воскресения Его, так что Его крестные страдания поколебали было даже их веру в Его божественное посланничество (Лук. 24:21).[984 — А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля; но со всем тем, уже третий день ныне, как это произошло.] Но для нас, знающих о Христовом прославлении, приявших полноту Его божественных даров, для нас, братия, нет ослабления, нет прощения, если мы поддаемся подобному малодушию.
Но неужели, спросите вы, и теперь Христос бывает предан? Неужели кто-либо теперь убегает от Христа, неужели отрекается? О, братия, лучше не спрашивать так. Вопрос этот слишком подобен другому страшному вопросу: «когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?» (Мат. 25:44).
Да, братия, Господь и ныне бывает поругаем в жизни, бывает осмеиваем как у нечестивых иудеев; Господь и ныне бывает оставляем и отвергаем своими учениками. Всякий раз, когда мы встречаем в жизни насмешку над верой Христовой, попрание Его Святых заповедей, когда видим возносящийся и кичащийся собою грех, всякий раз, когда мы оказываемся настолько лишенными христианского мужества, что поддаемся хулителю Божьего имени или Божьей правды, когда мы ради мирского страха стыдимся исповедать свою веру в Него, свое благоговение перед Его заповедями, — всякий раз мы тем самым уподобляемся малодушию Его учеников, разбежавшихся при виде вооруженных врагов.
A когда мы прямо стараемся скрыть свою веру перед людьми, вместо того, чтобы «исповедать» ее, по слову причастной молитвы, когда мы опасаемся, чтобы люди не заметили нашего благочестия, не прочь бываем даже похвастать своим пренебрежением к обязанностям христианина, когда мы славу мира сего любим больше, чем славу Божию (Иоан. 12:43),[985 — ибо возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию.] тогда уже вина Петрова отречения ложится на нас двойной тяжестью, и блажен тот человек, которого духовный слух еще не настолько огрубел, что еще может донестись до него покаянный глас, подобный троекратному петушиному крику, дабы слезами омыть наши постоянные, чуть не ежедневные отречения от нашего сладчайшего Господа Иисуса!
Вот, братия, какой вине подвергаются даже благочестивые люди, забывающие исповедание Христовых веры и заповедей. Но если мирская корысть, или любоначалие, или чувственные страсти, или сердечная злоба побуждают нас прямо на сознательные отступления от Христа; если эти нечестивые побуждения иногда доводят нас до того, что мы через беззакония наши являемся предателями Христа, живущего между верующими; если не добро, но сознательное зло вносим в жизнь и вредим Божьей славе — о, тогда ужасно выговорить, чье гнусное дело мы повторяем, — дело злочестивого отступника Иуды! Не подумаем, братия, что это есть преувеличение, не будем поддаваться человеческому пониманию вещей, вспомним еще раз, какими словами осудит Господь всех грешников на Своем суде, как Своих собственных обидчиков, посмотрим на свои беззакония по суду не мирскому, но Божьему, и помыслим, как недалеки мы бываем по грехам своим от греха предателя.
Не будем, братие, закрывать глаза и перед той участью, какую он себе приготовил в самоубийстве, и вспоминая многочисленные случаи самоубийств в наше время, убедимся воочию в богопредательском состоянии всех сознательных беззаконников. Да, братия, велики наши преступления перед Господом в нашем постоянном о Нем забвении, в том, что мы, заботясь о всякой самомалейшей суетной нужде нашей усерднее, чем об исполнении Его закона, как бы тем самым отрекаемся от звания Его учеников всякий раз, когда приходится ради Него жертвовать мирскими выгодами. Но может быть у нас есть и подвиги, является и христианское мужество? Бывает, братия, и это, но едва ли оно оказывается угоднейшим Богу, чем неразумная ревность Петра, отсекшего Малхово ухо за минуту до своего малодушного бегства; ибо если мы что и делаем для процветания веры, для добра, то столько грязи, столько гордости, честолюбия, корыстолюбия и других грехов пачкают наше доброе дело, что и здесь бывает трудно сказать, служим ли мы Богу, или восстаем против Него.
Таким образом, братия, хотя страдания Господа окончились давно, но и теперь Господь, обитающий между нами точно также то бывает оставляем, то поругаем и распинаем в жизни христиан, как в дни Своего земного подвига. И ныне, в ознаменование сего, здесь лежит Его святая плащаница среди тысяч учеников Его, как бы для просветления нашей совести, для того, чтобы каждай мог дать себе ответ о своем отношении к Христу. Правда, мы все с молитвой приближаемся и покланяемся Его святому гробу, но ведь этого приближения мало, приближались к Нему устами своими и враги Его и устами чтили Его; сердце же их далеко отстояло от Него.
И наши уста, братия, ныне воспевают славу божественного страдальца, но где ныне сердца наши? Не далеко ли и они от Христа? Не земные ли заботы их наполняют? Не остались ли они непримиренными с обидевшими нас? Не остались ли мы и они неотрешенными от похоти плоти, от похоти очей и гордости житейской (1 Иоан. 2:16)?[986 — Ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего.]
