(ст.21–22).
Сказав перед тем, что слово наше или евангельская проповедь не было то «да», то «нет» (ст.18), т. е. что мы не учили иногда тому, а иногда другому, но всегда одному и тому же, потому что истины веры в Сына Божия, проповедуемые нами, неизменны и постоянны, — апостол тотчас прибавляет, что Сам Бог утверждает и подкрепляет апостолов и вместе всех христиан в вере во Христа. Каким образом? Помазанием, печатью даров Святого Духа, которыми мы запечатлены в таинстве миропомазания (ср. 1 Иоан. 2:20–21[1029 — Впрочем, вы имеете помазание от Святаго и знаете всё. Я написал вам не потому, чтобы вы не знали истины, но потому, что вы знаете ее, равно как и то, что всякая ложь не от истины.]). Это внутреннее свидетельство, утверждая нас в непреложности истин Евангелия, служит в то же время залогом, удостоверяющим нас в получении вечных благ, обещанных Богом.
Далее апостол указывает на причину, удержавшую его от вторичного посещения Коринфа и заключавшуюся в глубокой скорби о беспорядках, которые произошли между коринфянами в его отсутствие и за которые следовало бы их отечески наказать, но любвеобильная душа апостола щадила заблудших: «щадя вас, я доселе не приходил в Коринф, не потому, будто мы берем власть над верою вашею» (ст.23–24).
Что говорят те, которые не верят в Триединого Бога?
«Утверждающий же нас с вами во Христе и помазавший нас есть Бог, Который и запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши»(ст. 21, 22).
В этих словах, по замечанию священных толкователей (Никиф. in h. 1), апостол открывает нам триипостасие лиц безначального Божества: Отца означив словом Бог, Сына словом — во Христа, а Святого Духа словом — Духа. Учение о Святой Троице составляет содержание всей нашей веры. Мы веруем в Отца, Сына и Святого Духа. Такая вера, конечно, превышает наш разум, но в ней нет ничего не согласного с разумом. Однако ж, многие не верят и отвергают тайну Триединого Божества. Что говорят те, которые не верят в Триединого Бога?
1. «Мы не хотим верить.»
Иной говорит: «я не верю ни чему, чего я не вижу, не наблюдаю, не могу ощущать и понимать.» Против этого мы говорим:
а) Без веры нельзя достигнуть никакого знания. Адам должен был получить учение от Бога, иначе он не был бы выше животного. Без влияния воспитания, которое мы принимаем верой, мы были бы также дики, как и животные. Что мы знаем, в том мы обязаны вере в слова наших родителей, учителей, писателей, книг и т. д.
б) Ты веришь, что есть другой мир на земном шаре (Америка) и что в нем живут и жили известные люди. Но тебе могли бы доказать, что твоя вера в этот мир есть обман чувства, как могли бы доказать тебе и то, будто нет Триединого Бога. Приводили, например, очень ясные доказательства, будто Наполеон I никогда не существовал!? Факты истории и наблюдения чувства основываются на вере.
в) Не раз уже провозглашали творение, сохранение и управление мира без Бога. Мир, говорили, происходит от случая, судьба заправляет всем, силы природы производят все, человек вышел из грязи, или произошел от обезъяны.
Поистине непонятные чудеса! Гораздо легче объясняется все, если допускают личного, любящего Бога, от Которого — все и Который — над всем.
г) Главные истины христианской веры несравненно понятнее, чем все естественные объяснения. Любящий Бог из Своего Существа рождает Сына, как Свет от Света; от Отца исходит Дух Святой. Бог сотворил мир и человека по свободной воле. Люди также имели свободную волю. Они согрешили. Тогда Сын становится человеком и т. д. Тут нет другого чуда, как только чудо божественной любви.
2. «Мы не можем верить.»
Многие говорят: «мы не можем верить, сомнения всегда одерживают над нами перевес.» Но читали ли эти люди надлежащие книги, спрашивали ли и слушали ли истинных учителей, молились ли усердно о вере, которая поистине есть дар Божий?!
Другие говорят: «многие умнейшие и образованнейшие люди не верят, а они должны знать это лучше всех.» Против этих мы говорим:
а) Такие люди могут быть образованными, но не смиренными, они не желают подчиниться высшим требованиям. Они не охотны до жертв и не любят отказывать своим страстям.
б) Вообще их религиозные знания ничтожны. В деле спасения, иное двенадцатилетнее дитя знает более их! Знают ли они «Отче Наш,» десять заповедей и еще что-нибудь из катехизиса?
в) Развратители веры не находят ни малейшего утешения для себя и других. Уклоняются от разговоров о смерти, бегут от кладбищ. Почему?
г) Мудрейшие и истинно ученнейшие мужи всегда веровали и веруют. Кто был гениальнее апостола Павла, Василия Великого, Блаженного Августина, Иоанна Златоустого, Исаака Ньютона?
3. «Мы не должны верить.»
«Нет нужды верить, говорят многие, достаточно вести честную жизнь и быть честным человеком.» Да, честная жизнь достаточна для того, чтобы не быть повешенным, но не для того, чтобы взойти на небо.
Всмотримся ближе в эту честную жизнь, в религию честного человека.
а) Гражданская честность, как ее обыкновенно понимают, не убивает, не грабит, не ворует, не обманывает, не разрушает брачных уз; но она раздражительна, завистлива, любостяжательна, холодна, самолюбива, высокомерна, думает только о себе и не заботится о других. Негодная честность!
