погибаю, сгораю, спаси,
я прибегаю к тебе.
Сладостный рот твой — живительный ключ,
жизнь он вторая моя.
Ты приходи к Низами, чтобы он
голову поднял свою
радостно — будет тебе вручена,
песня любая моя!
Перевод К. Липскерова
«Растопился черный мускус…»
Растопился черный мускус —
то она пришла вчера.
все мои дела вчера.
Луноликая спешила,
соглядатаев боясь.
Полотно с Луны срывая,
розы обожгла вчера.
На жемчужину глядел я,
Словно по моим ресницам —
влажная — прошла вчера.
И покоились мы рядом.
Пробудилось — и бегом
Счастье резвое пустилось,
«Ухожу! — она сказала.—
— «Поцелуй!» — я той ответил,
что мне жизнь дала вчера.
Я проснулся, опаленный,
и огонь во мне горит, —
в той слезе светла вчера.
Головою ширваншаха
вам клянется Низами:
Лишь во сне со мною вместе
милая была вчера.
Перевод М. Тарловского
«Что смятенней: время…»
Что смятенней: время,
дело ли ненужное мое?
сердце ли ненужное мое?
у тебя чернее,
иль мое несчастие черней?
Слаще ль мед пчелиный
или губы милой,
слово ли жемчужное мое?
Мысль моя светлее,
солнце ли с луною,
иль твое прекрасное лицо?
Ты ли непреклонней,
иль моя планета,
сердце ли недужное мое?
Верность ли красавиц,
иль мое терпение слабей?
Что, скажи мне, больше:
красота твоя ли,
горе ль безоружное мое?
Перевод М. Тарловского
«Тюрки рабами индийскими стали…»
Тюрки рабами индийскими стали —
рядом с тобой.
Глаза дурного бы не замечали —
рядом с тобой.
Пряди волос моих лишь за единый
Жертвой достойной стали б едва ли —
рядом с тобой.
Я напоил тебя влагою сердца —
чистым вином.
Печень мою истерзают печали —
рядом с тобой.
Перевод М. Тарловского
«В пору мне груз твой! Скажешь — немолод. Пусть…»
В пору мне груз твой! Скажешь — немолод. Пусть!
Ношу приемлю! Путь не прополот? Пусть!
Страсти, тобой мне внушенной, пью я хмель:
Яд примешала милая в солод — пусть!
Мной не гнушайся — ты мне дороже всех.
Сердцем твоим управляет холод — пусть!
Я — наковальня. Жизнь — это молот. Что ж!
Милая, пусть ударяет молот — пусть!
Жду я тебя, не сытый. Жду, изнемог.
Пусть утоленьем кончится голод — пусть!
Жив, Низами, в саду твоем соловей.
Роза цветет, шипом он проколот… Пусть!
Перевод М. Тарловского
Четверостишия
Перевод Т. Стрешневой
*
Как в курильнице алоэ, тлеет жизнь моя в огне.
Сердце истекает кровью в обездоленной стране.
Ты ко мне неблагосклонна? Разлюбила? Скройся с глаз!
Я молю тебя: «Останься!». Ты безжалостна ко мне.
*
Вот, как некогда в Иране, песнь запели, не дремли!
Кубок полнит виночерпий пьяным зельем, не дремли.
Небо в утреннем сиянье, чаша выпита до дна.
Солнцеликая, засмейся, в час веселья не дремли.
*
Я горем убит, непригляден мой вид.
Мой облик твою красоту омрачит.
О встрече с тобою Хосров не мечтает,
Пустая надежда мой дух бередит.
*
Кто расскажет о печали, той, что сердце мне гнетет?
Дух избавится едва ли от мучительных тенет.
Ведь печаль, подобно розе, расцвела в твоем саду.
Аромат неуловимый и дурманит и влечет.
*
Я сказал: «Мое моленье до тебя пусть долетит!
Я люблю, мое терпенье Вседержитель наградит».
«Друг, о чем Аллаха молишь?» — прозвучал ее вопрос.
Я ответил: «О свиданье». — «Бог любовь вознаградит».
*
Дорогой горя и скорбей мой дух, устав безмерно, бродит.
Он возле замкнутых дверей возлюбленной неверной бродит.
Знай, сердце пьяное мое безумным стало от волненья.
В безумстве, веру потеряв, мой дух по жизни бренной бродит.
*
Чтоб заслужить ее любовь, души своей лишись,
Родного дома и добра не пожалей, лишись.
Оставь надежду в двух мирах забвенье отыскать,
Успокоенье обрести и жизни всей лишись.
*
О ты, стенающая там, расстались мы не в срок.
Но здесь твой образ начертать по памяти я смог.
Изобразил твое лицо на глинистой земле,
Затем, припав к нему, пролил кровавых слез поток.
*
Доколь дыханьем жить твоим, как будто ты Иса[67]?
Доколе верить, что свершать ты можешь чудеса?
Ты станешь раны наносить, я — исцеленья ждать,
Испепеляет жизнь мою смертельная краса.
*
Где мне любимую искать? Что делать мне теперь?
Кому о горе рассказать, что делать мне теперь?
Отныне мне не видеть ту, которую любил.
И кровью плачу я опять, что делать мне теперь?
*
Всевышний, разбуди, молю, любимую от сна —
Испив из чаши красоты, она опьянена.
Пусть протрезвеет иль меня сознания лишит,
Скажи ей, что моей беды виновница она.
*
В огне печали жизнь мою, о небо, не сожги!
Да будет нежный поцелуй наградой для слуги.
«Не надо!» — пусть шепнет она, прильнув к моим устам.
