поверил бы скорее.
Перевод М. Кудинова
«Томность глаз твоих — свидетель верный…»
Томность глаз твоих — свидетель верный,
Что провел ты ночь совсем не скверно.
Так признайся, правды не тая,
Что была блаженной ночь твоя.
Пил вино ты из большого кубка —
И вином пропитан, словно губка.
А любовь тебе дарила та,
Чье лицо прекрасно, как мечта.
Струны лютни для тебя звучали,
Струны сердца лютне отвечали.
Перевод М. Кудинова
«Когда, увидав на лице моем брызги вина…»
Когда, увидав на лице моем брызги вина,
Над жизнью моей непутевой смеется она,
Я ей говорю: «Для меня ты желаннее всех,
Но ты же и всех бессердечней со мной, как на грех.
Желаньям моим дай исполниться! Жизнью клянусь
(Хоть сердишься ты, да и сам на тебя я сержусь),
Клянусь моей жизнью: пожертвовать жизнью я рад
За ласку твою, за один твой приветливый взгляд.
Я дам тебе все, даже птичьего дам молока,
Хотя с казначейством я дел не имею пока».
Перевод М. Кудинова
«С вином несмешанным ты кубки не бери…»
С вином несмешанным ты кубки не бери
Из рук жеманницы, чей взгляд нежней зари.
Сильней вина тот взгляд пьянит, суля нам счастье,
И в сердце у тебя зажжет он пламя страсти.
Погибли многие от этого огня,
Газель жеманную в жестокости виня.
К ней близко подойдешь — уж на судьбу не сетуй,
Ее оружие — звенящие браслеты.
Перевод М. Кудинова
«Что за вино! Как будто в кубках пламя…»
Что за вино! Как будто в кубках пламя
Зажгло свои светильники над нами;
Как будто благовоньями полно
С водою в брак вступившее вино.
На пиршестве в нас посылая стрелы,
Оно не ранит ими наше тело,
Оно не угрожает нам бедой.
Мне юноша смешал вино с водой,
И пил из кубка я неторопливо,
Другой рукой лаская стан красивый
Газели стройной — был я как во сне,
И, опьянев, она сказала мне:
«Настойчив будь, мой повелитель милый!
Заставь меня склониться перед силой».
И, погрузив мой взор в ее глаза,
«Приди ко мне на ложе», — я сказал.
И шелковый шнурок мы развязали,
И мы парчу кафтана разорвали.
Перевод М. Кудинова
«Бедой великой ныне я сражен…»
Бедой великой ныне я сражен:
Меня забыла та, в кого влюблен.
А я из-за любви к ней и влеченья
Нешуточные вытерпел мученья.
Теперь она со мною холодна,
И писем нет — не шлет их мне она.
О, как это на истину похоже:
Кто скрылся с глаз — ушел из сердца тоже!
Перевод М. Кудинова
«Пить чистое вино готов я постоянно…»
Пить чистое вино готов я постоянно,
Газелей стройных я целую неустанно,
Пока не порвана существованья нить,
Блаженство райское должны мы все вкусить.
Так пей вино и наслаждайся созерцаньем
Лица, что привлекло своим очарованьем;
Цветы шиповника на щечках расцвели,
В глазах все волшебство и неба и земли,
А пальцы тонкие, что кубок обхватили,
В себе всю красоту земную воплотили.
Перевод М. Кудинова
«То высится как холм она, то как тростник склонилась…»
То высится как холм она, то как тростник склонилась,
Ей прелесть редкая дана, в ней юность воплотилась.
Отсюда далеко она. Но встреча с ней, поверьте,
Порой опасности полна: взглянул — и близок к смерти.
Сидит ли молча пред тобой иль говорит несмело —
Натянут лук ее тугой, неотвратимы стрелы.
О ты, что создана была из красоты и света,
Ты, у кого моя хвала осталась без ответа, —
Обремени меня грехом: мне будет в утешенье,
Что не войдут тогда в мой дом другие прегрешенья.
Перевод М. Кудинова
«Как сердце бедное мое кровоточит…»
Как сердце бедное мое кровоточит!
Газелью ранен я — был бесполезен щит.
Из-за нее я обезумел в миг единый,
Хоть в волосах моих уже блестят седины.
Проходит ночь без сна, и кажется к утру,
Что смерть моя близка, что скоро я умру:
Коль сердце ранено любви стрелою меткой,
Искусство лекаря тут помогает редко.