б) Ты скажешь, быть может, что ты имеешь ввиду высшую честность, где подавляется всякое зло и делается всякое добро — без веры. Кто это делает без веры и благодати, того можно было бы назвать восьмым чудом света!?…
в) И если бы даже нашелся кто-либо, который без веры исполнял бы надлежащим образом все обязанности к себе и ближним, что невозможно, то он все- таки не исполняет высших обязанностей к Богу и Иисусу Христу, обязанности поклонения, благодарения и прославления Бога за все дела, в особенности за дело искупления. A с пороком богоотчуждения высокомерия и неблагодарности не достигают неба.
Мы должны и можем веровать! Поэтому мы также и хотим веровать, именно в Бога, во Святой Троице поклоняемого. Будем следовать тому, что заповедует святой Афанасий: «ты должен говорить и молиться: Слава Богу Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки.»
Чем лучше мы сами, тем более мы радуемся об исправлении других
«Мы споспешествуем радости вашей: ибо верою вы тверды» (ст.24).
Апостол Павел радовался об исправлении и добродетелях христиан и о том, что они твердо пребывают в вере. Насколько прежде его сердце скорбело о беспорядках, произшедших между коринфянами, настолько теперь радовалось их перемене: моя радость есть радость и для всех вас (ст.3).
Искреннее участие в благе других людей составляет обязанность каждого христианина. Но это участие должно по преимуществу обнаруживаться во всем том, что касается духовного блага ближних, их образования и усовершенствования, исправления их сердца и жизни (Рим. 15:2;[1030 — Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо, к назиданию.] 1 Фес. 5:11;[1031 — Посему увещавайте друг друга и назидайте один другого, как вы и делаете.] 14;[1032 — Умоляем также вас, братия, вразумляйте бесчинных, утешайте малодушных, поддерживайте слабых, будьте долготерпеливы ко всем.] Евр. 10:24[1033 — Будем внимательны друг ко другу, поощряя к любви и добрым делам.]). Радость о распространении истины и добродетели между людьми служит признаком нашего собственного стремления к добру. Чем лучше мы сами, тем более мы радуемся об исправлении других. Потому что:
1. Чем лучше мы сами, тем мы способнее надлежащим образом судить об исправлении других.
Чтобы быть в состоянии действительно радоваться исправлению других, для этого нужно, чтобы мы сами имели надлежащие понятия об истинном свойстве исправления и добродетели, и могли правильно судить об их признаках. При недостатке этого мы не имеем ни причины, ни побуждения радоваться добродетели других людей, или наша радость будет ложна. Апостол Павел радовался исправлению коринфских христиан, потому что сам был совершен и знал, что они исправились не наружно только, но действительно и истинно.
а) Если мы сами добродетельны, богаты духовными познаниями и опытами, то мы будем также радоваться при виде исправления других, живших прежде во грехе и заблуждениях. Тогда не обманет нас внешний вид благочестия, мы умеем различать лицемера от истинно добродетельного. Мы знаем, что и как много требуется от того, кто хочет исправиться по предписаниям Евангелия, — как и в чем должно проявляться это исправление в его жизни и поступках.
б) Если мы усматриваем в нашем собрате явные признаки исправления — тогда не возрадуемся ли мы, что нашему брату удалось освободиться от несчастного служения греху, что он положил трудное начало исправления и чувствует в себе силы и дух продолжать доброе дело, с Божьей помощью?
Эта радость несомненно будет в нас, если мы сами добродетельны и понимаем сколько труда и борьбы стоит добродетель.
2. Чем лучше мы сами, тем мы более в состоянии правильно ценить достоинство исправления и добродетели в других.
а) Мы радуемся большей частью об исправлении и добродетели других, если сами находимся в счастливом состоянии исправления и добродетели. Мы чувствуем тогда, как с этим исправлением приходят тишина и спокойствие в наше сердце, — как, с возвращением к Богу и добродетели, возвращается мир совести, уважение и любовь к добрым людям, благодать и Божье благословение.
Чем живее чувство спасения в исправившемся грешнике, тем искреннее он радуется об исправлении и спасении своих ближних.
б) Эта радость добродетельного человека так естественна, что она возникает сама собой при каждом поводе, потому что он любит ближнего, как самого себя, принимает искреннее участие в его благе и желает, чтобы все познали счастье спасения.
3. Чем лучше мы сами, тем мы способнее и склоннее содействовать духовному благу других.
Как деятельно содействовал апостол духовной радости христиан, уча их закону Божьему день и ночь, утверждая добродетельных, угрожая грешникам и обращая их на путь спасения (Филип. 1:7–9[1034 — как и должно мне помышлять о всех вас, потому что я имею вас в сердце в узах моих, при защищении и утверждении благовествования, вас всех, как соучастников моих в благодати. Бог — свидетель, что я люблю всех вас любовью Иисуса Христа; и молюсь о том, чтобы любовь ваша еще более и более возрастала в познании и всяком чувстве.]).
а) Участие в духовном благе людей обнаруживается преимущественно в радости об их усовершенствовании и добродетели. Но кто будет оказывать такое участие, как не тот, кто сам старается с ревностью содействовать своему духовному благу? Кто имеет более чувства к добродетели и совершенству, как не тот, кто сам находит в этом свое собственное счастье и спасение?
Люди, порочные и равнодушные к своему спасению или имеющие только один вид благочестия, не могут ни искренне радоваться исправлению других, ни деятельно сподействовать их духовной радости и благу.
б) Но если мы сами стремимся к царству Божьему и его
