взгляд бросает… И уходит.

Вот так! Зажги огонь — и в воду урони.

867

И старцу в сеть любви попасться привелось!..

А то с чего б вино рекою полилось?

Я так зарок хранил!.. Любимая разбила.

Так долго платье шил!.. В неделю порвалось.

868

Ни повода мечтать о встрече благодатной,

Ни капли стойкости в разлуке необъятной,

Ни собеседника для жалобы невнятной…

О горестная страсть, восторг невероятный!

869

На что мне их уста? Твою бы ножку мне

Разок поцеловать, и счастлив я вполне.

Ах, ручка!.. И мечтой ошеломлен весь день я.

Ах, ножка!.. И всю ночь ловлю тебя во сне.

870

Как ветер, к локонам ее прильну? Едва ль.

Скачу я к пропасти, но поверну едва ль.

На то и зрячи мы, чтоб лица милых видеть…

Я вроде зряч, но ей в лицо взгляну едва ль.

871

О первозданный свет для сердца моего,

Прислала б хоть привет для сердца моего.

Разлукой болен я, так исцели свиданьем,

Других бальзамов нет для сердца моего.

872

О дивная Луна!.. И солнце прячет лик.

О лалы алых уст!.. И яхонт меркнет вмиг.

Твое лицо — как сад, где родинка-фиалка

Украсила уста — живой воды родник.

873

В ловушку памяти ты заманила сердце,

Тоску-нахлебницу в мое вселила сердце…

Я в рабстве у тебя, и некуда сбегать:

Нетленным словом «Жизнь» ты заклеймила сердце.

874

Какой соблазн, какой искус, храни Аллах!..

Твое лицо и день и ночь царит в мечтах.

Вот потому и боль в груди, и трепет в сердце,

И сухость губ, и влажность глаз, и дрожь в руках.

875

Горькой моей слезой взор опалится пусть,

Скорбной моей мечтой боль утолится пусть.

Либо, чтоб боль вобрать, век мой продлится пусть,

Либо, вмещаясь в век, боль умалится пусть.

876

Сколь страстно говорит душа в минуты встреч,

И в сердце как звенит восторженная речь!

Алмазы б тайных чувств оправой слов облечь!..

Никак из языка гвоздь не могу извлечь.

877

Услада милых уст, рубинами гори,

Сокровищнице пусть завидуют цари!

Себе я заведу залог благоуханный:

Во славу нежных чувств хоть локон подари!

878

Сплетенье локонов. Желанней сети — нет.

Как свод мечети, бровь. Другой мечети — нет.

В лицо твое душа никак не наглядится:

Других зеркал душе нигде на свете нет!

879

Что истину вдали искать, любовь моя?

Могу я в двух словах сказать, любовь моя:

Стремящийся к тебе, но вдруг я слягу в землю,

Поможет из земли восстать любовь моя.

880

Иль сердцу моему так сладостны печали?

Иль мало от любви его остерегали?

Как в локонах твоих запуталось оно!..

Не за безумство ли беднягу повязали?

881

Влюбленным ночь дана, чтоб тешиться тайком.

Я у дверей твоих порхаю мотыльком.

Проснись! Любую дверь всегда закроют на ночь,

Но у влюбленных дверь — с отомкнутым замком!

882

Нет, чувственная страсть с любовью не дружна,

Их видимая связь — лишь видимость одна.

Коль птицу радости начнешь кормить распутством,

Не сможет и забор перелететь она.

883

Удача увенчать не думает меня,

Подруга привечать не думает меня.

Пусть от соблазна Бог остерегать не хочет,

Но дьявол-то прельщать не думает меня.

884

Я дерзкою рукой твою погладил прядь,

Но не спеши меня за дерзость укорять:

Я в локонах твоих свое увидел сердце,

А с сердцем собственным могу ж я поиграть.

885

Ты — дичь; охотник — ты; в ловушке зерна — ты.

Напарник, хмель, саки, черпак узорный — ты.

Однажды идолу взмолюсь в кумирне черной,

Увижу вдруг: и жрец в кумирне черной — ты.

886

Твой нос – «алеф» и «лям». Потом, моя любовь,

Над ними я твои рисую бровь и бровь.

Кружок — твое ушко. Божественное сходство!

Теперь бери читай: Аллаха славословь.

887

В укрытии кудрей лукавый житель — страсть.

Твой чудный лик — соблазн, а мой мучитель — страсть.

Твой глаз под бровью — жрец под аркой в нише храма:

Пленил безбожника вероучитель — Страсть.

888

Твое лицо — луна, которой не скудеть.

Прекрасна без прикрас — и прежде ты, и впредь.

Согласный умереть, охотно жизнь оставлю,

Чтоб у дверей твоих навеки замереть.

