знать, что должен был, по пророчествам, явиться некогда Мессия, Избавитель людей, но кто уверил ее, что явившийся недавно в Иудее Пророк и Чудотворец есть Тот самый ожидаемый Мессия, сын Давидов? Почему не разделяла она со многими из иудеев других, ошибочных мнений о Спасителе?
По всему видно, что сердце этой язычницы было уже, как добрая земля, напояемая росой небесной, что в нем уже действовало семя Божьей благодати и действовало так, что произрастило в нем веру, которую Сам Господь назвал великой.
Обратим внимание на эту образцовую веру, и не постыдимся поучиться у верующей язычницы.
Голос скорбной матери, голос верующей язычницы поражает слух всемилосердого Господа: «помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется.» Всеведущий знал, из какого сердца происходят эти слова, и Спаситель людей не мог не чувствовать в это время внутренней радости о том, что и между язычниками оказываются души, жаждущие Его царствия, души верующие. Но не смотря на то, «Он не отвечал ей ни слова.»
Что значит это молчание, эта, на первый взгляд, холодность милосердного Господа, с какой внемлет Он пламенной молитве? Последствия показывают, что Господу угодно было искушать веру хананеянки. Это испытание нужно было не для Него — всеведущего, но, во-первых, для самой хананеянки, в которой через искушение еще более утвердилась вера ее, а потом и для других, которым Спаситель хотел поставить примером терпеливую ее веру.
«И ученики Его, приступив, просили Его: отпусти ее, потому что кричит за нами» (Мф.15:23). Молчание Господа заставило жену усугубить моления. Вопль ее побудил апостолов ходатайствовать перед Господом. Новое одобрение для просительницы! Но искушение веры ее еще не кончилось. «Он же сказал в ответ: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева.» Я, говорит Господь, пришел проповедывать и творить чудеса в народе Израильском, а не между язычниками.
И действительно, Спаситель проповедывал одним иудеям, слово Его редко встречало язычников. До времени нужно было оказывать такое преимущество иудеям, которые несколько веков одни непосредственно пользовались и боговдохновенными мужами, и чудесами Божьими, как народ избранный. Но слова Спасителя не значат того, что Он пришел спасти один народ еврейский. Он пришел пострадать и умереть за всех людей, за иудеев и язычников, а только проповедывал не всем, предоставив апостолам Своим впоследствии пронести Евангелие во все народы. По воскресении Своем, Он скажет им: «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Марк. 16:15); «идите, научите все народы» (Мф.28:19). Итак, еще раз отказал Господь прошению женщины, не внял, кажется, и ходатайству самих апостолов. Что же делает твердая и терпеливая вера? Отвергамая, она еще более приближается к Господу. Жена припадает к самым стопам Его, как бы преграждает путь Ему и снова молит: «она, подойдя, кланялась Ему и говорила: Господи! помоги мне!»
На столь усердное моление горестной матери милосердый Спаситель дает, по-видимому, немилосердый ответ. «Он же сказал в ответ: нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам,» — моление матери не только не принимается, но и отвергается, как недостойное. Язычница сравнивается с псом по отношению к иудеям, нареченным чадами Божьими; она, по словам Господа, столь же мало стоит чудесной помощи Божьей, как и пес хлеба в то время, когда голодны дети хозяина. Что должна была почувствовать при этом несчастная мать? Оскорбилась ли она таким сравнением? Нет! Вера ее соединяется со смирением, и посредством этого получает новую силу, непреодолимую. «Так, Господи!», отвечает женщина. «Так точно! Я недостойная язычница, я великая грешница, и не стою того, что принадлежит детям. Но,» продолжает дивная женщина, «но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их.» «Господи!» как бы так хотела сказать хананеянка, «трапеза, уготованная Тобою народу Божьему столь обильна, учение и благодетельные чудеса Твои в Иудее изливаются такой рекой, что для Тебя не будет великим и трудным делом помиловать несчастную язычницу, которая прибегает к Тебе, как пес под трапезу господина своего.»
После этого Господь уже не мог удержать Своего милосердия. За такое смирение, за такую высокую веру Он щедро награждает женщину и даже хвалит ее пред апостолами: «о, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему. И исцелилась дочь ее в тот час.»
Рука Вседобрейшего и Всемогущего не закроется в подаянии нам даров Своих, если они нужны и полезны нам, только бы вера наша не уменьшилась, не ослабела, и только бы мы не возгордились своими силами или добродетелями. Сознание своего недостоинства и слабости необходимо верующему, когда он просит милости Всесильного.
Сила и победносность веры
В 17-ю неделю по Троице Святая Церковь предлагает нам за воскресной литургией последнее евангельское чтение из Евангелия Святого Апостола Матфея. В нем евангелист раскрывает перед нами одну из величайших тайн Божьего домостроительства, что спасение отнюдь не ограничивается одним каким-либо избранным народом, хотя бы к этому направлялась вся его предшествующая история, а есть достояние всех народов, которые одинаково суть дети Отца Небесного, и каждая человеческая личность может иметь дерзновение прибегать к Нему с мольбой о спасении, и будет услышана, если только сильна в ней вера, как необходимое условие действенности молитвы.[1317 — См. Мф.15:21–27 (начало 62). Ср. Марк. 7:24–40.]
