следует бояться соприкосновения с инаковерующими.

3. Итоги.

Общегуманитарные «естественные» основания для социальной доктрины в широком смысле этого понятия хорошо известны. Это апелляции к «естественно» присущей людям склонности к добру.

Но можно предложить и менее очевидные, но, на мой взгляд, еще более глубокие богословские основания.

[245]

3.1. Богословские основания для создания социальной доктрины церкви.

3.1.1. Космологическое.

Представление о мире как творении Бога, препорученном людям для творческого возделывания всеми не противоречащими христианству способами. Представление о мире как об органическом взаимосвязанном целом. Применительно к природе социальная доктрина получает экологическое измерение.

3.1.2. Антропологические.

а) Высокое представление о человеческой личности и ее социальной природе, даваемое Библейско-христианской традицией. Уважение к человеческой личности порождает соответствующее внимание к условиям ее существования.

(Отсюда следует необходимость уважения к свободе человека, источником которой является Бог; уважение к правам человека, без которых нет свободы.)

б) Осознание неразрывной связи между «внутренним содержанием» и «внешней формой».

(Нельзя оправдывать «внешнюю» несвободу и всяческое «внешнее» неблагополучие человека, ссылаясь на его внутреннюю свободу и автономность его духовной жизни, на необходимость религиозного аскетизма и смирения.

Отсюда также следует необходимость понимания правозащитной и благотворительной деятельности как форм христианского служения, как любви, вы-

[246]

раженной на социальном уровне [168]. Христианин может не защищать себя, но заповедь любви вменяет ему в нравственную обязанность, кроме молитвы за людей, и «внешнюю» заботу о них.)

3.1.3. Социально-психологические.

а) Осознание необходимости примирения в обществе, развитие чувства ответственности за целое (общество), пробуждение гражданской инициативы.

б) Осознание того, что в общественной жизни есть качество, не выводимое из простой суммы индивидуальных характеров. Общественная жизнь не является чем-то побочным, не заслуживающим специального внимания.

(Социальное измерение духовности выражается через солидарность всех людей доброй воли, в том числе верующих, в умножении добра в обществе.)

в) Осознание того, что различные формы общественной организованности имеют различную духовную значимость и что ни одну из них не следует игнорировать.

(Общественные структуры, создавая или не создавая благоприятные условия, оказывают большое влияние на самую возможность духовного развития людей. Радикальный дуализм существует между тварным (миром) и нетварным (Богом), но не между духовным и светским.)

168 Папа Иоанн Павел II в своем обращении к Коллоквиуму «Церковь и права человека» (1988), организованному Папской Комиссией «Справедливость и мир», назвал правозащитную деятельность «апостолатом».

[247]

г) Понимание того, что все вышесказанное соответствует духу Евангелия и тому лучшему, что есть в церковной традиции.

3.1.4. Методологические ресурсы.

Можно найти предлагаемую методологию в «естественной сфере» философии, но она издревле существует и в религии.

3.1.4.1. Апофатизм (критический подход).

Апофатизм (отрицательность, неявленность) есть признание принципиальной неопределимости в общеобязательных терминах Высших ценностей, а также интеллектуальной и духовной свободы как Божественного дара. Структура централизованной власти, с религиозной точки зрения, должна иметь некоторую «область неопределенности», то есть не претендовать на тотальность управления обществом. Власть должна быть ограниченна. Можно, таким образом, говорить о социологическом апофатизме. Проще говоря, политическая власть подлежит критическому осмыслению. На секулярном языке это выражается через понятия: «десакрализация государства», «децентрализация власти», «деидеологизация государства», «отделение Церкви от государства».

Церковь, ведая о тайне истинной свободы во Христе, должна ясно сознавать, что это вйдение не может быть конституировано (в форме каких-либо абсолютистских властных структур) как общеобязательное. Здесь (в социальной сфере) проявляется «кенозис» (самоумаление) максимализма церковного сознания.

[248]

Таким образом, возможно богословское обоснование частичного рассредоточения государственной власти и развития общественного самоуправления [169] . Если Сам Бог доверяет человеку, наделяя его свободой, то тем более люди не должны посягать на свободу друг друга, создавая репрессивные государственно-политические режимы в мирное время.

Апофатическая методология позволяет понять необходимость человеческого самоограничения на всех уровнях общественного бытия (следует «оставлять» место и Богу).