889

Очами тюркскими меня, видать, поймала,

А может, как силок раскинув прядь, поймала.

Ей мало этого: то выпустит из рук,

То вновь охотится. Смотри, опять поймала!

890

Сегодня облако пришло мой сад омыть,

Жасминов царственных престольный град омыть…

Глаза, твое лицо высматривая тщетно,

Спешат лицо мое на дню стократ омыть.

891

Песчинка, что, сверкнув, на лик Земли легла,

Когда-то солнечным челом Зухры была.

И к твоему лицу прелестному прильнула

Не просто пыль, а прах прелестного чела.

892

Уж так язвителен, уж так насмешлив взгляд!

Но брови все равно ко мне благоволят.

Конечно же сошлюсь на то, что брови — выше:

«Глазами гонишь прочь? Но брови не велят!»

893

«Коль мною покорен, то докажи сперва:

Покорно отступись!» — услышал я слова.

Воистину, тебе молюсь я упоенно,

И как же отвернусь от лика божества?

894

С тобою позабыл о смертной боли я.

К чему других искать, лицо твое любя?

В тебя взглянув, себя я познаю, себя;

В себя взглянув, тебя я узнаю, тебя!

895

Прелестные уста ласкай, вино, ласкай,

Перетекая в них из кубка через край.

Счастливый кубок прав: «Чтоб усладиться лаской,

Коснуться милых уст, до капли кровь отдай».

896

Любовь моя светла, как чистая вода.

Счастливому в любви лишенья не беда.

Любовь других блеснет — и гаснет без следа.

Но ты, моя любовь, не сгинешь никогда.

897

Я за любовь к тебе любой позор приму,

А если пошатнусь, и твой укор приму.

До Страшного суда терзай меня, согласен,

Наградой за любовь свой приговор приму.

898

Я веру в идола (ты идол мой!) избрал,

Для твоего вина я путь хмельной избрал.

Мне Бытие любовь, но без тебя, дарует,

И я Небытие (чтоб быть с тобой!) избрал.

899

Сады в цвету, вино, благоуханный луг…

Все радости весны, лишь нет тебя, мой друг.

До радости ли мне, когда тебя не вижу?

А встретив, с радости не вижу, что вокруг.

900

Хвала тебе, живой родник, — устам твоим!

Не к чаше, лучше б я приник к устам твоим!..

Но если не в вине, то где ж найду отвагу,

Чтоб, осмелев, припасть на миг к устам твоим?

901

Свои зароки кто не забывал из нас,

Кто славу добрую не убивал из нас?

И мой запойный бред, прошу, не осуждайте:

Пьян от вина любви кто не бывал из нас?

902

Разлукой сил лишишь, больным и стану я.

Надеждой опьянишь, хмельным и стану я.

Тебе ли спрашивать, каким предстану я?

О ком ты грезила, таким и стану я.

903

Меня взяла в полон разлука-западня,

Все валится из рук, все плохо у меня.

За ночь с тобою жизнь отдам я! — И избавлюсь

От будущих разлук, от завтрашнего дня.

904

Живу затем, чтоб ты дарила встречи мне,

Кудрями бы в ночи пленяла плечи мне.

В засаде что ни ночь высматриваю птицу,

Но снова поутру похвастать нечем мне.

905

Неужто мы сердца познать любовь не пустим,

Изведать хмель вина и соловьев — не пустим?

Как роза лепестки, одежды мы распустим,

Покуда по ветру наш цвет садов не пустим.

906

Моя жемчужина! Успей, пока в цене,

Себя порадовать и стать отрадой мне.

Так быстро дни пройдут, придут такие ночи,

Когда не свидеться нам даже и во сне.

907

Я лунной ночью ждал свидания с Луной,

Гляжу, идет она. О сердце, что со мной?

Глаза к земной Луне, потом к луне небесной…

Небесная луна померкла пред земной.

908

О! Хмель при виде уст алеет, будто лал.

Ты встала, — кипарис прямей и выше стал.

Захочешь, и меня сразишь ты наповал:

Сними чадру, Луна, чтоб ночью день настал.

909

Огонь моей души! Судьбой гонимый прочь,

Неужто я сумел преграды превозмочь?

Теперь — умри, свеча! Теперь — луна, исчезни!

Озарена тобой сегодняшняя ночь.

910

Вчера, желанный друг, кто мне принес тебя?

В мой одинокий круг — кто мне принес тебя?

Несчастный без тебя пылал в огне, но свежим

Пахнуло ветром вдруг!.. Кто мне принес тебя?

911

Не думай, будто я от нищеты не пью,

Иль убоясь хулы и клеветы, не пью.