Христос уже около двух лет проповедывал Свое благовестие ко спасению человечества, и исходил все города и веси родной страны, благотворя не только духовно, но и телесно. Но к концу этого периода Он пришел к грустному убеждению, что — увы — избранный народ еще не готов был к восприятию воплотившейся истины. Особенно вожди народа — иерархи, книжники и фарисеи — с каждым годом все более ожесточались на божественного Проповедника и в яростном ослеплении стремились к полному подрыву всего служения Спасителя. Тогда Христос счел благовременным посвятить возможно больше времени духовному воспитанию Своих ближайших последователей, чтобы они в состоянии были достойно продолжать Его дело, когда Его не станет на земле. С этою целью Он решил на время совсем удалиться за пределы родной земли, чтобы вместе с тем, освободившись от назойливых совопросников и масс народа, найти хотя временный покой Своему возмущенному и утомленному духу.
«И, выйдя оттуда,[1318 — Т. е. с берегов Генисаретского озера, в окрестностях Капернаума.]Иисус удалился в страны Тирские и Сидонские.» Начиная от берегов озера Галилейского, дорога туда вела по скалистым возвышенностям по направлению к Сафеду, с которого уже виднелись снеговые вершины Ливана. Затем, оставляя Гискалу справа, дорога проходила через одну из многих лесистых равнин этих возвышенностей, пока на расстоянии двух дней пути от озера она не достигала склона, y подошвы которого начинались уже равнины Тира. Гряда гор отделялась от моря желтой полосой прибрежного песку, причем в одном месте суша длинным языком вдавалась в море, и на этой-то косе и был построен Тир. Тут апостолам, как равно и Самому Христу, вероятно, впервые приходилось так близко видеть дымящиеся трубы стеклянных фабрик Сидона и красилен Тира. Финикия в это время доживала свою последнюю историческую славу, и по берегам ее еще не мало было цветущих городов. Это было седалище идолопоклоннического нечестия; отечество Ваала и Астарты, так часто повергавших Израиль в бездну преступного соблазна, страна языческого мрака. Торговая и промышленная жизнь бойко кипела, показывая, что жители этой страны всецело преданы были маммоне. Длинные ряды торговых домов переполнены были товарами со всего мира; улицы главнейших городов блистали дворцами, великолепными памятниками общественными зданиями, храмами, а гавани переполнены были кораблями, сошедшимися сюда со всех концов известного тогда мира. Смотря на эту кипучую промышленную жизнь, нельзя было не видеть, насколько человек способен становиться рабом житейской суеты. Здесь было полное царство маммоны, и здесь именно царствовал тот Веельзевул, самое имя которого заимствовано было иудеями отсюда для обозначения князя диаволов. Но даже и здесь, в этой стране языческого мрака, должен был хотя одним лучом воссиять свет истины. Христос почувствовал бесконечную жалость к неведомому и чуждому Ему народу, и расстилавшееся перед Ним великое море, на котором, подобно крыльям чудовищных чаек, белелись паруса кораблей, открывало перед Ним ту отдаленную будущность, когда эти самые корабли, теперь развозившие лишь торговцев с их товарами, будут развозить по всем странам окружающего мира Его апостолов со словом благовестия и истины.
Евангелисты не говорят в точности, действительно ли Христос вступал в пределы языческой земли. Возможно, что Он не ходил далее пределов этой чуждой для Него страны. Вся эта страна более или менее густо была заселена иудеями, привлеченными сюда выгодами торговли, а также и вследствие того, что эта местность в действительности, при распределении обетованной земли по коленам, предоставлена была по колену Ассирову, хотя и никогда не поступала в фактическое владение его. Начиная со времени Судей, население здесь всегда было полуязыческим, полуиудейским.[1319 — Суд. 1:32: «И жил Ассир среди хананеев, жителей земли той, ибо не изгнал их.»] В течение всей своей исторической жизни оттесняемые от морского берега, израильтяне вследствие этого совершенно отвыкли от приморской жизни и поэтому довольствовались просто поселением среди промышленных торговцев Финикии, не пытаясь даже и изгонять их из принадлежащей им по закону земли. Здесь-то, в этой отдаленной местности Христос и хотел найти успокоение для Своего истомленного и возмущенного духа.
В течение Своей земной жизни Он неоднократно говорил, что Он со Своим благовестием о спасении явился только к погибшим овцам дома Израилева; но что Он не ограничивал Своего благовестия этими узкими пределами, видно уже из того, что Он путешествовал, что Он в Своих странствованиях проходил через Самарию, а также и из пророческой радости, которую Он высказал, предвидя, что многие из язычников мира войдут в царство Его.[1320 — Мф.8:11; Лук. 13:29.] Даже Его сочувствие мытарям и грешникам и вообще той заброшенной и нравственно погрязавшей во грехах массе, незнание со стороны которой законнических предписаний делало их в глазах строгих фарисеев проклятыми перед Богом, было в действительности столь же явным протестом против фарисейской исключительности, каким могло быть и формальное признание Им язычников в качестве сочленов Своего царства. Разве Он не провозглашал великой истины, что Бог есть милосердый Отец всего человечества, и что все люди, обитающие на земле суть дети этого Отца и братья между собой? Но сострадание к Своему собственному народу, Израилю Ветхого Завета, не позволяло Ему в течение некоторого времени обращаться к другим народам с открытым призванием в новое царство. Это сразу оттолкнуло бы от Него Его собственный народ, потому что то, что предлагалось язычникам, вследствие этого самого было бы немедленно отвергнуто строгими и щепетильными в вопросах вероисповедания иудеями.
Но тщетна
