безразлично, Но горько сознавать, что жизнь обречена.
x x x
Все, что ты в мире изучил, — ничто, Все, что слыхал и говорил, — ничто, И все, чему свидетель был, — ничто, Все, что так дорого купил, — ничто.
x x x
0, долго в мире нас не будет, — а мир пребудет. Умрем; века наш след остудят, — а мир пребудет. Как не было нас до рожденья, так без изъяна Уйдем, и всяк про нас забудет…- А мир пребудет.
x x x
Как странник, павший в солонцах без сил, Ждет, чтоб конец мученьям наступил, Так счастлив тот, кто рано мир покинул; Блажен, кто вовсе в мир не приходил.
x x x
Мы умираем раз и навсегда. Страшна не смерть, а смертная страда. Коль этот глины ком и капля крови Исчезнут вдруг — не велика беда.
x x x
Когда твой светлый дух покинет тело, Иной хозяин в дом твой вступит смело. Но не узнать ему, что стало с тем, Что жизнью, страстью, мыслью пламенело.
x x x
На лоне праха сонмы спящих вижу, Под каменной плитой лежащих вижу. Чреду теней ушедших невозвратно, На эту землю не глядящих, вижу.
x x x
Будь весел! Не навек твоя пора, — Пройдет сегодня, как прошло вчера. И эти чаши-лбы вельмож надменных Окажутся в месильне гончара.
x x x
Где сонмы пировавших здесь до нас? Где розы алых уст, нарциссы глаз? Спеши, покамест плоть не стала прахом, Как прах твой плотью раньше был сто раз.
x x x
Не сетуй! Не навек юдоль скорбей, И есть в веках предел вселенной всей. Твой прах на кирпичи пойдет и станет Стеною дома будущих людей.
Росток мой — от воды небытия, От пламени скорбей — душа моя, Как ветер, я кружу, ищу по свету — Где прах, в который превратился я.
x x x
В степи безлюдной каждый куст бурьяна Кудрями был красавицы Турана*, В зубцах твердыни был любой кирпич Рукой вазира, головой султана.
x x x
Гончар, касайся глины осторожно. Ты прах царей умерших мнешь безбожно: Перст Фаридуна, сердце Кей-Хосрова Забил в колодку! Разве это можно?
x x x
Я видел гончара в толпе людей. Вращая колесо ногой своей, Кувшины, чашки делал он проворно Из праха нищих, из голов царей.
x x x
Я вчера гончара в мастерской увидал, Долго, яростно глину он в чане топтал. Словом тайн ему глина шептала: «Полегче! Как бы завтра ты сам в этот чан не попал.»
x x x
Не буду часа ждать, когда умру, Когда пойду на глину к гончару, Пока еще не стал я сам кувшином, Кувшин вина я выпью поутру.
x x x
Доколе разуму влачить ярмо вседневности мирской? А вечность — миг и сто веков считает мерою одной. Ты, друг, на чашу налегай до той поры, покамест сам Не превратишься ты в кувшин в гончарной этой мастерской.
x x x
Доколь этот спор о мечетях, молитвах, постах, О пьянстве запретном в убогих ночных погребках? Ты выпей сегодня, Хайям, ибо мир превращает То в чашу, то в хум и тебя, превращенного в прах.
x x x
Мир — свирепый ловец — к западне и приманке прибег, Дичь поймал в западню и ее «Человеком» нарек. В жизни зло и добро от него одного происходит. Почему же зовется причиною зла человек?
x x x
В этот мир мы попали, как птицы в силок. Здесь любой от гонений судьбы изнемог. Бродим в этом кругу без дверей и без кровли. Где никто своей цели достигнуть не мог.
x x x
Если некто, у нас не спросясь, наши судьбы предначертал, Что же зло свое и добро нам с тобою он приписал? Ведь вчерашний день был без нас, как и завтра будет без нас. На каких же счетах все зло он тебе и мне присчитал?
x x x
Скорбеть о скорби будущей доколе? Поверь, не радостна провидцев доля. Будь радостен, не тесен мир для сердца, А изменить судьбу — не в нашей воле.
x x x
Не изменить того, что начертал калам. Удела своего не увеличить нам. Не подвергай себя тоске и сожаленьям. От них напрасное мучение сердцам.
x x x
Пусть буду я сто лет гореть в огне, Не страшен ад, приснившийся во сне; Мне страшен хор невежд неблагодарных. Беседа с ними хуже смерти мне.
x x x
Друг, два понятия должен бы ты затвердить: Это разумней, чем спорить, внимать, говорить! — Лучше не есть ничего, чем есть что попало, Лучше быть одиноким, чем с кем попало дружить.
x x x
Где вы, друзья, враги, где пери, дивы, Где грусть и радость прошлого? — Ушли вы. Так радуйтесь тому, что нам дано. Пройдет оно, чем мы сегодня живы.
x x x
Душа ни тайн вселенной не познала, Ни отдаленной цели, ни начала. В своем сегодня радость находи, Ведь не воротишь то, что миновало.
x x x
Будь радостен, напрасно не грусти, Будь правым на неправедном пути. И коль в конце — ничто, сбрось вьюк заботы, Чтобы стезю свою легко пройти.
x x x
Слезами омываясь в день трикраты, Доколе будешь сам терзать себя ты? Пируй сегодня, пой и пей вино, Пока не разомкнется круг заклятый!
