от времени, пока было возможно, наводил справки о его житье-бытье, пока совсем не упустил его из вида. Какой же радостью затрепетало его сердце, когда до него дошла весть, что сын его, который был для него почти мертв, опять возвращается к нему! Он не мог более томиться ожиданием, и сам отправился к нему на встречу, и когда он увидел злополучного юношу в его бедственном положении — оборванным, изможденным и грязным, то еще более закипело в нем сердце и он «побежав, пал ему на шею и целовал его.»[135 — Κατεφίλησεν т. е. целовал его много, покрывал его поцелуями.] Пораженный такой глубиной любвеобильного сердца отца, юноша еще более смутился и, сжимаемый в горячих объятиях, быть может с рыданием лепетал затверженную им речь: «Отче! я согрешил против неба и пред тобой, и уже не достоин называться сыном твоим»… Он хотел добавить уже заранее приготовленную им просьбу: «прими меня в число наемников твоих», но отец не дал ему договорить этого.[136 — Нельзя не видеть глубокой тонкости в психологическом анализе всей этой евангельской сцены. Недоконченпость этой заученной речи, так сказать задушенной в горячих объятиях, придает особенную трогательность всей сцене.] Он немедленно приказал принести наилучшую одежду, одеть его, обуть и украсить перстнем; затем велел убить откормленного теленка для семейного пира и веселился со своими домашними о сыне, который для него «был мертв и ожил; пропадал и нашелся.» Какая поразительная картина бесконечного человеколюбия Отца Небесного, покрывающего Своим безмерным милосердием все прегрешения людей![137 — Новейший рационализм любит подыскивать евангельским притчам параллели в раввинском учении, с целью показать их зависимость от последнего; параллели действительно иногда есть, но они ограничиваются лишь внешним сходством, рядом с которым тем ярче выступает бесконечное различие по духу и цели. В одном из древнейших раввинских трактатов (Siрhé еd Fгiеdm. р. 35 a, y Эдершейма, II, стр. 262) есть также похожая притча, но совершенно иная по духу и характеру. В ней блудный сын выпускается из бедственного состояния рабства, но не для того, чтобы восстановить его во всех правах сыновства, a для того, чтобы сделать его тоже рабом, обязанным безпрекословно повиноваться во всем. Из притчи делается тот вывод, что послушание искупленного не есть послушание сыновней любви прощенного, a послушание, вынуждаемое правом и властью господина. Каким холодом и законническим бессердечием веет от этой раввинской притчи по сравнению её с евангельской притчей! Это две несоизмеримые противоположности, и сближать их между собой значит просто грешить против элементарных законов логики.]

Когда, таким образом, отец и сын, вновь объединенные любовью и всепрощающим милосердием, искренно и от полноты сердца веселились и жаждали сочувствия своей безграничной радости от всех окружающих, случилось событие, которое во всей силе обнаружило всю черствость и бессердечие законнической самоправедности.

В самый разгар пиршественного веселья пришел с поля старший сын, который, приблизившись к дому, крайне удивился, заслышав в нем веселье, сопровождавшееся пением и всяким ликованием. Узнав, в чем дело, он, вместо того, чтобы по братски открыть и свое сердце своему младшему брату — юноше, не только не сделал этого, a напротив крайне рассердился и не хотел войти в дом. Напрасно отец упрашивал его войти и разделить с ним его радость, — он отказывался и грубо осыпал отца упреками за то, что он так расчувствовался при возвращении распутника, промотавшего свое имение с блудницами, и ради него сделал такой большой пир, и в то же время никогда ничем подобным не выказал своей признательности ему, в поте лица трудящемуся на поле и несущему на себе все заботы по содержанию и управлению обширного хозяйства. Он был так раздражен этой кажущейся ему несправедливостью, что был до крайности груб в своих укорах и даже ни разу не назвал своего отца «отцем», ограничиваясь грубым местоимением «ты».[138 — Тоже настроение ярко выразилось и в том, что он своего возвратившегося юношу-брата не удостоил даже названия брата, a просто с злым ехидством называл его: сын твой (15:30).] Горько было отцу слышать эти бессердечные укоры от своего сына в столь радостный момент; но его любовь восторжествовала и здесь, и он с необычайной лаской восторженно отвечал: «сын мой! ты всегда со мной, и все мое твое. А о том надо было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся.»

Смысл этой божественнейшей из притч так ясен, что нет надобности останавливаться на подробном её разъяснении. История блудного сына есть, так сказать, зеркало жизни и состояния всякого грешника. Увлеченный страстями, он безумно оставляет дом Отца своего небесного, и все свое наследие, все свои силы и дарования, растрачивает в вихре распутной жизни, которая, конечно, неизбежно доводит его до ужасной бедности. Сколько погибает от подобного увлечения самых даровитых, многообещающих юношей, которые вместо того, чтобы оправдать надежды и заботы своего Отца Небесного и сделаться достойными сонаследниками Его царства, повергаются в омут греховности и делаются лишь пастухами свиней! Когда суровая действительность во всем ужасе раскроет перед грешником всю бедственность его положения; он способен приходить в отчаянье, которое может довершить его гибель.

