по ним обскажут, что и как», —

Так прежде я считал, в конце пути лишь понял:

Невежды, как и я. За кем я шел, простак!..

591

Вчера, безмерно пьян, иду в кабак ночной,

Навстречу мне кувшин несет старик хмельной.

«О старец! Почему ты не стыдишься Бога?» —

«Господь всемилостив. Испей вина со мной».

592

Блудницу шейх корил: «Ты любишь пить и петь,

Тебя любой ловец заманивает в сеть!» —

«Ты прав. Я такова, какой меня ты видишь.

А то, что вижу я, — таков ли ты, ответь!»

593

И стыд: венцом заслуг хвалу толпы считать, —

И срам: на небеса кивая, причитать.

Душистым торговать вином предпочитаю,

Чтоб тяжкий дух ханжей поменьше замечать.

594

Тот не мужчина, в ком настолько нрав дурной,

Что не польсти ему, избрызжется слюной.

Вон тот наглец – «Ладонь, Дарующая Благо»?

Хитрец! И впрямь ладонь… но тыльной стороной.

595

Сторожевого пса в тебя вселился дух:

Где речи бы звучать, одно рычанье вслух,

Обличием — лиса, опасливостью — заяц,

Броском коварным — барс, к слезам по-волчьи глух.

596

«Путем Аллаха» слыл ходжа – «Рохалло Ку»,

Ох и потешил спесь он на своем веку!

А нынче на его дворце сидит кукушка

И вспомнить прозвище не может: «Ку… Ку-ку..»

597

Вот и вернулся ты! Но — с согнутым хребтом,

Забыт по имени, ты вьючным стал скотом.

Холеных пять ногтей срослись в одно копыто,

Сместилась борода и сделалась хвостом.

598

Вокруг — толпа ослов. У каждого, увы,

Бездумный барабан на месте головы.

Ты хочешь, чтоб они тебе лизали пятки?

Прославься чем-нибудь. Они — рабы молвы.

599

Достоин славы тот, кто впрямь не пустослов,

Кто стать как кипарис, как лилия, готов:

Он — сотней рук своих — и не взмахнет ни разу.

Она всегда молчит — десятком языков.

6. ЧТО ЗНАЧИТ «ПУТЬ КУТИЛ»,

ЧТО ЗНАЧИТ «ЗЕЛЬЕ ПИТЬ»?

600

Спросил ты: чем узор земли и звезд рожден?

Мир древен. Многолик. Как море, протяжен…

Такой узор порой покажется из моря,

А вскоре в глубину опять уходит он.

601

Стихии сочетав, Хозяин сплел узор.

За что же выбросил его в ненужный сор?

Коль вышло хорошо, уничтожать — зачем же?

Коль вышло кое-как, тогда — кому укор?

602

Довольно плакаться! Подумаешь, беда,

Что так стремительно проносятся года.

Подумай, кто-нибудь остановил бы Время,

Пришел бы твой черед родиться? Никогда!

603

На роскошь Бытия не зарься, ни к чему,

Добро и зло судьбы равно влекут во тьму.

Ты жив, и хорошо… Круженью неба тоже

Прерваться точно так, как веку твоему.

604

Где скверное вино, пируют без помех;

Где церемоний нет, царит веселый смех.

Кончай завидовать завидной чьей-то доле,

Возрадуйся, что ты живешь не хуже всех.

605

Подай вина! От мук один бальзам — оно.

Надежду на любовь дает сердцам оно.

Милей, чем небосвод — кошмарный череп мира, —

Единственным глотком дороже нам — оно!

606

Как миской нас накрыв, небесный кров лежит.

Под ним, растерянный, его улов дрожит.

У неба к нам любовь, как у кувшина к чаше:

Склоняется он к ней, меж ними кровь бежит.

607

Пьянчуги! Суть миров в вине воплощена.

Вон — солнце: пиала небесного вина.

Хоть цель творения от всех утаена,

В брожении хмельном отыщется она.

608

Винопоклонникам известен мир иной.

Мы будем за вино платить любой ценой.

Я во хмельном пылу непостижим? Не диво.

Хмельной понятен тем, кто знает пыл хмельной.

609

Вести себя умно — с какой же стати нам?

Ни в чем и никогда нет благодати нам.

Так наливай вина, покуда не случилось

В гончарной мастерской кувшином стать и нам.

610

В какой-то день вино закончится, тогда я

Отвергну и бальзам, в нем яд подозревая.

Мой отравитель — мир, вино — целитель мой:

Хлебну, и не страшна отрава мировая.

611

Давайте же, друзья, беспутство освятим:

Не Богу пять молитв, а дружбе посвятим.

Где пиала — мы там; несут кувшин — смотри-ка,

Как шеи все длинней, как тянутся за ним!

612

Скажи певцу, пусть он свистит, а не поет.

Что странного? Взгляни на трезвый этот сброд.

