всему этому незаметно приходит конец, суд Божий стережет их, — за днями славы и счастья наступают дни унижения и позора, злая душа разоблачается, низкие действия выступают перед людьми, и изрывший яму другому сам впадает в глубочайшую, и стоявший на высоте, с позором и бесславием свергается с нее, и в мучениях совести кончает он жизнь свою.
Бывают люди, богато и роскошно живущие, широко ведущие дела свои, высоко стоящие на общественной лестнице, тоже пользующиеся уважением и почетом в обществе. Но богатство их добыто неправдой, оно похищено у других, оно приобретено через большие проценты, через обман, притеснение и всевозможные обиды, — одни через них разорились, другие преждевременно сошли в могилу, третьи кончили жизнь несчастной неестественной смертью, а многие и до сих пор живут в самом бедственном состоянии, при бедности страдая еще недугом душевным и телесным. Скажите, может ли быть прочно подобное положение? И злодеев сих предаст злой смерти.
Пройдут дни видимого благоденствия, придет старость, болезнь, предстанет час смерти, — и все эти жертвы ими разоренных, обездоленных, обиженных — все они предстанут перед их воображением — и тяжко им будет при кончине дней своих. A богатство их, y других отнятое и всякими неправедными путями приобретенное? Оно часто еще при жизни их, как дым, исчезает, и если остается после них, то не на радость, а на погибель наследникам его. И сколько мы видим таких наследств! Едва успеют получить, как богатство расточается, или расхищается, и эти наследники неисчислимых сокровищ часто в нищете, одиночестве и безвестности оканчивают жизнь свою. Поистине над ними сбываются слова псалмопевца, который о таких людях говорит так: «молитва его да будет в грех; да будут дни его кратки… дети его да будут сиротами, и жена его — вдовою; да скитаются дети его и нищенствуют, и просят хлеба из развалин своих; … да будет воспомянуто пред Господом беззаконие отцов его, и грех матери его да не изгладится; да будут они всегда в очах Господа, и да истребит Он память их на земле, за то, что он не думал оказывать милость, но преследовал человека бедного и нищего и сокрушенного сердцем, чтобы умертвить его» (Пс. 108:7-16).
Мы здесь не говорим о тех несчастных, всю жизнь свою посвящающих одному злу, живущих воровством, душегубством, о наших социалистах, о многих светских писателях, которые зло, неверие, несчастье разливают по всему свету своими пагубными сочинениями, — не говорим о содержателях душевредных, развращающих увеселительных заведений, — все они сами себе готовят погибель. Погибель — это естественный их удел. Одна только Божья благодать может извлечь их из этого состояния и спасти их, и то при условии покаяния с их стороны. Так злодеев сих предаст злой смерти.
Хотим ли видеть из истории подтверждение сказанного? Арий, отвергающий Божество Иисуса Христа, распространитель этого пагубного учения, погиб ужасной смертью, утроба его расселась и внутренности вышли вон. Юлиан император греческий — богоотступник и насмешник над Христовой верой — погиб на войне, пронзенный стрелой, — в отчаянии он говорил: «Ты победил меня Галилеянин» (т. е. Иисус Христос). Ахаав царь израильский, погубивший Навуфея и неправедно воспользовавшийся его виноградником, погиб той же злой смертью, какой погубил он Навуфея. Он был ранен на войне, его везли в колеснице, и капавшую по дороге кровь лизали псы, точь в точь испытал то, что испытал от его руки убитый Навуфей. Завистники пророка Даниила, замыслившие приготовить ему смерть во рве от львиных зубов, сами должны были подвергнуться этой участи, которую изготовили праведному человеку, и брошенные в ров сами были съедены вместо Даниила голодными львами, которые растерзали их еще на лету. И сколько и в истории, и в жизни можно указать подобных примеров!
Друзья! Бойтесь сделать кому какое зло, — остерегайтесь говорить и делать то, что может отозваться большим вредом для ближнего вашего, — бойтесь воспользоваться собственностью другого хитростью ли, обманом, или другим образом, — избегнете суда человеческого, но не избегнете суда Божьего, — бойтесь даже и малое что присвоить себе неправедно, — за все ответим перед судом Божьим. Преподобный Василий Новый, явившись одному утаившему найденную вещь, и показывая разбитый глиняный сосуд, сказал: если и такую вещь кто похитит, ответит на суде Божьем за нее вчетверо. Особенно убоимся собственное благосостояние созидать на несчастьи другого. Непрочно то благосостояние. Будем лучше вести себя таким образом: свое отдадим другому вместо того, чтобы себе присваивать чужое, — пусть лучше нас обидят, чем мы кого-нибудь обидим, — лучше мы пострадаем, чем от нас другие будут страдать. Вообще, будем стараться жить с пользой для других, пользу приносить и душевную и телесную, приносить всем, чем можем, чем наградил нас Господь — и умом, и знанием, и опытностью, и богатством и положением в обществе. Всем будем вся — кому советниками, кому утешителями, кому защитой, кому другого рода помощниками. Так учил делать Иисус Христос. Так поступали Его апостолы. Так будем поступать и мы. Совесть наша будет спокойна, душа непорочна, — благословение Божье будеть почивать над нами, и счастливые и довольные здесь мы с надеждой на счастье вечное перейдем и в жизнь вечную.
Царство Божье по изображению его в притчах Христа Спасителя.[999 — Так как в неделю 13-ю и 14-ю по Троице содержанием евангельских чтений служат притчи Христа Спасителя, то кроме частного изложения предлагается здесь еще общее рассуждение о притчах, могущее служить материалом и пособием для внебогослужебных собеседований. Предлагаемая беседа сказана в «Обществе распространения религиозно-нравственного просвещения в духе православной церкви,» и напечатана в «Церк. Вестнике» в 1893 г.]
