сферах действия религии. Общую проблему непримиримости научного и религиозного мировоззрения богослов пытается подменить частными конфликтами между представителями науки и представителями религии. Проблему заменить недоразумениями. При этом богослов ограничивается общими рассуждениями и избегает конкретного рассмотрения действительных исторических конфликтов науки и религии. В этом-то и кроется слабость позиций богослова. Джордано Бруно не по недоразумению был отправлен на костер. Его концепция множественности обитаемых миров противоречила христианскому вероучению. Ведь в Библии ни слова не говорится о том, что бог создал жизнь и на других мирах. Речь идет о сотворении всего живого, в том числе и человека, только на земле. Галилея католическая церковь преследовала также не по недоразумению. Его учение наносило один из сокрушительных ударов по библейской картине устройства мироздания. Русская православная церковь враждебно отнеслась к Сеченову потому, что его открытия показали несостоятельность религиозной концепции души как частички божественного дыхания в человеке. Так что причиной конфликтов, возникавших в прошлом между наукой и религией, были не недоразумения, не забвение учеными и представителями религии сфер применения науки и религиозного вероучения, а наступление науки на догматику религии, ниспровержение наукой основ религиозного вероучения.
Пытается автор «Христианской апологетики» выработать и более серьезные аргументы, обосновывающие первенствующее положение религии по сравнению с наукой. В этих целях он ограничивает предмет науки, сужает задачи и цели научного познания. Оказывается, наука не просто изучает мир, окружающий человека, а имеет дело только с конечными вещами, изучает их только «в плоскости относительной». Вопрос о последних основах, назначении самого бытия, по мнению богослова, не охватывается наукой не только в силу временного недостатка или пробелов в накопленных ею знаниях, но по самому существу ее методов и задач. С богословской точки зрения, в религии совершается переход от восприятия конечных вещей и их взаимных отношений к внутреннему ощущению и восприятию абсолютного и безусловного начала, стоящего над конечными вещами. Наука и религия — это как бы два этажа познания. Наука — низшая ступень познания в цепи исследования конечного, а религия — высшая, дающая знание «последних оснований», «безусловного начала всех вещей».
В этой богословской концепции есть несколько изъянов. Во-первых, богослов явно фальсифицирует предмет науки, ограничивая его познанием только конечных вещей и отказывая науке в способности давать знание о глубинных, существенных, закономерных процессах, лежащих в основе развития окружающего человека мира. Здесь автор «Христианской апологетики» выдает желаемое за действительное. Но от того, что он фальсифицирует понимание предмета науки, сам реальный предмет научного исследования не изменяется, не сужается. Наука познает окружающий мир во всем его богатстве и многообразии, она изучает как конечные объекты, явления, процессы, так и устанавливает фундаментальные закономерности общего порядка, проявляющиеся в различных областях мира и определяющие его развитие.
Далее автор «Христианской апологетики», так же как и другие богословы, исходит из аксиомы о том, что у религии есть предмет познания, что религиозный опыт имеет право на существование, так как он дает человеку знание о потустороннем, сверхприродном божественном мире. Но ведь именно это и надо доказать и обосновать христианскому богословию. История развития науки свидетельствует о том, что предмет познания науки постоянно расширяется, в поле ее деятельности попадают все новые и новые вопросы, проблемы, новые области развивающегося мира. И при этом наука нигде не встречается с так называемым потусторонним миром. Более того, наука смело вторгается в сферу религии и вопросы, которые долгое время были объектами бесплодных богословских мудрствований, получают свое научное разрешение. Так было, например, с религиозной трактовкой особенностей психической деятельности человека. Под напором научных исследований рухнул догмат религии о душе, как об искре божьей в человеке. И в сознании значительной части современного человечества все более и более утверждается научная концепция сознания, как свойства, функции высокоорганизованной материи — мозга. В отличие от голословных утверждений богословов, эта научная концепция зиждется на мощной основе многочисленных, строго проверенных экспериментов и исследований.
В заключение анализа богословского варианта теории двойственной истины можно сказать, что эта концепция преследует цель примирить науку и религию. Но богословы не преследуют цели достижения гармонии двух соперников как равноправных партнеров. Примирить науку и религию богословы хотят так, чтобы от этого выиграла религия. Былой соперник религиозного мировоззрения должен стать не просто союзником, а слугой религии. Науке в православном варианте гармонии знания и веры отводится подчиненное положение. Таким образом, по сути своей богословский вариант теории двойственной истины призван теоретически обосновать подчиненную роль науки по отношению к религии.
Крушение библейской концепции сотворения мира
Теория двойственности истины не оказалась для богословов панацеей от всех бед. Конфликта науки и религии она скрыть не может. Более того, прогресс научных знаний, торжество научного мировоззрения все более и более утверждают мысль о том, что истина одна и что эту истину дает только наука. Наука не только не подтвердила ни одной религиозной истины, но в ходе своего развития показала несостоятельность множества религиозных положений. Под удары научной критики в конце концов попала и «священная» книга христианства — Библия.
Современные богословы, в том числе и православные, пытаются спасти Библию. Они прибегают к самым различным приемам. Отказываются от буквального понимания тех мест «священного писания», научная несостоятельность которых очевидна, настаивают на их символическом толковании. Прибегают к рискованным попыткам защитить Библию от научной критики с помощью… самой же науки, тщетно доказывая, что современные научные открытия якобы подтвердили некоторые библейские концепции, прояснили смысл некоторых трудных для понимания мест. Очень беспокоит проповедников православия судьба библейской концепции сотворения мира богом.