Возьми такую же безмозглую скотину:

Насвистываешь ей, тогда скотина пьет.

613

Зароки прочь, когда дарю тебе вино я,

Не то стократною измучишься виною.

И роз любовный зов, и грезы соловьев…

Ну, кто же на себя зарок берет весною?

614

Ах, насладись вином! Пускай спасет тебя

От скорби двух миров, от всех забот тебя

Глоток живой воды, струящееся пламя!..

Вот ветер вздует прах — и унесет тебя.

615

Хлебни! — и жалких благ, лишений — больше нет.

Семидесяти двух учений — больше нет.

Не презирай хмельной алхимии: единый

Глоток, и тысячи мучений — больше нет!

616

Рассудок выпряги, а кубок — запрягай!

Кавсаром, как ремнем, свяжи и ад, и рай.

И шелк сними с чалмы, пропей. А что такого?

Без шелка голову подкладкой обмотай.

617

Сегодня пятница. Сегодня день святой.

Вино из чаши прочь! Где емкий кубок твой?

Ты каждый будний день по чаше принимаешь,

Коль праздник отмечать, то мерою двойной.

618

Где музыка — воспеть рассветное питье?

Восторгом, сердце, встреть рассветное питье.

Три счастья на земле: любовь, нетрезвый разум,

Но главное, заметь, рассветное питье.

619

Невинный чистый дух спустился в грязь и прах,

Покинув горний мир, он у тебя в гостях.

Все утро подноси вино, за кубком кубок,

И скажет он: «Весь день — храни тебя Аллах!»

620

Пусть нищ я, нечестив, пусть я в грехах тону,

Отчаянье нельзя поставить мне в вину.

С похмелья чуть живой, не прочь из ада рвусь я,

Не в рай хочу, да нет, к любовнице, к вину!

621

Дороже сотен душ — вина один глоток,

Короны мировой — кувшинный черепок.

О Боже! Как чисты лохмотья в пятнах винных!

За сотни платьев их не отдал бы знаток.

622

Со всех сторон кричат, когда я пью вино:

«Остановись, не пей, исламу враг оно!»

Вино — исламу враг, и это мне известно;

Ей-богу, вражью кровь пить не запрещено.

623

Вино дурную спесь сбивает в пять минут;

Хлебнешь вина еще — избавишься от пут.

Испей же, Сатана! Не будешь сердцем лют,

Поклонов тысячи ты нам отвесишь тут.

624

Что значит «путь кутил», что значит «зелье пить»?

Наперекор судьбе всегда веселым быть:

Не веселить народ, когда и так веселье,

А в невеселый день веселье всем дарить.

625

Рассветный ветерок погладил луг рукой.

Заметил кипарис: «Ишь, немощный какой!

Меня-то он качнуть не смог бы». Я ответил:

«Да, ты весьма большой… чурбан, мой дорогой».

626

Запойный соловей в мой сад весну вернул,

Багрянец ликам роз и блеск вину вернул,

И снова тишину тревожит чудной песней:

«Как жизни коротки! Кто хоть одну вернул?»

627

«Не я ль — сама краса? За что ж меня — под гнет,

Где кровь мою палач выдавливать начнет?»

И соловей стенал над розой обреченной:

«Кто, день повеселясь, потом не плакал год?»

628

Прохладный ветерок — гонец весны сегодня:

Свершают тяжкий грех, кто не пьяны сегодня.

Так пей вино! Сюда собрались мудрецы,

Кровь лоз, богатства роз разрешены сегодня.

629

Потом мы в этот мир не попадем, боюсь,

А там — друг друга вновь мы не найдем, боюсь.

Наш миг не плох, клянусь, я им сполна упьюсь,

Не то последний вздох, и мы уйдем, боюсь.

630

Доколе жалобы, что участь нелегка,

Да слезы на глазах, да на сердце тоска?

Пьяни себя вином, усердствуй в наслажденьях,

Из круга этого не выгнали пока.

631

Ты алый, как тюльпан, весенний кубок взял;

Как этот же тюльпан, румянец милой ал.

Пей, радуйся, пока скрипучий обод неба

Тебя, как глину, вдруг с презреньем не подмял.

632

Лепешка хлебная, вина кувшин-другой,

Бараний окорок, развалины, покой…

Как дивно просидеть с любимой день-деньской!

Не смог бы и султан устроить пир такой.

633

Ну, как же хорошо, когда прохладно днем,

И на лугу цветы, омытые дождем,

И роза желтая с веселым соловьем,

И кличет он: «Лечись рубиновым вином!»

634

Мудрец на берегу остался: он извлек

Из бедствий прадедов спасительный урок.

Смакует он вино, красавиц он ласкает.

В безумном мире он спокойствие сберег.

635

Гулять пошел вчера, спустился на лужок

И вижу: лепестки рассыпаны у ног.