Я сердце отогреть хотел хотя бы хмелем;

Теперь, когда свила гнездо в нем ты, — не пью!

912

Лицо твое — заря, а кудри — мрак ночей.

Фисташка сладких уст, миндаль живых очей.

Для сердца моего сам Бог избрал хозяйку:

Когда я без тебя — потерянный, ничей.

913

К сиянию луны, красавицы ночной,

Добавлю я тепло, даримое свечой,

Сверканье сахара, осанку кипариса,

Журчание ручья… И выйдет облик твой.

914

Подробно оглядеть спешу привал земной,

Ищу сравнения, упущенного мной:

Довольно называть луной твой облик светлый

И с кипарисами равнять твой стан прямой.

915

Моей подруге кровь цирюльник отворял.

Легка его рука: едва коснуться дал

Прелестнейшей из рук легчайшему из жал,

Ростком из мрамора пробился вдруг коралл.

916

Прелестный пекарь мой, вон ту краюшку дай,

Где бок не обгорел, где пышен каравай!

Я в пальцах пекаря беспомощен, как тесто,

Боюсь, меня в огонь отправит невзначай.

917

Стать ласковой со мной старается — никак,

Смирить свой нрав крутой старается — никак.

Представьте: кипарис, прямой как восклицанье,

Согнуться запятой старается — никак!

918

Ах, каждый локон твой — ночной коварный тать.

Кто ж волю дал ворам так сердце мне терзать!..

Ты говоришь, они освободились сами?

Ну, так попробуй их покрепче повязать.

919

К другой я и на миг не упорхну никак,

Хотел бы, да любовь не обману никак.

В сиянии твоем слезами ослепленный,

Я на лицо другой и не взгляну никак.

920

Твой локон — как вьюнок. Вьюнками — страсть во мне.

Глаза твои — нарцисс. Нарциссы в каждом сне.

Твои рубины — хмель. Хмелит питье любое.

Лицо твое — огонь. Огонь — в моем вине.

921

В мой предрассветный сад, где винная струя,

И музыкант, хмельной до полузабытья,

И птичий перезвон, и розы, и друзья,

О нежная, сойди! Все приготовил я.

922

Нам с милой нужен миг покоя, о саки.

Зароки? Это что такое, о саки?

Довольно лепетать про Ноя, о саки,

Ковчег моей души — хмельное, о саки!

923

Пусть мой веселый взор с твоим лицом сольется,

Иссохший кубок мой с твоим вином сольется.

Я так хочу собрать, вобрать в себя все то,

Что здесь разобщено, лишь в мире том сольется!..

924

На стрельбище невзгод я сделал щит, и им

Надежнее всего мы души охраним.

Ах, оглядись, мой друг, насколько прочно верность

Повязана зрачком заботливым моим!

925

Мне пальцы не извлечь из мускусных волос,

Рубины дивных уст слепят меня до слез.

С минуты, как тебя сравнил я с кипарисом,

Тот стройный кипарис от гордости подрос.

926

В весеннем ветерке цветам качаться — рай!

Ловить твое лицо глазами счастья — рай!

«Вчера» упомяни — уйдет очарованье;

Забудем о «вчера», когда сейчас-то — рай.

927

Как будто флейта нам звенит с ветвей, как славно!

И булькает вино, как соловей, как славно!

Прелестный мой кумир и чистое вино!

Все горести судьбы — долой! Эгей, как славно!

928

Мне говорят: «Хмельным являешься везде,

Так повод, может быть, в какой-нибудь беде?»

Мой повод: милый лик и утренняя чаша.

Коль повод лучше есть, так подскажите: где?

929

Коль вновь, моя любовь, тебя я обниму,

Коль чашу не вина — живой воды возьму,

Зухра звенит струной, Иса ведет беседу,

Но сердце все грустит, чем угодить ему?

930

«Из сада старосты благоуханных роз

Так жадно хочется!.. Нарвал бы да принес». —

«Ах, не рвалась бы ты за розами. Там глина

Давно пропитана тщетою жадных слез».

931

Неужто же всерьез так страстно ты клялась?

Всей жизни вопреки — прекрасно ты клялась!

Когда бы я не знал, как все непрочно в мире…

О свет моих очей, напрасно ты клялась.

932

Все! Я с разлучницей-наукой не знаком,

Звезду счастливую с утра почту вином!

С подругой полный лад, расклад планет удачен,

Нельзя откладывать пирушку на потом!

933

Возьму-ка хлеба я, возьму стихов диван,

Для подкрепленья сил вина веселый жбан.

Когда в развалинах сижу, любовью пьян,

Пускай-ка нам с тобой завидует султан!

934

Когда приветил нас весенней нивы край,

О гурия, полней мой кубок наливай,

И — простаку дурным покажется пускай