x x x
Кто пол-лепешки в день себе найдет, Кто угол для ночлега обретет, Кто не имеет слуг и сам не служит — Счастливец тот, он хорошо живет.
x x x
Не тяготись, заботой жизнь губя, Одно сребро и злато возлюбя! Пока ты жив, казну проешь с друзьями, Умрешь — твой враг все съест после тебя.
x x x
Для назначенья высшего ты годен, От рабской ноши жизни стань свободен! На пире каландаров* пей вино, Будь светел духом, сердцем благороден.
x x x
Доколе быть рабом румян и благовоний? Доколь томить себя напрасною погоней? Потоком яда будь, ручьем Воды Живой — Исчезнешь все равно в земном глубоком лоне.
x x x
Хотя мудреца не прельстишь никакою казной, Но мир без динаров подобен темнице глухой. Фиалка поникла от бедности горькой, а роза Цветет, улыбаясь раскрытой мошне золотой.
x x x
Планеты — жители небесного айвана*, В сомненья ставят нас; мы ищем в них изъяна. Не спи, о звездочет, хоть сам Он изумлен, Кто запетлил пути планет, как будто спьяна.
x x x
Нас Четверо* заставили страдать, Внедрили в нас потребность — есть и спать. Но лишены всего, к первоначалу — В небытие вернемся мы опять.
x x x
В мечетях, в храмах, в капищах богов Боятся ада, ищут райских снов. Но тот, кто сведущ в таинствах творенья, Не сеял в сердце этих сорняков.
x x x
К устаду-старцу в детстве мы ходили И мудрости потом глупцов учили. Что с нами стало? -Вышли мы из праха. И тучей праха по ветру уплыли.
x x x
От неверия до веры расстоянье — вздох один. От сомненья и исканья до познанья -вздох один. Проведи в веселье это драгоценное мгновенье, Ибо наш расцвет и наше увяданье- вздох один.
x x x
Кровь влюбленных не лей, их живые сердца пожалей. Лучше кающихся, как опасных безумцев, убей, Лучше кровь этих тысяч от мира ушедших аскетов Ты железом пролей, но ни капли вина не пролей.
x x x
Живи среди мужей разумных и свободных, Страшись, беги лжецов и душ неблагородных, И лучше яд испей из чаши мудреца, Чем жизненный бальзам из рук людей негодных.
x x x
Будь весел в эти мгновенья, в которые ты живешь, Люби луноликих красавиц, чей стан с кипарисом схож. Поскольку ты здесь не вечен, старайся стать совершенным И радуйся, если в мире друзей совершенных найдешь.
x x x
Шел в кабак я, тепля в сердце веру чистую одну, Что зуннаром светлых магов там свой стан я затяну. Там я так вином упился, что служитель харабата* Выбросил мои пожитки, после вымыл майхану.
x x x
Пока медресе и мечети во прах не падут, Дела мудрецов-каландаров на лад не пойдут. Покамест неверием вера, а верой неверье не станут, Поверь мне, — средь божьих рабов мусульман не найдут.
x x x
Друг, твое вино питает существо мое живое. Лик твой нежный мне сияет, словно солнце заревое. Встань и дай мне на мгновенье замереть у ног твоих. Смерть у ног твоих мне лучше сотни жизней старца Ноя.
x x x
Почему стремиться краю здесь должны мы непременно. Мой эдем-вино и кравчий, все иное в мире-тленно.* Там, в раю, -вино и кравчий, здесь дано-вино и кравчий. Так пускай вино и кравчий в двух мирах царят бессменно.
x x x
Чаша эта, что милый мне кравчий нальет, -моя вера. В ней любовь, в ней — душа моя, в ней, слаще сот, — моя вера. Коль опять винопитью запреты кладет моя вера, В этой чаше глубокой пускай оживет — моя вера.
x x x
О друг, нам время не подчинено, Нам не навечно бытие дано. Пока в руках мы держим наши чаши, В руках мы держим истины зерно.
x x x
0, доколе сокрушаться, что из этой майханы Ни конец мой, ни начало мне в тумаке не видим, Прежде, чем я в путь безвестный соберу свои пожитки, Дай вина мне, милый кравчий! Поясненья не нужны.
x x x
Гостившие здесь прежде поколенья Дремали в грезах самообольщенья. Садись и пей! Все речи мудрецов Пустынный прах и ветра дуновенье.
x x x
Светает… Поскорей встань с ложа сна, о кравчий! Пусть будет чаша мне тобой дана, о кравчий. Покамест из меня не сделали кувшин, Ты из кувшина мне налей вина, о кравчий.
x x x
0 кравчий, блаженное утро за нашим окном. Наполни мне чашу оставшимся с ночи вином. Пить будем опять, возродим нашу прежнюю радость. Все сгниет… Вместим же всю жизнь в этом миге одном.
x x x
Вино мое — пища души, от вина я телесно здоров. Мне тайну творенья в тиши вино открывает вновь. Отныне меня не влечет ни этот мир, ни иной. Здесь чаша вина для меня — превыше обоих миров.
x x x
Я так упьюсь, что всей хмельною силой Дух винный встанет над моей могилой, Чтоб опьянел бредущий мимо ринд, Пропившийся, похмельный и унылый.
x x x
Без