«Кто подвенечные сорвал наряды, роза?» —

«Увы! К невинности подкрался ветерок…»

636

Тюльпан приотгибал багровый лепесток —

Жасмину открывал сердечный свой ожог:

«Не мне снимать чадру с лица прекрасной розы.

Увы! К невинности подкрался ветерок…»

637

Там роза, вижу я, поникла на лужок;

Поодаль — вырванный помятый лепесток.

«Кого теперь винить? Чадру с меня сорвали…

Увы! К невинности подкрался ветерок…»

638

Гуляя по лугам, заметил я у ног

Алеющий в траве печальный лепесток.

«Я разве не тебя вложил в письмо любимой?» —

«Увы! В твое письмо прокрался ветерок…»

639

Вот мы, вино, певец и этот ветхий дом.

И сердце, и душа наполнены вином,

Свободны от надежд, от страха пред Судом,

От праха с воздухом и от воды с огнем!

640

Прозрачной радостью дарящее вино

В руках моих приют нашло себе давно.

Не всматривайся, что держу в руке всегда я,

Вгляделся б, держит как меня в руках оно!

641

За кубок хмеля я сто вер отдал бы, право,

И за глоток вина — Китайскую державу.

А кроме хмеля, что мы видим на земле?

Для тысяч милых душ горчайшую отраву.

642

Печали мира — яд, вино — целитель твой,

Испей и не страшись отравы мировой.

С зеленым юношей пей на лугу зеленом,

Пока твой прах не стал зеленою травой.

643

Не медли, ибо долг не выплатишь потом:

Не прячь свои куски от нищих пред столом.

Коль в этом мире ты приветишь их вином,

Я выступлю твоим заступником — в ином!

644

Не думай про мечеть, намазы и посты.

Кабацкий пьяница и жертва нищеты,

Испей вина, Хайям! Что будет с этой плотью?..

Горшком… а повезет — кувшином станешь ты.

645

Сказал я Сердцу: «Рай на всех устах подряд…» —

«На всех ли? Мудрецы о нем не говорят». —

«Но он, наверно, есть, коль все туда стремятся?» —

«Потешиться мечтой любой на свете рад».

646

А где-то не под гнет покойников кладут,

Так те не ждут Суда, они назад бегут.

И ты все говоришь, известий нет оттуда?

Но мы о тамошнем — откуда знаем тут?

647

В мечеть мы для себя добра искать пришли,

Но, Боже, не намаз мы совершать пришли.

Здесь как-то повезло украсть молельный коврик,

Он обветшал уже, так мы опять пришли.

648

Повсюду говорят, что близок пост опять,

И к чаше будет вновь запретно подступать.

Закончу я Шабан блистательной попойкой,

Чтоб спьяну Рамазан до праздников проспать.

649

Пришел великий пост, и стал трезвее люд,

Нигде кабатчики вина не подают,

Запасы прежние недопиты остались,

Шалуньи милые нетронуты уйдут.

650

Мерило дней моих, вино, твоя струя

Журчала мне про суть земного бытия.

Но месяц Рамазан силком нас разлучает,

Среди священных книг обязан сохнуть я.

651

Не пей вина в Шабан! — гласит святой закон.

Раджаб — избраннику Аллаха посвящен.

Пропустим месяцы Аллаха и пророка,

Напьемся в Рамазан: святой наш месяц — он.

652

Благочестивые зароки не для тех,

Кому вино милей дозволенных утех.

Да, в месяц Рамазан, бывает, заречешься…

Но сделаешь намаз — и смоешь этот грех.

653

Ни мига трезвого! Пока живу, я пьян.

И в эту ночь, когда ниспослан был Коран, —

Уста к устам пиал, грудь на груди кувшина,

Бутыль-наложницу ласкаю, как султан.

654

Нарушил Рамазан и днем я вдруг поел!

Не по незнанию, мой милый друг, поел:

Я света белого от мук поста не взвидел,

Подумал, это ночь, темно вокруг, — поел…

655

Смиренно, от души я в пост поклоны бил —

К ручью Спасения полз из последних сил…

Молитву как-то раз я ветром опоганил,

Теперь глотком вина весь долгий пост сгубил.

656

Ликуйте! День-другой, и месяц настает,

Когда попразднует постящийся народ.

Вон — месяц: отощал, согнулся, еле виден,

Измученный постом, скончается вот-вот!

657

Наш праздник подошел и воссиять готов.

У виночерпия кувшин опять готов.

Узду намаза и намордник воздержанья

С ослиных этих морд наш праздник снять готов.

658

Измученным, вино вновь крылья нам дарит,

На лике Мудрости вновь родинкой горит.

Прочь, трезвый Рамазан! Уж серп новорожденный

Шаввала над столом пирующих царит.

659

Шаввала дождались! Ликует праздный люд;

Сказители, певцы, плясуньи там и тут;

И бурдюки