И вот тут то Святая Церковь и приходит к нему с великим утешением, что как бы ни велик был грех человека, милосердие Небесного Отца бесконечно выше его, и на самой низкой степени нравственного падения есть полная возможность восстать и возвратиться в дом отчий, в котором бесконечно любящий Отец всегда ожидает всякого кающегося грешника с открытыми объятьями.

Но ободряя грешника надеждой на бесконечное милосердие Божье, она вместе с тем осуждает тех бессердечных, черствых и гордых своей самоправедностью людей которые с презрительным высокомерием относятся к своим немощным братьям и, вместо того, чтобы подать им руку помощи и вывести из бедственного положения, готовы презрительно отталкивать их как негодных тварей. Такое отношение обнаруживает в них самый черствый, нетерпимый эгоизм, готовый услаждаться в сознании своей праведности даже гибелью своих меньших братий. Таковы именно были фарисеи, закваска воззрений которых живет во многих и доселе. Как евангельским чтением притчи о блудном сыне, так и всем тоном своих песнопений в посвященную о нем неделю, Святая Церковь и предостерегает нас от подобных греховных крайностей, и, обобщая весь смысл своего духовного назидания, влагает нам в уста велико-поучительное и ободрительное двустишие:

Блудник аще кто есть яко аз, дерзай гряди,

Божиих бо щедрот всем отверзеся дверь.[139 — Стихи перед синаксарем недели о блудном сыне. См. Триодь постную.]

Библиографический указатель слов, бесед и поучений на неделю о Блудном Сыне

Филарет, митр. Московский. Слова и речи. М. 1873 г. Т. V, стр. 355.

Феофан, еп. Тамбовский. Слово в святую четыред. СПБ. 1869 г. стр. 18–38.

Никанор, арх. Херсонский. Собрание соч. т. I, 212–258.

Филарет, арх. Черниговский. Слова и беседы. Черн. 1863 г. Ч. 3; стр. 30–41, 51.

Евсевий, еп. Могилевский. Сочинения, стр. 371.

Иннокентий, арх. Херсонский. Сочинения, т. III. стр. 151–190.

Павел, арх. Кишеневский. Слова и речи, Киш. 1879 г. т. I, 37,57.

Павел, арх. Казанский. Проповеди. Т. II, 37.

Димитрий, арх. Херсонский. Сочинения. Т. III, 198–219.

Палладий, арх. Рязанский. Слова и речи. СПБ. 1881 г.

Бажанов, В. протопр. Слова и речи. СПБ. 1858 г. 66 стр.

Сергиев, И. прот. Собрание сочинений. Τ. II, 12–30.

Тихвинский, Е. Время зимнего покаяния. К. 1890 г. 20 стр.

Белоцветов, прот. Круг поучений. СПБ. 1894.

Полисадов, прот. Проповеди. Стр. 211.

Романов, прот. Полн. собр. поучений. СПБ. 1880 г. 151–174.

Кудрицкий, свящ. Внебогосл. беседы. К. 1895 г.

Сеятель. Сборник поучения. 196–205.

Шумов, свящ. Беседы на воскр. апост. чт. M. 1893 г. 27–39.

Бухарев, И. Беседы пастыря на воскр. еванг. литург. чт. Влад. 1887. 164.

«Руководство для сельск. паст.» 1881 г. — стр. 97; 82 г.-73; 83 г.-65; 84 г, — 94; 85 г.-43; 86 г.-110; 87 г.-55; 88 г.-66; 89 г.-88; 90 г-82; 91 г.-65; 92 г.-113; 93 г.-59; 94 г.-97; 95 г.-76. Дъяченко. Ежедневные поучения в слове Божьем. M. T. I, 551–569.

НЕДЕЛЯ МЯСОПУСТНАЯ

I. ЕВАНГЕЛЬСКОЕ ЧТЕНИЕ. Зачало (106) от Матфея 25:31–46

31 Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей,

32 и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов;

33 и поставит овец по правую Свой сторону, а козлов — по левую.

34 Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира:

35 ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня;

36 был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне.

37 Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили?

38 когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели?

39 когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?

40 И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.

41 Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его:

42 ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня;

43 был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня.

44 Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?

45 Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне.

46 И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную.

Общий характер недели. Практический очерк содержания рядового чтения

Продолжая побуждать нас к покаянию, Святая Церковь в евангельском чтении Мясопустной недели указывает нам на страшный суд, который откроется со вторым пришествием Иисуса Христа при конце мира. Суд этот будет, по истине, страшный, потому что он будет:

1. Славный.

Сын человеческий придет не в образе смиренного раба, a во славе своей, окруженный «всеми ангелами» и «сядет на престоле славы своей», как Царь и Судья вселенной, чтобы судить живых и мертвых (ст.31).

2. Всеобщий.

«Возгласят трубы, и истощатся гробы, воскреснет человеческое все естество трепещущее.»[140 — Служба в Неделю Мясопустную.] Перед судом «соберутся пред Ним все народы» и всех времен, от сотворения мира до последнего дня (ст.32); на нем раскроются и изобличатся все мысли, слова и дела, тайные и явные.

3. Нелицеприятный:

«и отделит одних от других», по их внутренним качествам, «как пастырь отделяет овец от козлов;