не ставь.
Пока что из тебя кувшин не изваяли —
Кувшина в сторону, пока в нем хмель, не ставь.
556
В кабак собрались те, кого терзает жизнь,
Кого палит огнем и истязает жизнь…
И кубок возле губ замрет под звуки песни:
«Печали уплывут… как ускользает жизнь».
557
Постой! Пустой игрой страстей тебя манят.
И меч уже сверкнул, а ты, беспечный, рад!..
Не лепечи хвалу, халву судьбы вкушая:
Густой как патока в нее подмешен яд.
558
Уж как воззрился ты, глазастый!.. Но, заметь,
Без сердца ничего не сможешь разглядеть.
Из кубка винного спеши хлебнуть сегодня:
До послезавтра, что ль, намерен так сидеть?
559
Где та прелестница — где лал твой бадахшанский?
Где прежний мир в душе и новый хмель рейханский?
Мой друг, не пировать грешно, а горевать! —
Слегка ослышался законник мусульманский.
560
Омоемся вином: воды достать нельзя.
Дурному имени отмытым стать нельзя…
Давайте ж пировать! Халаты чести нашей
Поизодрались так, что залатать нельзя.
561
В мечеть мне путь закрыт, на церковь я плюю —
Бог знает что Творец пустил на плоть мою.
Как девка гнусен я, как иноземец пью…
Нет веры, нет судьбы, местечка нет в раю.
562
Кутила в кабаке всегда царит пускай!
Ханжа разгневанный в огне горит пускай!
То рванью дервишской, то синею сутаной,
Чтоб ноги вытирать, порог покрыт пускай.
563
Вон розовый бутон, он как бутыль навис;
Став кубком, ждет вина раскрывшийся нарцисс.
Блаженство в день такой кувшином опустевшим
У входа в майхану пасть головою вниз!
564
Усами все полы подмел я в майхане.
Возня добра и зла давно постыла мне.
И если, все круша, столкнутся бездна с небом, —
«Ха, где-то звякнул грош!..» — пробормочу во сне.
565
Найду кирпич, и тот в кабак немедля сдам
Хоть за глоток вина. И пусть пеняют нам:
«Ах, расточители! А деньги где на завтра?» —
«Продам халат, чалму. Ткала их не Марьям!»
566
Уж так меня честят распутником всегда…
Но я почти святой! Нет у людей стыда!
Я строже их блюду запреты шариата!
Что? Мужеложство, блуд и пьянство?.. Ерунда!
567
Вернитесь! Все, кто здесь непраздно жил, вернитесь,
Кто пьянством и хулой ханжей страшил, вернитесь,
К порогу нашему, в компанию друзей —
Любой, кто брал зарок и вновь грешил, — вернитесь!
568
От божьих-де щедрот распутным проку нет,
И без зароков-де преград пороку нет.
Но сладкоустых тут, но среброгрудых сколько!..
По-мусульмански ли склонять к зароку? Нет!
569
Господь! Саму Любовь Ты сотворил, гляди,
Душистый плен кудрей!.. Но как же, посуди,
Ты запрещаешь мне красою любоваться?
Запрет совсем как тот: «Склонись! Не упади!»
570
Пусть адрес мой – «кабак», пусть «Винный Омут» — я,
Пусть «Виноверец» я, по мненью дурачья.
Но я — вселенский дух в зороастрийском храме,
Грешит по кабакам одна лишь плоть моя.
571
Секрет от подлецов приходится скрывать,
От болтунов-глупцов приходится скрывать.
Смотри, для всех людей ты что-то делать начал?
От всех людей лицо приходится скрывать.
572
Задумай людям зло, и будешь сам не рад,
Другим напортишь раз, зато себе стократ.
К тебе — с добром, а ты — со злобой… Но поскольку
Добра не видишь ты, вся злоба — невпопад.
573
Людей не трогаю, когда хмельное пью,
И знает лишь фиал назойливость мою.
Куда мне до тебя! Перед вином склоняюсь,
Но самому себе поклонов я не бью.
574
Про гордость в нищете, достоинство и честь —
И про бездушие, заносчивость и спесь:
Меня в огонь сажай, скажу спасибо, сяду,
Тебя к столу зови, побрезгуешь присесть.
575
Над улочкой лачуг возвысилась луна,
Шатер на небесах раскинула она.
И вдруг ослиный рев из стойла: «Ночь черна,
И жить не стоило, коль миру грош цена!»
576
Коль ты не пьешь вина, так нас позорить рад,
Излить поток хулы готов на всех подряд.
Нашел гордиться чем: пускай вина не пьешь ты,
Но сотни дел твоих презреннее стократ!
577
Ушедший, хоть один, вернулся бы хоть раз,
Из-за покрова тайн принес тебе отказ:
«Коль в чем нужда у вас, так нужен не намаз…
И что был за намаз? Так, для отвода глаз».
578
Мрачна в тебе душа. Гашишем допьяна
Возьми и накурись, не то — испей вина.
Не хочешь этого, того не хочешь, суфий?..
И впрямь ты каменный. Грызи же камни, на!
579
Лозы-невесты честь, безумец, пожалей!
Смывай с себя грехи, но кровью-то — своей.
Всю землю искровавь, тысячекратно каясь,
Но ни глотка вина на землю не пролей!
580
Вина хлебнув, гора, и та сплясать не прочь.
Порочный выродок, вино-то не порочь!
Да в чем мне каяться, когда вино — наставник,
Так помогающий пороки превозмочь!
581
Во мне противник мой все время видит зло.
О Боже, до чего ему не повезло!
В меня ли он глядит? Он в зеркало глядится
И видит там весьма отвратное чело.
582
От ненависти все, что ты мне говоришь:
Безбожник-де, попрал святыни, говоришь.
Ты верно говоришь, но сам, сказать по чести,
Куда как мерзостней, а ты не говоришь.
583
Как богословские ты вызубрил вершки!
Вот и запутался, где Бог, а где божки.
Начнешь молиться, лбом покрепче оземь трахни,
Чтоб наземь вытряхнуть мякину из башки.
584
Пленившись блеском чаш, рука моя права,
Уж ей ли книжные вычерчивать слова!..
Ты — высохший аскет, а я — не просыхаю.
Смешно пугать огнем размокшие дрова!
585
Эй ты! Кляня пьянчуг, хватил ты через край,
Здесь люди добрые, слова-то выбирай.
Ишь важность: пьют, не пьют… Испей вина, опомнись:
Пока творишь ты ад, тебя не пустят в рай.
586
Того, что радости хранителем зовут,
Сердец разрушенных целителем зовут,
Мне кубок, два, и три, полней, да поскорее!
Спаситель!.. А его губителем зовут.
587
Дороже сласть вина, чем власть царя Кавуса,
Кубада грозный трон, наместничество Туса.
И на рассвете стон влюбленного — святей
Молитв отшельников, сбежавших от искуса.
588
Мечтаю, лицемер, чтоб ты оставил вдруг,
Не портил нам нытьем хмельной разгульный круг.
Ты вздохи предпочел и четками оплелся,
Остались нам — вино и юный смех подруг.
589
Молельный коврик чтить пристало лишь ослам:
Ханжи и плуты в рай ползут по тем коврам.
Святыми — чудеса! — становятся святоши,
Что сделали себе подстилкою ислам.
590
«Полно у казия и муфтия бумаг,