Перевод М. Кудинова
«Доставлю радость я тебе — умру от горя…»
Доставлю радость я тебе — умру от горя
И замолчу навек… Случится это вскоре.
Для сердца твоего легко меня забыть,
А я храню обет — до смерти верным быть.
Все изменяется под хладною луною.
Как изменилась ты! Как холодна со мною!
Но если я теперь ничто в твоих глазах,
То истину тебе не дал узреть аллах.
Перевод М. Кудинова
«Я увидел Джинан…»
Я увидел Джинан,
посетила она погребенье.
И стихи произнесть
повелело мне сердца биенье:
Ты печальна, луна!
Вкруг подруги в тоске собрались.
Бьет по розам ланит,
жемчуга проливает нарцисс.
Только плач, не о мертвом,
кого приютила могила,
А о нищем, кого
у своих же дверей ты убила.
Я же знал: для меня
И красу ее скрыть
не могла темноты пелена.
Кто полюбит тебя,
осужден умирать ежечасно,
Страстно жаждать тебя
и от жажды зачахнуть безгласно.
Перевод С. Шервинского
Абу-ль-Атахия (748–825)
«Я ночи провожу в огне…»
Я ночи провожу в огне,
Меня подушка обжигает.
Душа застыла, как во сне,
И лишь от боли оживает.
Как будто в кровь мою проник
Он к ожиданью не привык,
Меня, как губку, выжимает.
Любимая, за счастья миг
Расплачиваюсь без конца.
Найдешь ли нового глупца,
Кто этой доли пожелает?
Перевод М. Курганцева
«Ей, не верящей мне, скажи…»
Ей, не верящей мне, скажи:
Мое сердце в огне, скажи.
То не бог испытал меня,
Грозный рок истерзал меня.
Не томи, приходи сама,
Исцели, не своди с ума.
Исстрадаюсь, отчаюсь я —
За себя не ручаюсь я.
Перевод М. Курганцева
«Любимая в блеске…»
Любимая в блеске
Своей красоты!
Языческой фрески
Прекраснее ты.
С тобой забываю
Сокровища рая,
Эдемского[21] края
Плоды и цветы!
Перевод М. Курганцева
«Безразличны собратьям страданья мои…»
Безразличны собратьям страданья мои
И ночные глухие рыданья мои!
Пусть клянут, попрекают любовью к тебе,
Что им горести, муки, желанья мои!
Ненасытна любовь моя — старый недуг.
Безнадежны, пусты ожиданья мои!
Все постыло вокруг, ибо ты далека.
Без тебя я в забвении, в небытии.
Иссякает терпенье, безмерна печаль.
Мне бальзам утешенья подай, не таи!
И тоска неотступна, и память горька,
Возвратись и живою водой напои!
На рассвете проснусь — у постели стоят
Сожаленья, сомненья, терзанья мои!
Перевод М. Курганцева
«Меня спросил Ахмад…»
Меня спросил Ахмад
с тоской и болью:
«Ты любишь Утбу
истинной любовью?»
И я ответил
словом откровенным:
бежит по венам.
А сердце у меня —
дотронься! — в ранах,
Бесчисленных, кровоточащих,
рваных.
Напрасно извожу
врачей бессильных —
Меня излечит
холод плит могильных.
Меня лишь саван,
гладко отбеленный,
Избавит от любви
неразделенной.
Чужого Утба
привечает нежно…
Пока люблю —
страданье неизбежно».
Перевод М. Курганцева
«Вернись обратно, молодость…»
Вернись обратно, молодость!
Зову, горюю, плачу,
свои седые волосы
подкрашиваю, прячу,
как дерево осеннее,
стою — дрожу под ветром,
оплакиваю прошлое,
впустую годы трачу.
Приди хоть в гости, молодость!
Меня и не узнаешь,
седого, упустившего
последнюю удачу.
Перевод М. Курганцева
Ибн аль-Мутазз (863–908)
«О глаза мои, вы мое сердце предали страстям…»
О глаза мои, вы мое сердце предали страстям!
Плоть иссохла моя, так что кожа пристала к костям.
Стан ее — как тростник, что возрос на откосе крутом,
Он склонился под ветром любви, но поднялся потом.
Пожалей же влюбленного, — я ведь опять ослеплен,
Хоть кричат обо мне: «Он спасется! Опомнится он!».
Написала слеза на щеке моей: «Видите, вот,
Это пленник любви, — он под гнетом страданий живет!»