Современные научные представления о строении бесконечной вселенной поставили православных богословов в трудное положение. Чтобы избежать разоблачений науки, они готовы отказаться от конкретной хронологической даты «сотворения» мира богом, но от самой идеи «сотворения» отказаться не могут. И здесь они прибегают к другому методу защиты религиозного вероучения: делают вид, что современные научные данные в общем подтверждают библейские легенды об устройстве мира и о сотворении мира богом.
Для того чтобы лучше уяснить себе суть этого богословского метода защиты религии, мы позволим себе в общих чертах напомнить библейский рассказ о сотворении мира богом.
Вопросы космогонии в первой главе книги Бытия излагаются следующим образом. Бог сотворил вселенную в течение шести дней. Вначале он создал небо и землю, затем свет, отделил воду от суши, создал растения, деревья, затем солнце, луну, звезды, последним бог сотворил человека и на седьмой день отдыхал от трудов праведных1.
Вот от этой картины сотворения мира богом современная наука и не оставляет камня на камне.
Современные космогонисты, в частности французский математик и астроном профессор Поль Лаберенн, отмечают в библейской космогонической картине по крайней мере четыре грубейшие ошибки:
1. Согласно библейской картине мироздания, земля находится в центре вселенной. Бог прежде всего творит землю и вокруг нее располагает звезды. Земля, следовательно, неподвижна и не вращается, а солнце и остальные звезды вращаются вокруг нее.
2. В четвертом стихе первой главы книги Бытия говорится, что отделение дня и ночи произошло в первый день творения мира, в 14–18 стихах той же главы сообщается, что солнце и остальные светила созданы были богом только на четвертый день творения. Следовательно, согласно библейским представлениям, наступление дня зависит не от солнца.
3. Согласно той же библейской концепции, облака обязаны своим происхождением не испарению воды с поверхности земли, а содержатся в некотором небесном хранилище, называемом твердью, они — следствие того отделения вод земли от вод неба, которое произошло на второй день творения.
4. Библия предлагает следующий порядок возникновения небесных тел: солнце и луна, потом звезды. Следуя этой концепции, очевидно, надо отбросить, как еретические все научные теории, указывающие противоположный хронологический порядок: звезды, солнце, планеты, спутники.
Разумеется, здесь отмечены только наиболее яркие нелепости библейской картины мироздания и развития мира. Если анализировать каждую фразу из цитированной главы Библии, список этих нелепостей можно значительно увеличить. Чего стоит, например, одно только утверждение о том, что растения возникли раньше солнца, без света которого они не могут развиваться. Сказанного достаточно, чтобы понять, что познания древних иудеев о природе были страшно примитивны. Но долгое время эти наивные знания и грубые заблуждения создателей Библии выдавались религией за образец мудрости божественного откровения.
Современные православные богословы находятся в довольно затруднительном положении. Отказаться от наивной библейской картины сотворения богом мира нельзя. Это значит вступить на опасный для религии путь подрыва авторитета «боговдохновенного» «священного писания», в котором верующему преподносится божественная истина. Полностью сохранить библейскую космогонию тоже нельзя. Это значит вступить в непримиримый и чреватый не меньшими опасностями для религии конфликт с современной наукой.
Современные же верующие в большинстве своем относятся к науке с большим уважением. Они постоянно сталкиваются с ее достижениями как на производстве, так и в быту. Различными путями научные представления об устройстве вселенной попадают и в среду верующих. Одни верующие узнают о них от своих детей, которые изучают в школе астрономию, другие — из радиопередач, газетных статей и т. д. В особенности интерес к астрономическим сведениям в среде верующих увеличился в последние годы, после полетов космических кораблей вокруг Земли, на Луну, Марс, Венеру. Так же как и все население нашей страны, верующие с большим вниманием следили за полетами наших космонавтов. Они с удовольствием слушали беседы о самих полетах, об их результатах. И вполне естественно, что в результате всего этого они получили довольно-таки значительную дозу научной информации, противоречащей религиозным представлениям об устройстве мира.
Сложилась противоречивая картина. С одной стороны, верующий что-то уже знает о научной картине мира, с другой стороны, он воспитан на религиозных представлениях и знает о библейской концепции сотворения мира богом. Ему ясна и противоположность этих двух концепций, она заставляет его задумываться, искать ответа.
В тяжелом положении находятся и пастыри верующих. От библейской концепции просто так не откажешься, о ней знают верующие, атеисты напомнят, если богословы ее отбросят. К тому же она изложена не в каком-то рядовом учебном пособии, а в «священном писании», «богодухновенной» Библии, в одном из источников вероучения православия. И православные богословы предпринимают смелую попытку защиты библейской космогонической концепции с помощью использования, как это не неожиданно, авторитета науки. Они делают вид, будто никаких противоречий между современной наукой и Библией по вопросу о сотворении мира нет. Более того, оказывается, что современное естествознание в целом подтверждает библейскую картину сотворения мира богом.
На определенные уступки православные богословы идут. Они готовы потерпеть некоторые издержки, чтобы сохранить главное — идею сотворения мира богом. Так, например, они отказываются от библейских представлений о том, что бог сотворил мир в течение шести дней. Оказывается, что «вопрос о днях творения не имеет догматической важности. Как бы его