3.1.4.2. Катафатизм (положительный подход).

Катафатизм (положительность, явленность) есть (в этическом измерении) определимость доброго начала в Божестве, а значит — и положительности гу-

169 Взаимодействие общественных уровней хорошо описывается в терминах теории «вспомогательности» (субсидиарности). Согласно принципу «вспомогательности», «общество более высокого порядка не должно вмешиваться во внутреннюю жизнь общества более низкого порядка, отнимая у него его компетенции; оно скорее должно поддерживать его в случае необходимости и помогать ему координировать свои действия с другими компонентами общества для достижения общего блага» (см.: ККЦ, п. 1883. С. 438). «Принцип вспомогательности препятствует любой форме коллективизма. Он ставит границы вмешательству государства. Он направлен на гармонизацию отношений между личностью и обществом» (ККЦ, п. 1885. С. 439). Принципы «субсидиарности» и «солидарности», которая была оценена папой Иоанном Павлом II в энциклике «Sollicitudo Rei Socialis» как христианская добродетель (§ 40, 1987), хорошо сочетаются с социальным аспектом концепций «Всеединства» и «соборности», развитых в русской философии.

[249]

манизма, общечеловеческих ценностей, прав человека, культурных и общественных институтов, способствующих увеличению количества добра в обществе. Все «просто доброе» можно рассматривать как результат «естественного откровения». Некорректно ставить вопрос о том, какое Откровение «лучше»: естественное или сверхъестественное. Сам Христос повторил давно выработанное человечеством «золотое правило нравственности» (Мф. 7, 12). «Все доброе принадлежит нам, христианам», — говорится у св. Иустина Философа (II в.). Важно осознать с христианской точки зрения ценность юридических законов, стоящих на страже Богоданной свободы личностей.

Для этого необходимо признать ценность примирения всех разнородных слоев общества, независимо от их мировоззренческой и религиозной ориентации, то есть всех людей доброй воли, на основе признания общечеловеческих ценностей, составляющих общую этическую часть (заповеди, запрещающие воровство, убийство, распутство) традиционных религий [170].

Необходимо сочетать эсхатологическое измерение церковной миссии с осознанием мира «здесь и теперь» как христианской ценности. Уважая апокалип-

170 Под минимумом здесь имеется в виду не какое-либо понижение качества этического поступка, а православные богословы часто отрицают само понятие общечеловеческих ценностей, противопоставляя им высоту нравственного императива, имеющегося в Православии. Общечеловеческие ценности кажутся при этом чем-то концептуально расплывчатым, ориентированным на этический минимум, а не максимум. Но полезно помнить, что практически этот минимум пока нигде не достигнут, а поэтому следует ценить добро во всех его проявлениях.

[250]

тическую тайну, не отступая от своего учения, Церковь должна сдерживать как эсхатологическо-максималистские настроения верующих [171], приводящие к небрежению социальными и гражданскими обязанностями, так и всяческое их шараханье от «нечистых» (еретиков) членов общества. Вообще говоря, давно существует необходимость выработки концепции желательного состояния общества, то есть концепции «общего блага» [172]. Ключевым понятием здесь может быть солидарность всех легальных слоев и групп общества, в том числе и религиозных [173]. Для этого следует богословски оценить социальный компромисс не как духовную капитуляцию и измену чистоте Православия, а как ценность (миротворчество) с христианской точки зрения. Любая другая позиция Церкви будет вести (прямо или косвенно) к нагнетанию конфликтов в обществе.

171 Выраженные, например, в книге «Россия перед Вторым пришествием». (Материалы к очерку русской эсхатологии). Сост. С. Фомин. Издание Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1993.

172 Ср.: В Пастырской Конституции «Радость и надежда» о Церкви в современном мире, принятой на Втором Ватиканском Соборе, дается такое определение «общего блага»: «Общее благо включает в себя совокупность тех условий социальной жизни, в которых люди, семьи и объединения людей могут полнее и скорее совершенствоваться» (§ 74).

173 Для этого церковной иерархии необходимо призвать верующих перестать использовать слова «католицизм» и «протестантизм» в качестве бранных, объяснить им, что доброжелательное отношение ко всем людям является христианским долгом.

[251]

Образно говоря, солидарность есть проекция любви в общественную сферу. Развитие солидарности может иметь постепенный характер. Важно понять, что это не только не грозит каким-либо «растворением» Церкви в обществе, а, наоборот, будет способствовать ее подлинной миссии в нем.