Одним словом, можем ли мы по отношению к страданию Христову считать себя соратниками с немногими верными Ему предстоятелями креста, или наоборот, приближаемся больше к Его врагам? Но не будем, братия, отвечать и на этот вопрос, чтобы не обременять унынием и отчаянием и без того слабых наших сердец, a лучше проникнемся сознанием высокой важности до сих пор презиравшегося нами несения в жизни Христова креста и скажем в покаяние подобно сотнику, ударяя себя в грудь: «воистину Он был Сын Божий» (Мф. 27:54). Воистину Тот, Кто научил нас прощать и любить, презирать свое себялюбие и гордость, Который говорил нам, что блаженны не смеющиеся и богатые, но нищие духом и алчущие правды; Тот, чьи слова мы считали неприложимыми к жизни, мудреными мечтаниями; Тот, чей закон казался нам исполнимым только для отшельников или нищих; Тот, Кого мы не стыдились забывать постоянно, Кому всегда предпочитали внушения страстей — Он есть Сын Божий, вечно сопутствующая Отцу Премудрость, созидающая мир и положившая начало всему доброму!
Он был осужден, как опасный проповедник странных учений; осмеянный и осмеиваемый поныне, как бессильный мечтатель; распятый, как злейший преступник, и убитый, как злодей, — Он есть наш Судья, Которого крест нас или спасает, или осуждает, к Которому покорное, или враждебное настроение наше, не Его унижает или возвышает, но только нас или оправдывает или предает вечной смерти.
Итак, принимая или отвергая Господа-Спасителя своей жизнью, мы не Его, но самих себя или приводим к жизни или удаляем от нее. Вдумаемся же, братия, в эту истину, что наша жизнь, — не жизнь плоти, а жизнь вечная, — зависит не от того, сколько мы себе накопим богатства, чинов или почтения и славы, но от того, насколько мы успеем очистить свое сердце от греховных чувств и наполнить христианскими добродетелями. Помыслим, братия, и о том высоком преимуществе, которое имеет христианская духовная жизнь перед жизнью греховной. Ведь все равно, сколько ни трудись над влечениями себялюбивых склонностей, все равно никогда не насытишься ими: чем больше будешь достигать, тем большего будешь желать дальше и никогда не приобретешь спокойствия души, не достигнешь духовного насыщения: «всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек», сказал Господь. (Иоанн. 4:13–14).
Он сказал еще, что, исполняя Его заповеди, наполняя сердце свое любовью к Нему и к людям, мы не только не лишаемся чего-либо по сравнению с теми, которые живут для плоти, но сторицей приобретаем все благопотребное в веке нынешнем и жизнь вечную в веке грядущем. И кто, братия, не знает о том, что христианин при всех лишениях всегда блаженнее нечестивца, для которого ад всегда начинается еще на этом свете? A кому и этого довода жизни мало, тот пусть еще раз взглянет на гроб божественного Страдальца и увидит всю похоть мирскую, попранною Его смертью; пусть хотя бы здесь, перед величием Его священного подвига, перед широтой Его всеобъемлющей любви, принявшей в Его душу все грехи мира, сделанные всеми людьми от начала века, пусть хотя бы здесь возлюбит Его святейший закон, вкусит сладость Его небесной любви и постарается принять в сердце свое взамен подъятых Искупителем с Собою на крест наших грехов, принять Его божественные заповеди, понести Его благое иго, Его легкое бремя (Мф. 11:30).[987 — ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко.]
A если жизненная рассеянность или малодушие наше снова и снова будут отвращать нас от Него и понудят покидать Его перед Его врагами, то все же не будем до конца удаляться от Его креста, но как мироносицы слезами орошать Его подножие, чтобы спастись от отчаянья Иуды.
И ныне, исповедуя Его устами и сердцем Сыном Божьим, обещаем перед лицом Его церкви не пренебрегать впредь нашим Господом и Спасителем с этого времени построить свою жизнь так, чтобы не утехи плоти и себялюбия руководили нами, но чтобы находить утешение в помощи ближним, в утешении печальных, во вразумлении падающих, в ободрении унывающих, в прощении обижающих нас, в питании алчущих и посещении больных и заключенных; чтобы, собираясь для общения друг с другом, не в пересудах и злостных ухищрениях проводить время, но в обсуждении общих предприятий для славы Божьей, для благодеяний ближним; чтобы постепенно умягчать и растворять благожелательной ко всем любовью наши сердца и таким образом готовиться к вечному празднованию воскресения Христа в наших сердцах, в подражение Его святым апостолам, у которых духовные очи всегда были устремлены к своему небесному Учителю и после Его вознесения.
Богу известно, суждено ли каждому из нас еще раз поклониться Его честным страстям или еще раньше того придется предстать перед Ним, как перед Судьей, a потому не будем откладывать дела обращения от зла к добру, решим отныне учиться познанию и осуществлению Его закона и начнем с того, чтобы в эти священные минуты не устами только, но и сердцем облобызать Его священные раны. И если сознание наших грехов настолько тяготит нашу совесть, что нам представляется невозможным присоединиться духом к Его подвигу, то вспомним, братия, еще одного соучастника Его страданий, a именно покаявшегося разбойника и убедимся в великой силе Христова всепрощения. Убедимся в ней и с твердой покаянной верой преклонимся перед Его святым гробом, молитвой очищая сердце свое от всякого лукавства и повторяя с сокрушением сердца слова молитвы: «не поцелуем приникну к Тебе, как Иуда, но исповедаю Тебя,
