не покрыл себя грехами, Ты, добрыми прославленный делами? Я зло творю, ты воздаешь мне злом, — Скажи мне: в чем различье между нами?
x x x
Пресытился я жизнью своей — исполненной суеты, Пресытился бедами и нищетой! О господи, если ты Вывел из небытия бытие, то выведи и меня — Во имя твоего бытия — из горестной нищеты!
x x x
Ты — творец, и таким, как я есть, — я тобой сотворен. Я в вино золотое, и в струны, и в песни влюблен. В дни творенья таким ты создать и задумал меня. Так за что же теперь я в геенне гореть обречен?
x x x
Встань, не тужи! Что печалью о бренном томиться? К нам приходи, чтоб за чашею повеселиться. Если бы нравом судьба постоянна была, То и тебе никогда не пришлось бы родиться.
x x x
Тщетно тужить — не найдешь бесполезней забот, Сеял и жал поколенья до нас небосвод. Кубок налей мне скорее! Подай мне его! Все, что случилось, -давно решено наперед.
x x x
0 боже! Милосердьем ты велик? За что ж из рая изгнан бунтовщик? Нет милости — прощать рабов покорных, — Прости меня, чей бунтом полон крик!
x x x
Считай хоть семь небес, хоть восемь над землей, — Ведь не изменит их движенья разум твой. Раз нужно умереть, не все ль равно: в гробнице Съест муравей тебя, иль волк в глуши степной.
x x x
Виночерпий! Что делать мне с сердцем моим? Мертвым лучше в могиле, спокойнее им. Сколько раз я ни каялся, сколько ни плакал — Все грешу! Очевидно, я — неисправим.
x x x
Если хочешь, чтоб крепкой была бытия основа И хотя бы два дня провести без унынья злого, Никогда не чуждайся веселья и пей всегда, Чтоб успеть все услады испить из фиала земного.
x x x
Мирские тревоги — смертельный ад, чаша-противоядье его. Блажен, кто противоядие пьет, не страшен гибельный яд для него. С юными пери пей вино на свежем ковре зеленой травы Во все свои дни, покамест трава из праха не выросла твоего.
x x x
Будь решительным! От обрядов пустых отказаться пора давно, Не скупись, делись и с другими тем, что тебе судьбою дано. В этом мире не покушайся на жизнь и достаток бедных людей. Головой отвечаю — ты будешь в раю. Так проворней неси вино!
x x x
Деяньями этого мира разум мой сокрушен, Мой плащ на груди разодран, ручьями слез орошен. Фиал головы поникшей познанья вином не наполнить, — Нельзя ведь сосуд наполнить, когда опрокинут он.
x x x
Внимаю я твоим укорам, как слову злобного навета, — Безбожником меня зовешь ты, гулякой, поношеньем света. Я признаю: ты прав, я грешен, но на себя взгляни сначала, Скажи по правде: ты мне разве достоин говорить все это?
x x x
Из мира праведного дух, не оскверненный дольним прахом, К тебе явился. Встань пред ним с улыбкою, а не со страхом, И чашу утренним вином для гостя доверху налей, Чтоб молвил он: «Да будет день счастливый дан тебе аллахом»
x x x
Вновь из тучи над лугом слезы молча текут. Без вина в этом мире мудрецы не живут. Стебли тонких травинок мы видим сейчас, Кто ж увидит травинки, что из нас прорастут?
x x x
Что будущею занят ты судьбой, Терзаешься бессмысленной борьбой? Живи беспечно, весело. Вначале Не посоветовались ведь с тобой.
x x x
Когда б я был творцом — владыкой мирозданья, Я небо древнее низверг бы с основанья И создал новое — такое, под которым Вмиг исполнялись бы все добрые желанья.
x x x
О мудрый, утром раньше встань, когда кругом прохлада, И догляди, как мальчик пыль взметает за оградой Ты добрый дай ему совет: «Потише! Не пыли! Ведь эта пыль — Парвиза* прах и сердце Кей-Кубада»
x x x
Жаждой вина огневого душа моя вечно полна, Слуху потребны напевы флейт и рубаба струна. Пусть после смерти кувшином я стану на круге гончарном, Лишь бы кувшин этот полон был чистым рубином вина.
x x x
Уж если в наше время разум и бесполезен, и вредит И все дары судьба невежде и неразумному дарит, Дай чашу мне, что похищает мой разум; пусть я поглупею — И на меня судьба, быть может, взор благосклонный обратит.
x x x
Сказала роза: «Я Юсуф египетский* среди лугов, Как драгоценный лал в венце из золота и жемчугов». Сказал я: «Если ты-Юсуф, примета где?» А роза мне: «Взгляни на кровь моих одежд и все ты сам поймешь без слов?»
x x x
Я с вином и возлюбленной позабыл и нужду и труды, Я не жду милосердия, до судилища нет мне нужды. Отдал душу, и сердце я, и одежду в залог за вино, — Я свободен от воздуха, от земли, и огня, и воды.
x x x
Все, что есть — только вымысел, сном улетает, И не избранный тот, кто о том не узнает. Сядь, испей эту чашу и развеселись! Пусть тебя сожаленье потом не терзает.
x x x
Жизнь, как роспись стенная, тобой создана, Но картина нелепостей странных полна. Не могу я быть лучше! Ты сам в своем тигле Сплав мой создал; тобою мне форма дана.