Желанью сердца моего, создатель, помоги!
*
Нет сострадающих вблизи, к чему тогда вздыхать?
Немного дней осталось жить, зачем напрасно ждать?
Я посвящаю каждый вздох, любимая, тебе
И не желаю никому такого испытать.
Саади (1210–1292)
«В зерцале сердца отражен прекрасный образ твой…»
В зерцале сердца отражен прекрасный образ твой,
Зерцало чисто, дивный лик пленяет красотой.
Как драгоценное вино в прозрачном хрустале,
В глазах блистающих твоих искрится дух живой.
Воображение людей тобой поражено,
И говорливый мой язык немеет пред тобой.
Освобождает из петли главу степная лань,
Но я захлестнут навсегда кудрей твоих петлей.
Так бедный голубь, если он привык к одной стрехе,
Хоть смерть грозит, гнезда не вьет под кровлею другой.
Но жаловаться не могу я людям на тебя,
Ведь бесполезен плач и крик гонимого судьбой.
Твоей душою дай на миг мне стать и запылать,
Чтоб в небе темном и глухом сравниться с Сурайей.
Будь неприступной, будь всегда, как крепость в высоте,
Чтобы залетный попугай не смел болтать с тобой.
Будь неприступной, будь всегда суровой, красота!
Дабы пленяться пустозвон не смел твоей хвалой.
Пусть в твой благоуханный сад войдет лишь Саади!
И пусть найдет закрытым вход гостей осиный рой.
Перевод В. Державина
«Коль спокойно ты будешь на муки страдальца взирать…»
Коль спокойно ты будешь на муки страдальца взирать —
Не могу я свой мир и душевный покой отстоять.
Красоту свою гордую видишь ты в зеркале мира —
Но пойми: что влюбленным приходится претерпевать!
О, приди! Наступила весна. Мы умчимся с тобою,
Бросим сад и в пустыне оставим других ночевать.
Почему над ручьем не шумишь ты густым кипарисом?
Кипарисом тебе подобает весь мир осенять.
Ты такой красотою сияешь, таким совершенством,
Что и красноречивым каламом их не описать.
Кто сказал, что смотреть я не должен на лик твой чудесный?
Стыдно годы прожить и лица твоего не видать.
Так тебя я люблю, что из рук твоих чашу любую
Я приму, пусть мне яд суждено в том напитке принять.
Я от горя в молчанье горю. Ты об этом не знаешь!
Ты не видишь: слеза на глазах моих блещет опять!
Ты ведь знал, Саади: твое сердце ограблено будет…
Как набегу разбоя грозящего противостать?
Но надежда мне брезжит теперь, что придет исцеленье.
Ночь уходит, глухая зима удаляется вспять.
Перевод В. Державина
«В ночь разлуки с любимой мне завесы парча не нужна…»
В ночь разлуки с любимой мне завесы парча не нужна —
В темной опочивальне одинокая ночь так длинна.
Люди мудрые знают, как теряет свой ум одержимый.
У влюбленных безумцев впереди безнадежность одна.
Пусть не плод померанца — свою руку безумец порежет.
Зулейхa[68] невиновна, недостойна укоров она.
Чтобы старец суровый не утратил душевного мира,
Скрой лицо кисеею, ибо ты так нежна, так юна.
Ты подобна бутону белой розы, а нежностью стана —
Кипарису: так дивно ты гибка, и тонка, и стройна.
Нет, любой твоей речи я ни словом не стану перечить.
Без тебя нет мне жизни, без тебя мне и радость бедна.
Я всю ночь до рассвета просидел, своих глаз не смыкая,
К Сурайе устремляя блеск очей-близнецов из окна.
Ночь и светоч зажженный, — вместе радостно им до рассвета
Любоваться тобой, упиваться, не ведая сна.
Перед кем изолью свои жалобы? Ведь по закону
Шариата влюбленных — на тебе за убийство вина.
Ты похитила сердце обещаний коварной игрою…
Скажешь: племенем Са’да так разграблена вражья казна.
Не меня одного лишь — Саади — уничтожить ты можешь
Многих верных… Но сжалься! Ты ведь милостью дивной полна.
Перевод В. Державина
«Мы живем в неверье, клятву нарушая то и знай…»
Мы живем в неверье, клятву нарушая то и знай.
Всемогущий! Это слово ты забвенью не предай!
Клятву верных нарушает и цены любви не знает
Низкий духом, кто средь верных оказался невзначай,
Если в день суда на выбор мне дадут, мол, что желаешь?
Я скажу: подругу дайте! Вам отдам небесный рай.
Пусть расстанусь с головою, но любви останусь верным,
Даже в час, когда над миром грянет ангела карнай.
Умирал я, но здоровым стал, едва пришла подруга.
Врач! Подобным мне — недужным — ты бальзама не давай!
Болен я. Но ты явилась и болезни удивилась.
Исцели меня, вопросов праздных мне не задавай!
Ветерок, что веет в пуще, позабудет луг цветущий,
Если кос твоих коснется благовонных, словно май.
И зубами изумленья разум свой укусит палец,
Если ты с лица откинешь кисеи летучий край.
Мне отрада пред тобою пламенеть, сгорать свечою.
Не гаси меня до срока, с головы до ног сжигай!
Не для глаз недальновидных красота, но ты, о мудрый,
Кисти самого аллаха след в ней тайный различай.
Взоры всех к тебе стремятся, но любовь и откровенье
Не для низких себялюбцев, не для наглых черных стай.
Ты у Саади, о верный, научись живому чувству,
На своей могиле бедной мандрагоры насаждай.
Темным душам недоступны
