чаши с утра, без вина я жить не могу, Без чаши я тело свое носить не могу. Я пленник мгновенья, когда возглашает мне кравчий «Возьми еще чашу!» — а я уж и пить не могу.
x x x
Любовь- роковая беда, но беда — по воле аллаха. Что ж вы порицаете то, что всегда — по воле аллаха. Возникла и зла и добра череда-по воле аллаха. За что ж нам громы и пламя Суда — поводе аллаха?.
x x x
Каждый, в ком пламенеет любовь без конца и без края, В храме он иль в мотети, — но если, огнем нагорая, Записал свое имя навеки он в Книге Любви, Тот навеки свободен от ада, свободен от рая.
x x x
Да будет влюбленного сердце восторгом полно. Да будет позор презирая, безумным оно. Я, трезвый, терзаюсь об мелочи каждой… А пьяный- Я светел и трезв: будь, что будет — не все ли равно.
x x x
Кааба* и кабак — оковы рабства. Азон* и звон церковный — зовы рабства. Михраб, и храм, и четки, и кресты На всем на этом знак суровый рабства.
x x x
Все дела моего бытия — восхваленье вина, Дом мой, келья моя — это храм прославленья вина. О дервиш, если разум — твой пир, знай: он мой ученик На пиру у меня В том моя, без сомненья, вина.
x x x
Не для веселости я пью вино, Не для распутства пить мне суждено. Нет, все забыть! Меня, как сам ты видишь, Пить заставляет это лишь одно.
x x x
Я буду пить, пока мой век во тьму не канет. Пусть прибыль всей земли мне разореньем станет. О ты, душа миров! Здесь в мире пьян я буду И в рай войду, когда мой дух тебе предстанет.
x x x
Источник Жизни Хызр нашел- была пора… И утолил я в нем душевный жар с утра.
x x x
Доколь, самовлюбленный ты глупец, Терзаться будешь мукой всех сердец?. Жизнь проведи в блаженном опьяненье, — Ведь неизбежен гибельный конец.
x x x
Зачем имам* нам проповедь долбит? Ведь нам, как книга, небосвод открыт, Пей, друг! Вино ничем незаменимо. Оно любую трудность разрешит.
x x x
Видел утром я ринда; в пыли на земле он лежал, На ислам, на безверье, на веру, на царства плевал. Отрицал достоверность, творца, шариат, откровенье. Нет! Бесстрашнее духа и в двух я мирах не встречал.
x x x
Ты пей, но крепко разума держись, Вертепом варварства не становись, Ты пей, но никого не обижай. Ослаб — не пей, безумия страшись.
x x x
Было всегда от любви в груди моей тесно. Целый век изучал я вращение сферы небесной, Взглядом разума я озарил весь свой жизненный путь, И теперь мне известно, что мне ничего не известно.
x x x
На людей этих -жалких ослов — ты с презреньем взгляни. Пусты, как барабаны, но заняты делом они. Если хочешь, чтоб все они пятки твои целовали, Наживи себе славу! Невольники славы они.
x x x
Глянь на вельмож в одеждах золотых. Им нет покоя из-за благ мирских. И тот, кто не охвачен жаждой власти, Не человек в кругу надменном их.
x x x
Я презираю лживых, лицемерных Молитвенников сих, ослов примерных. Они же, под завесой благочестья, Торгуют верой хуже всех неверных.
x x x
Вино прекрасно, пусть его клянет суровый шариат. Мне жизнь оно, коль от него ланиты милые горят. Оно горчит, запрещено — за то мне нравится оно. И в этом старом кабаке мне мило все, что запретят.
x x x
Ни на миг не свободен от гнета сознанья, Я не радуюсь радостью существованья. Я учился весь век, ник под бременем времени И отрекся, не вторгся в дела воспитанья.
x x x
Мои влюбленные, ринды, сегодня у нас торжество. Мы сидим в харабате, нам чаша вина — божество. От ума, и добра, и от зла мы сегодня свободны, Все мы вдребезги пьяны. Не требуй от нас ничего!
x x x
В дни поста — в Рамазане — вина пиалу я испил, Не сознательно я шариата закон преступил. От мучений поста этот день показался мне ночью. Мне казалось, рассвет наступил — я и пост разрешил.
x x x
В этом году в Рамазане цвет распустился в садах, И тяжелее оковы у разума на ногах. Если бы люди решили, что наступил Шаввал, Если бы запировали, дай всемогущий аллах!
x x x
Корова в небе звездная — Парвин*, Другая — спит во тьме земных глубин. А сколько здесь ослов меж двух коров, Муж правды, это знаешь ты один.
x x x
Ты, который ушел в пришел со согбенным хребтом, Ты, чье имя забыто в мятущемся море людском. Стал ослом, твои ногти срослись, превратились в копыта, Борода твоя выросла сзади и стала хвостом.
x x x
Никому не могу мою тайну открыть, И ни с кем не могу я о ней говорить. Я в таком состоянье, что суть моей тайны Никогда, никому не могу разъяснить.