(Беседа I. Притчи Христа Спасителя, как образец Божественной наставнической мудрости и типичное выражение основной идеи Его учения. Общий и главный предмет притч).
Кто из читателей еще ребенком сидел на школьной скамейке, кто хотя по временам заглядывает в другую высшую христианскую школу — Святой храм Божий, кто хотя изредка читает книгу Святого Евангелия, этот единственный и неизменный учебник святой веры и жизни, тому не может быть вовсе не знакомо евангельское слово «притча» и не может быть чуждо некоторое понятие о ней. «И сказал сию притчу,» то есть, сказал Господь такую притчу (Лук. 13:6), или: «Другую притчу предложил Он им,» то есть, другую притчу предложил им Иисус (Мф.13:24) — так часто начинается чтение Святого Евангелия в храме Божьем.
И вслед за этими словами мы слышим из уст Божественного Наставника Христа саму «притчу» — рассказ о том, как, например, «сеятель» выходил в поле сеять семена, и при посеве семена падали у него то на худую, то на хорошую почву, там пропадали, а здесь давали земледельцу хороший урожай, или — как «рыбаки,» наловив рыбы и усевшись на берегу, сортируют ее, отбрасывая прочь никуда негодную, или — как один богатый хозяин насадил у себя и устроил «виноградный сад,» но недобросовестные и злые управляющие в отсутствие хозяина вздумали завладеть садом и даже убили хозяйского сына, чтобы сад не достался ему, или — как царь устроил «богатую вечерю» — большой званый ужин для гостей, но званые гости под разными предлогами не пошли на пир и быть на нем удостоились нищие, хромые, слепые и убогие, или — как бедная женщина, потеряв единственную у нее монетку, с беспокойством и тревогой осматривала все углы и перебирала все вещи своего скромного домика и необыкновенно «обрадовалась,» когда наконец нашла свое потерянное «сокровище,» или — как немилосердный слуга, только что получивший полное прощение своего неоплатного долга от своего милосердного царя, немедленно отыскал своего собственного должника и не только не простил ему своего долга, но начал немилосердно душить его и намеревался заключить его в тюрьму. Вот эти знакомые нам с детства, дышащие простотой и необыкновенным изяществом евангельские рассказы, называемые «притчами Христа Спасителя.» Но кто не видит, что это только форма, «внешняя» сторона притчи.
Нужно ли говорить, что живописные евангельские рассказы, родившись в величайшем уме Божественного Наставника людей, под простой «изящной» оболочкой несомненно должны заключать в себе внутренний глубокий и спасительный смысл, что рассказами о земледельцах, рыбаках, виноградниках и т. п., Иисус Христос учил Своих слушателей не земледелию, не рыбной ловле или домашнему хозяйству, для чего достаточно обыкновенного учителя, а высочайшим и глубочайшим истинам Своего божественного учения, — что именно эти святые истины и составляют самое зерно притч, завитое в оболочку рассказа, в «золотые ткани» колоса, по выражению поэта (Кольцова «Песня пахаря»), в изящную оболочку рассказа.
Что же побуждало Христа Спасителя облекать Свое Божественнное учение в образную форму притчи? Припомним, что, и первые слушатели Божественного Наставника — ученики Его — иногда затруднялись этой формой и просили y Него объяснения только что выслушанной притчи, подвергаясь даже от Него укоризне за свою непонятливость.
«Изъясни нам притчу сию» (Мф.15:15) — просили они Учителя, оставшись с Ним наедине от народа. «Не понимаете этой притчи?» отвечал Господь. «Как же вам уразуметь все притчи?» (Мф.4:13). Припомним, как радовались ученики Господни, когда их Учитель начинал говорить им прямо, не употребляя притчи. «Вот теперь Ты прямо говоришь!» — восклицали они, «и притчи не говоришь никакой. Теперь видим, что Ты знаешь все» (Иоан. 16:29–30). Сам Иисус Христос как бы утешал Своих учеников наступлением времени, когда Он уже не будет говорить им в притчах, но прямо об Отце возвестит им: «Доселе Я говорил вам притчами, но наступает время, когда не буду говорить вам притчами, но прямо возвещу вам об Отце» (Иоан. 16:25).
Должны же были быть у Божественного Наставника, вне Его, в Нем самом или в Его слушателях побудительные причины для того, чтобы говорить к ученикам и народу притчами и часто «без притчи не говорил им,» как заметил однажды о Христе Спасителе Святой Евангелист Матфей (Мф. 13:34), так что сами ученики Его удивлялись и спрашивали: «для чего притчами говоришь им» (13:10).
Не вечно ли безоблачное синее небо Палестины, вершины ли палестинских гор, приближающиеся к небу, долины ли, богатые пастбищами и цветами, живописные ли берега Генисаретского озера, где произнесены Господом первые Его притчи, виноградники ли колена Иудина, вообще природа ли востока, делающая речь восточного жителя образной и живописной, природа ли, окружавшая Христа в детстве, влияла через Его сердце на сам язык Его и рождала полные симпатии к природе поэтические образы Его притч? Да, в этом объяснении есть некоторая доля правды.
Тот, Кто так чуток был к дыханию «ветра,» то тихому, чуть-чуть ощущаемому, то порывистому и разрушительному, ниспровергающему дом, поставленный на песке, Кто, с такой любовью вдумывался в по видимости беззаботное существование самой дешевой «птицы,» Кто чувствовал все превосходство одежды полевой