Апофатическое сдерживающее начало должно предотвращать перерождение катафатического подхода к действительности в тоталитарное мировоззрение. Христианский апофатизм позволяет различать мировоззренческую целостность и тоталитаризм.

3.2 Основные препятствия для создания социальной доктрины.

3.2.1. Религиозные.

а) Древнее восточное противостояние Западу. Восточный дуализм, взгляд на тварный мир как на что-то недолжное. Отвлеченный спиритуализм в богословии, намеренная установка на трансцендентализм и экклезиологическое монофизитство, нарочитое противопоставление «внутренней» веры — всяческой «социальности», образованности и культуре [174].

174 Такие богословы, как свящ. П. Флоренский, прот. С. Булгаков, прот. А. Мень, имели светское высшее образование, развивались в большой степени самостоятельно и находятся под подозрением у «простецов». Их книги почти не продаются в церковных киосках, продавцы которых часто сами устанавливают цензуру.

[252]

(При такой жесткой дуалистической духовной установке невозможно осмысление «промежуточных» иерархических ценностей культуры и образования, а значит, невозможна и религиозно обоснованная концепция общества, основанная на принципе общечеловеческой солидарности.)

б) Языческое преклонение перед силой и властью, приводящее к сервилизму перед государством, не совместимому с пророческой функцией Церкви.

в) Ортодоксальный «фундаментализм», провинциально-инфантильные претензии на исключительность, «нашизм», поиск «врагов» и «еретиков».

(Языческий манихейский миф с черно-белым (эксклюзивным) видением мира (при всей его размытости в сознании людей) порождает нетерпимость ко всему инаковому, архаический коллективистский невроз унификации. Сегодня такой тип сознания распространен в псевдоправославных и коммуно-патриотических и национал-большевистских («красно-коричневых») кругах.)

г) Нарочитое акцентирование «предания» (традиции), что порождает грех неразвития, заведомое отрицание всего нового, в том числе и самой возможности возникновения социального учения Церкви.

д) Обрядоверие и ритуализм. Длинноты в богослужении, его малопонятность и монастырская монотонность. Ориентация не на этический поступок, а на ритуал.

(В условиях прихода это приводит людей не только к состоянию углубления и сосредоточения, но и усугублению дуализма светского и мирского в сознании, что делает психологически невозможной социальную доктрину и очень затрудняют даже обычную диако-

[253]

нию [175]. От ритуализма же до атеизма — один шаг. Необходимо введение литургического разнообразия, соответствующего церковно-функциональному разнообразию различных служений [176]. В миссионерских приходах и приходах, посвящающих себя диаконии, богослужение может упрощаться. В других Поместных Церквах, и особенно в православных приходах Западной Европы и Америки, такая реформа частично уже произошла [177]. О необходимости литургической реформы писали епархиальные архиереи еще в 1905 году в своих «Отзывах» на вопросы Св. Синода. Об этом же вскользь говорится в официальной «Настольной книге священнослужителя» (М., 1977. Т. 1. С. 20-21).)

е) Отсутствие религиозно обоснованной концепции «права» как свободы, обусловленной равенством людей. Подозрения относительно свободы как таковой.

175 Фактическое сокращение богослужения в приходской практике не решает проблемы, состоящей в том, чтобы богослужение в принципе сделать более открытым и доступным.

176 Известно, что существует и большое разнообразие психофизических типов людей. Соответственно люди созерцательного склада и люди деятельно-активного характера могли бы реализовать себя при наличии в церковной жизни типологического разнообразия, уже давно существующего во многих христианских конфессиях.

177 Часто такая незаметная реформа происходит сама собой, благодаря социальной атмосфере страны пребывания. Если это страна демократическая, то соответственно демократизируется и церковная жизнь: возрастает роль епархиальных и приходских советов, уменьшается номенклатурность в назначении священников на приходы (учитывается мнение приходской общины), образуется не только приход, но и община, что, собственно, и предполагается самим понятием «соборности», меняется и сам стиль общения прихожан.

[254]

(Понятие «обязанностей» является необходимым, но недостаточным для создания социального учения.)

3.2.2. Политические.

а) Представление о власти прежде всего как о силе, порождающее соответствующее представление о монархии (жесткой