x x x
Нет мне единомышленника в споре, Мой вздох — один мой собеседник в горе. Я плачу молча. Что ж, иль покорюсь, Иль уплыву и скроюсь в этом море.
x x x
Я небосводом брошен на чужбину, Что дал сперва, он отнял половину И я из края в край на склоне лет Влачу, как цепи, горькую судьбину.
x x x
Я на чужбине сердцем изнывая, Бреду без цели, горестно взываю. Мне счастья жизнь не принесла, прошла. И где застигнет смерть меня — не знаю.
x x x
Отрекусь от поста и пещер в этом мир земном, Пусть я волосом бел — буду вечно дружить я с вином. В чаше жизни моей семь десятков исполнилось весен, Если мне не теперь пировать, то когда же потом?
x x x
И когда я растоптан судьбой не во сне — наяву Корни прежней надежды на жизнь навсегда оторву, Вы из плоти Хайяма скудельный кувшин изваяйте, Пусть я в запахе винном на миг среди вас оживу.
x x x
Когда последний день придет ко мне И в прахе я почию, в вечном сне Кирпич мне в изголовье положите, Чью глину замесите на вине.
x x x
Когда я умру, забудут тленный мой прах, А жизнь моя станет примером в чистых сердцах. Из сердца лоза прорастет, а из глины телесной Кувшин изваяют, чтоб радовал вас на пирах.
x x x
Хайям, по примеру предков, шатры познаний шил, Но пламень в горниле горя в золу его превратил. Разрезали ножницы смерти основу его бытия, Ее у судьбы за бесценок маклак базарный купил.
x x x
Небо, о друг, не продлит нам жизнь ни на миг, Радуйся ж! Не обливайся влагою глаз! Пей вино с Луной при луне, ибо эта Луна Завтра, быть может, взойдя, не увидит вас
x x x
Коран, что истиной у нас считают, В пределах христиан не почитают, В узоре чаши виден мне аят* Его наверняка везде читают!
x x x
Встань, милая! Дай мне вина! Вниманье мне яви! Сегодня счастлив я с тобой, удел мой — путь любви. Дай розового мне вина, как цвет твоих ланит. Запутан мой, извилист путь, как локоны твои.
x x x
Сперва мой ум по небесам блуждал, Скрижаль, калам, и рай, и ад искал. Сказал мне разум: «Рай и ад — с тобою, — Все ты несешь в себе, чего алкал»
x x x
Здесь мне — чаша вина и струна золотая. В рай ты метишь, но это — приманка пустая, Слов о рае и аде не слушай, мудрец! Кто в аду побывал? Кто вернулся из рая?
x x x
Был мой приход — не по моей вине. И мой уход — не по моей вине. Встань, подпояшься, чашу дай мне, кравчий, Все скорби мира утопи в вине!
x x x
Знать, в этом мире правде не взрасти, Нет справедливых на земном пути. Зови свой день сегодняшний вчерашним, День завтрашний ты первым даем сочти
x x x
Веселья нет. Осталось мне названье лишь веселья. И друга нет. Осталось мне лишь доброе похмелье. Не отнимай руки своей от полной пиалы! Нам остается только пить, иное все — безделье.
x x x
Когда настанет срок и ты расстанешься с душой, Там — за завесой вечных тайн — увидишь мир иной. Пей, коль неведомо тебе — откуда ты пришел, Куда уйдешь потом и что там станется о тобой.
x x x
Пей вино, ибо долго проспишь ты в могиле твоей Без товарищей милых своих и сердечных друзей. Есть печальная тайна — другим ее не сообщай, — Что увядший тюльпан не раскроется среди полей.
x x x
Пей вино, оно уносит думы о богатстве и нужде, О семидесяти двух ученьях, что суют свой нос везде. Эликсир таится в винной чаше. Ты его не избегай!! Отхлебнув один глоток, забудешь о назойливой беде.
x x x
Дай мне вино! Оно одно — души израненной бальзам. В нем — исцеленье мук любви и утоление слезам. И дольний прах, где пролился фиал вина, дороже нам, Чем череп мира — небосвод, и чище, чем родник Замзам*
x x x
«О нечестивец! — мне кричат мои враги, — не пей вина! Вино издревле — веры враг, и в том нам заповедь дана!» Они открыли мне глаза: когда вино — ислама враг, Клянусь аллахом, буду пить! Ведь кровь врага разрешена.
x x x
С тех пор, как на небе зажглись Луна и светлая Зухра, Нам — смертным — высшее дано блаженство — пить вино с утра! Вино кабатчик продает, а сам — глупец — глотка не пьет, Источник счастья у него; какого ждать еще добра?
x x x
Зачем ты мне явил сперва великодушие и милость? Твое лицо передо мной, как солнце, ласкою лучилось Так что же этот свет померк и в горе ты меня поверг? Не знаю — в чем моя вина! Молю — ответь мне: что случилось?
x x x
Строителя увидел я, что возводил жилье, Ногами глину он топтал и унижал ее. А глина молвила ему: «Полегче! Близок час — Получит столько же пинков и естество твое!»
x