x x x
Лучше уж выпить глоток вина, чем царство завоевать! Мудрый, всего, что не есть вино, старайся здесь избегать, Чаша одна превыше в сто раз, чем Фаридунов* престол, Не захочу я винный кувшин на венец Хосрова сменять.
x x x
Ты склонен давать объясненья различным приметам О чем так тревожно петух голосит пред рассветом? Он в зеркале утра увидел: еще одна ночь Ушла невозвратно. А ты не ведал об этом?
x x x
Те трое — в глупости своей неимоверной — Себя светилами познанья чтут наверно. Ты с ними будь ослом. Для этих трех ослов Кто вовсе не осел — тот, стало быть, неверный.
x x x
Кувшин мой был прежде влюбленным, все муки мои он познал Кудрей завитками плененный, как я, от любви изнывал А ручка на шее кувшина — наверно, когда-то была Рукою, которою шею возлюбленной он обнимал.
x x x
Я к ланитам, подобным розе весной, тянусь. Я к кувшину с вином и к чаше рукой тянусь. Прежде чем рассыплется в прах мой живой сосуд, Долю взять я от радости каждой земной тянусь.
x x x
Хайям, если ты вином опьянен, благодарствуй судьбе, Если с возлюбленной уединен, — благодарствуй судьбе Конец, истребленье — явлений всех завершенье, Пока ты смертью не истреблен, — благодарствуй судьбе,
Коль можешь, не тужи о времени бегущем, Не отягчай души ни прошлым, ни грядущим. Сокровища свои потрать, пока ты жив; Ведь все равно в тот мир предстанешь неимущим.
x x x
Ты бери свою долю из круговорота времен Восседай на престоле веселья, вином опьянев. Нет заботы аллаху — покорны мы иль непокорны, Здесь возьми свое счастье; вот смертных извечный закон.
x x x
Во сне сказал мне пир*: «Покинь свою кровать, Ведь розу радости нельзя во сне сорвать. Ты, лежебок, все спишь, а сон подобен смерти. Встань! Ведь потом века тебе придется спать!»
x x x
Долго ли мне тужить о том, что давно решено, И хорошо ли прожить мне век мой судьбою дано? Выдохну я этот вдох или нет — и сам я не знаю, Ну, так скорей в эту чашу чистое лей мне вино!
x x x
Открой мне, боже, дверь твоих щедрот, Дай хлеб и все, чем дольний прах живет, И до беспамятства мне дай упиться, Чтоб никаких не ведал я забот.
x x x
Где б ни алел тюльпан и роза ни цвела, Там прежде кровь царей земля в себя впала, И где бы на земле ни выросла фиалка, Знай — родинкой она красавицы была.
x x x
Чуть утром голубым блеснет просвет окна, Кристальный мой фиал налейте дополна. Ведь люди говорят, что истина горька, Не скрыта ль истина и в горечи вина?
x x x
Зачем растить побег тоски и сожаленья? Читай и изучай лишь книгу наслажденья. Ты пей, и все свои желанья исполняй! Ты знаешь сам давно, что жизнь — одно мгновенье.
x x x
Не будь беспечен на распутьях дней И знай: судьба — разбойника страшней. Судьба тебя халвою угощает, — Не ешь: смертельный яд в халве у ней!
x x x
В обители о двух дверях, чем, смертный, ты обогащен? Ты, сердце в муках истерзав, на расставанье обречен. Поистине блажен лишь тот, кто в этот мир не приходил. Блажен, кто матерью земной для жизни вовсе не рожден.
x x x
Смилуйся, боже, над сердцем моим, плененным земной суетой! Смилуйся над многострадальной моей жизнью, тоской и тщетой! Ноги прости мои! Это они в майхану уносят меня! Смилуйся и над моею рукой, что тянется за пиалой!
x x x
Ты, мудрец, не слушай люда, что покорствовать небу велят. Утешайся чистым вином, пусть красавицы радуют взгляд! Приходившие в этот мир все ушли — один за другим. И никто не видел нигде возвратившегося назад.
x x x
0 живущий в плену четырех стихий и семи планет! Ты — игралище их, ты влачишь ярмо вереницы лет. Пей вино! Ведь я тысячу раз тебе повторял: Коль уйдешь, то уйдешь навсегда — и возврата нет!
x x x
Здесь каждая пылинка праха, что к ночи на землю легла, Была частицей тела пери, сияньем юного чела. Пыль вытирая, осторожно касайся розовых ланит. Ведь эта пыль благоуханным, быть может, локоном была.
x x x
Кувшин, в который наливают вино для грузчиков поденных. Гончар лепил из плоти шахов, когда-то временем сраженных, И эта глиняная чаша, что ходит по рукам гуляк, Возникла из ланит румяных и уст красавиц погребенных.
x x x
Мы по желанью не живем ни дня, Живи в веселье, злобу прочь гоня. Общайся с мудрым, — ведь твоя основа Пыль, ветер, капля, искорка огня.
x x x
Жизнь печальна моя и дела неустроены. Мне покоя — все меньше, а беды удвоены. Восхвалите аллаха! — Без просьб и мольбы Все мы пить из источника бед удостоены.
x x x
Судьбу того решили уж давно, Кому в песках кручин плестись дано. Сегодня