прошедшее и робко ступаем вперед. Нам, по–видимому, нужно крепче и осязательнее убедиться в том, что история развивала в нас не одни физические силы, что нам знакомо и нравственное напряжение Жития наших святых вводят именно в те сферы древнерусской жизни, где всего сильнее чувствуется веяние и работа этой нравственной силы народа Читая их, мы присутствуем при двух основных процессах нашей древней истории: мы встречаемся лицом к лицу с древнерусским человеком, который, вечно двигаясь с крестом, топором и сохой, в зипуне и в монашеской рясе, делал одно немалое дело — расчищал место для истории от берегов Днепра до берегов Северного океана и в то же время, несмотря на такую растяжимость, умел собрать силы на создание государства, сдержавшего и вторжение с Востока, и пропаганду с Запада Оба процесса поражают напряженностью физической силы, материальной борьбы, и в обоих ускользает из глаз участие нравственной силы. Может быть, ничто лучше жития не дает нам почувствовать, что не одним топором, не одною сохой расчищено и взрыто это необъятное поле и не одни пресловутые Иваны Московские дали государству такую живучесть, но что их материальному созданию послужили и лучшие нравственные силы народа в образе Петра, Алексия, Сергия и многих других. Может быть, мы серьезнее смотрели бы на себя и свое будущее, если бы лучше знали и ценили эти нравственные силы, потрудившиеся для нас в прошедшем.
Года два тому назад стало слышно, что Археографическая комиссия решила приступить к обширному труду — изданию четьих миней митрополита Макария. Теперь начало труда, первый выпуск издания лежит перед нами. В Московской Синодальной библиотеке уже с января 1866 года не видно сентябрьской книги четьих миней, взятой для напечатания в Археографическую комиссию. Тем не менее нельзя не подивиться быстроте, с какою Комиссия осуществила ожидание, возбужденное слухом: издала первый том памятника, собрать который, конечно, было еще труднее, нежели теперь издать. Состав макарьевских четьих миней чрезвычайно сложен и поэтому самому требовал издания по отдельным сериям, которые обнимали бы в себе каждая все собранные в минеях однородные произведения. В этом нетрудно убедиться даже из самою краткого обзора миней.
Каждое число месяца в них открывается всегда рядом кратких статей, предлагающих рассказ о тех воспоминаниях, которые в тот день совершает Церковь, о жизни святых, о празднуемых событиях или о происхождении праздника. Затем одному или больше из этих воспоминаний посвящается более подробное повествование в виде жития святого или повести о событии. Сюда же относятся и целые исторические книги, части Библии, патерики и пр., вошедшие с четии минеи. Далее следуют обыкновенно произведения церковного красноречия, имеющие отношение к воспоминаниям дня, разного рода слова, какие находил под руками редактор. Иногда, особенно в дни главных праздников, находим такие слова в значительном количестве: так, под 8 сентября помещено 8 слов поучительных и похвальных на Рождество Богородицы. Впрочем, трудно обозначить одним общим термином все разнообразное содержание этого третьего отдела в составе каждого дня миней; довольно сказать, что огромное количество творений отцов и учителей Церкви нашло себе здесь место. Особенным разнообразием и размерами статей отличаются последние числа месяцев. Помещенные здесь статьи и целые книги занимают едва ли не половину всего объема миней. Впрочем, эти статьи книги являются уже простыми прибавлениями, стоящими вне общего плана миней, вне связи с остальным их содержанием.
Это — ряд особых сборников, прибавленных к минеям и составленных так же, как составлялись обыкновенные древнерусские сборники, то есть разные произведения переписывались на отдельных тетрадях, которые потом сшивались вместе, по соображениям, не имевшим ничего общего с их содержанием. Соображения, которыми руководился Макарий, внося в состав миней эти бессвязные сборники, угадать легко при взгляде на минеи. Не все месяцы представляли ему одинаковое количество материала. Между тем у него под руками было много толстых тетрадей, которые по содержанию своему не подходили ни под какое число календаря, — и вот он вносил их в скудный месяц столько, сколько нужно было для уравнения книги этого месяца в толщине с прочими книгами. В сентябрьской книге набралось прямого материала почти на тысячу листов; но в июньской его достало только на 480 листов, и потому к нему прибавляется огромная книга: «Толковый Апостол», потом два патерика, Синайский и Египетский, книга Даниила Паломника и некоторые другие статьи, что составляет 530 новых листов, то есть прибавления занимают более половины всей книги. Таково же отношение прибавлений к прямому материалу и по объему, и по содержанию в декабрьской, февральской, июльской и августовской книгах. День заканчивается прологом, в котором кроме стихов святым встречаем обыкновенно или те же краткие статьи, которые уже были помещены в начале дня, или другие о тех же предметах, но такие же краткие, как и первые. Таков состав миней в самых общих чертах его. Есть ли какая необходимость научная издавать весь этот почти сырой материал в таком виде?
Самый состав четьих миней Макария, по–видимому, подсказывал ученым издателям, как им следовало отнестись к этому памятнику. Во–первых, в нем есть повторения; далее, состав слишком разнообразен, чтобы совершенно внешняя связь могла сцепить его в одно целое; наконец, половина миней сама стремится оторваться от них, не подходя и под эту внешнюю связь с целым.