Ничего не достиг я, лишь вздрогнул случайно — едва
Мой коснулся рукав дорогого ее рукава.
Перевод Е. Винокурова
«Я твоей красотою, безумец, оправдан вполне…»
Я твоей красотою, безумец, оправдан вполне.
Равнодушье других — не твое! — даже нравится мне.
Дай свидание мне — за тебя я готов свою душу закласть!
До предела уже довела меня, бедного, страсть.
Перевод Е. Винокурова
«О души моей думы, поведайте мне: неспроста…»
О души моей думы, поведайте мне: неспроста
Погибает любовь и меня оплела клевета?
Нет, клянусь высшей волей, наславшей несчастья на нас:
Я-то клятвы не предал и в мыслях своих ни на час.
О, когда бы посланец, что гнал, обезумев, коня,
Передал бы мой взгляд вместе с тайным письмом от меня,
Мой бы взгляд рассказал, сколько я пережил в эти дни!..
Излечи же меня и прошедшую радость верни.
Перевод Е. Винокурова
«О газель, искусившая душу газель…»
О газель, искусившая душу газель,
Я измучен, я был ведь спокоен досель!
Но явилась без спросу она и как в бой
Красоты своей войско ведет за собой.
Жизнь и смерть моя в том получили ответ:
Состоится ль свидание с ней или нет?
Мечет стрелы смертельные прямо в упор,
Как стрелок авангарда, безжалостный взор.
А над нею стоят, и святы и чисты,
Золотые знамена ее красоты.
Слева желтый цветок оттенил ее лоб,
Справа родинка черная, как эфиоп.
Как легко ты идешь, приносящая смерть! —
Надо бегством спастись, благочестье обресть!
Добродетель от ужаса вмиг умерла!
Это дьявол явился, исчадие зла!
Раньше я сомневался — сейчас убежден:
Пусть не дьявол она, но послал ее он!
Дьявол мне говорит, что нельзя побороть
Вожделений своих. Все прощает господь!
«Ты греха не страшись! И дела и слова —
Все в руке милосердного божества!»
Перевод Е. Винокурова
«Невольником страстей мой разум стал…»
Невольником страстей мой разум стал.
Я, полюбив, ложь истиной считал.
Охотник, я попал в силки газели.
Вся жизнь моя лишь выкуп? Неужели?
Она уже познала в мире страсть:
Себе простил безумство, но со зла
Любовь я проклял, — лишь она ушла.
Перевод Е. Винокурова
«Только ночью встречайся с любимой…»
Только ночью встречайся с любимой. Когда же с высот
Смотрит солнце, не надо встречаться: оно донесет!
Все влюбленные мира встречаются ведь неспроста
Только ночью, когда все уснут и вокруг темнота.
Перевод Е. Винокурова
«Хохотала красавица, видя, что я в седине…»
Хохотала красавица, видя, что я в седине.
«Черный дуб в серебре», — так сказала она обо мне.
Я сказал: «Нет, я молод! Еще ведь не старый я, нет!».
«То поддельная молодость», — резкий услышал ответ.
Ну так что же, ведь юностью я насладиться успел,
Был когда-то я весел и радости полон, и смел!
Был с хаттийским копьем схож мой стан, и тогда
На щеках у меня не росла борода.
Перевод Е. Винокурова
«Мучительница велела замолкнуть устам поэта…»
Мучительница велела замолкнуть устам поэта,
Но сладостность искушенья еще возросла от запрета.
Безумствует шалое сердце, любя развлеченья и плутни,
Кощунствуя в лавке винной под возгласы флейты и лютни.
Оно возлюбило голос, который нежней свирели,
Волшебный голос певуньи, глазастой сонной газели.
Края своей белой одежды влачит чаровница устало,
Как солнце, что распустило жемчужные покрывала.
Браслетов ее перезвоны, как звоны обители горной,
Которые господа славят, взмывая в простор животворный.
И вся она благоухает, как те благовонные вина,
Что зреют в смолистой утробе закупоренного кувшина!
То вина тех вертоградов, в прозрачную зелень воздетых,
Где зреют темные гроздья, в тени свисающих веток.
То сладкие лозы Евфрата, где струи, гибкие станом,
Таинственно и дремотно змеятся в русле песчаном.
Вокруг этих лоз заветных бродил в раздумье глубоком
Старик с неусыпным сердцем, с недремлющим чутким оком.
К ручью он спешил с