Обратимся теперь к начатому Комиссией изданию и посмотрим, как она отнеслась к издаваемому памятнику.
Рассматривая первый выпуск издания, прежде всего узнаем, что 12 фолиантов, составляющих четьи минеи Макария, будут издаваться целиком без всяких опущений и изменении в порядке статей, то есть издаваться так, как издаются все археологические редкости. Едва ли будет практически полезно возражать теперь против такого плана, ибо издание уже решено и начато; но любопытно заглянуть в следствия, неизбежно вытекающие отсюда Единственный полный список миней, принятый Комиссией за основной для издания, содержит в себе 14 036 листов большого формата Если все следующие выпуски издания будут равняться вышедшему (а большие размеры едва ли желательны), то все издание составит 45 или 46 больших томов в 4 д. л. Цена всего издания, судя по первому тому, будет 225 или 230, а с пересылкой 270 или 276 руб. В какое же отношение все это ставит публику к новому изданию? Наше отношение к четиям минеям несколько иное, чем отношение книжных людей XV века Для них все содержание миней было одинаково любопытно, ибо все оно составляло материал одной науки, или правильнее—один круг знаний, которого они не дробили на отделы или специальности. Мы не можем вносить такого безразличия в содержание миней; для нас оно распадается на несколько отделов, неодинаково важных для всякого. Мы, во–первых, не можем не отделять произведений переводных от оригинальных. Далее, в массе переводных произведений мы выделим те, которые имеют ближайшее отношение к нашей древней литературе, как ее непосредственные источники или образцы: все прочее останется при второстепенном значении простого факта из истории письменности. Таким образом, содержание миней во всей его целости важно только со стороны своего состава или формы, для изучения которой достаточно хорошего оглавления или указателя; главнейшею же по внутреннему значению частью остается круг материала, непосредственно относящегося к истории нашей литературы, что далеко не захватывает всего содержащегося в минеях.
Отсюда проистекают значительные неудобства при пользовании изданием. Во–первых, историку литературы, которому всего больше придется поработать над ним, оно, не заключая однородного материала, представит много такого, что любопытно для него по одному своему присутствию в составе миней и в чем он разве путем микроскопического изучения откроет еще другую годность. Во–вторых, среди многого важного, что с обнародованием миней впервые появится в печати, едва ли не столько же явится уже известного, изучаемого подлежащими специалистами в другом виде, по другим источникам. Таким образом, в какие бы руки ни попало издание, везде в нем будет оставаться много листов неразрезанными! К этим двум неудобствам, вынуждающим каждого приобретать только части издания, присоединяется и третье—его цена и объем. Но и приобретение издания по частям также неудобно, ибо минеи издаются не только вполне, но и сплошь в порядке подлинника. Наконец, действительно ли макарьевские минеи представляют такую археологическую редкость, в которой все, даже во внешней стороне, неприкосновенно? В археологической редкости дорожат целостью формы потому, что, разрушив эту форму, уничтожив в ней какую–нибудь подробность, уничтожат и самый исторический факт, представляемый редкостью. В макарьевских минеях главное — содержание входящих в них литературных памятников, и то не всех.
Далее, половина XVI века не слишком глубокая старина в истории нашей письменности, и даже по минейной форме своего состава макарьевский сборник имеет в ней предшественников. Наконец, самая связь, какая проходит по минеям и по которой построен их состав, слишком слаба и даже слишком мало выдержана, чтобы некоторое нарушение ее в издании могло повредить ученому достоинству последнего. Зато во сколько стало бы оно удобнее для публики? Между тем дорожа целостью формы и состава памятника, издатели жертвуют другими более серьезными требованиями ученого издательства. Выше было уже сказано, что едва ли не половину четьих миней Макария составляют отдельные обширные книги, например: «Толковый Апостол», «Патерик», «Златоструй» и проч., помещенные в минеях большею частью без всякой связи с их общим планом Эти памятники надобно и издавать, и изучать отдельно, и многие по другим, более древним и лучшим спискам, после тщательного разбора и сличения. Еще неизвестно — будут ли эти списки приняты Комиссией во внимание; во всяком случае, ей придется в издании их принять за основание макарьевский список, которому следовало бы по времени служить тут одним из второстепенных, только для сличения.
Впрочем, вопрос о списках касается не одних этих памятников, но и всего состава издаваемых миней. Он представляет другую сторону в издании Комиссии, над которой также можно задуматься. Четьи минеи издаются по трем спискам: Софийскому, Синодальному и Успенскому (Царскому), из которых один последний — полный. Но множество памятников, вошедших в минеи, существует в других, более древних и часто более исправных списках. Как к ним отнесутся издатели? В предисловии к первому тому миней они не высказывают намерения справляться с ними. Между тем это, по–видимому, может стать необходимым, во–первых, по неполноте двух списков миней, во–вторых, потому что многие статьи в полном списке помещены в очень неисправном виде. Укажем на один пример: повесть о Петре, царевиче Ордынском, решительно не будет годна к употреблению, если напечатать ее по одному Успенскому списку, без сличения с другими, более исправными.
Из дальнейшего изложения приемов издания узнаем, что, вводя в него новые знаки препинания и уничтожая титла и некоторые согласные, не
