норме. Философской же разработкой проблемы прав человека занимались единицы, а в России — почти никто.
Без преувеличения можно сказать, что концепция «прав человека» является венцом развития общественной мысли человечества, и отказ от нее равносилен призыву возвращаться к архаическому родоплеменному строю, где личность была подавлена коллективом, рассматривалась как его функциональная часть — «винтик», где господствовала, как гово-
[311]
рят социологи, «мононорма», детально регламентирующая стиль поведения под неусыпным надзором старейшин.
Очень легко показать «утопизм» правовой концепции, указав на повсеместное нарушение прав человека, на то, что правительства, как правило, закрывают глаза на самые вопиющие нарушения прав человека, если дело касается какой-либо выгоды государства в целом.
Но с равным успехом можно критиковать сам принцип добра, указывая на его слабость и практическую беззащитность перед злом, не пренебрегающим никакими средствами, живописуя при этом всякие кошмарные сцены, как это делал Иван Карамазов перед Алешей (роман «Братья Карамазовы», глава «Бунт»).
На открытую же критику самого принципа добра не решаются даже явные злодеи, но покритиковать «отвлеченность», «неопределенность», «абстрактный гуманизм общечеловеческих ценностей» желающих, как выясняется, не так уж мало.
Но почему-то часто считается, что христианство к гуманизму никакого отношения не имеет. А ведь Сам Господь признал общечеловеческое «золотое правило» нравственности, повторив его: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7, 12).
Так что представляется вполне допустимым говорить о христианском гуманизме, предполагающем наряду с эсхатологической сотериологией [2] спасение через творчество и культуру.
2 Эсхатология (греч.) — богословское учение о конечной судьбе мира и человека. Сотериология (греч.) — богословское учение о спасении человека в вечности.
[312]
Конечно, гуманизм — сложное многозначное явление; известно, что атеизм в его систематической форме стал возможен именно в эпоху Просвещения. Но важно понять, что сам гуманизм оказался возможным лишь в контексте христианского миропонимания и христианской культуры.
Вопрос о правах человека в большой степени зависит именно от нашей оценки гуманизма как общественно-культурного явления. При отрицании гуманизма как имеющего положительный (в том числе и религиозный) смысл, невозможна и сама постановка вопроса о правах человека. Особенность гуманизма в том, что он тесно связан со смыслом земной жизни человека. Если земная жизнь никакой, хотя бы относительно самостоятельной, ценности не имеет, нигилистически отрицается или рассматривается только как место испытаний до Страшного Суда, то говорить о каких-то правах человека становится неуместным [3].
Одни люди отрицают гуманизм (вместе с миром, «лежащим во зле»), исходя из дуалистическо-религиозных представлений, своеобразного религиозного перфекционизма. Это отрицание может происходить и в моралистической форме, когда «альтруистические обязанности» противопоставляются «эгоистическим правам» [4].
3 С богословской точки зрения это вопрос о возможности второстепенных ценностей в иерархической системе ценностей.
4 Примером здесь может служить наше недавнее коммунистическое прошлое. Несмотря на усиленно насаждаемую идеологию коллективизма и альтруизма, общественная жизнь становится все менее гуманной.
[313]
Другие легко соглашаются, как уже говорилось, с идеей прав человека, часто не представляя всей глубины проблемы.
2.1. Подмена «права» правилом.
Очень часто под правами вообще понимают либо правила, либо привилегии. Действительно, совершенно очевидно, что общество и государство могут существовать только в условиях жесткой регламентации определенных сторон жизни. Некоторые даже полагают, что чем больше степень этой регламентации (в том числе и интеллектуальной), тем больше будет в обществе порядка и тем лучше это будет для всех граждан [5].
Последовательное применение этого подхода уподобило бы общество полностью детерминированному механизму наподобие часов, где каждая шестеренка исправно выполняет свое предназначение, а совокупная работа всех шестеренок обеспечивает точный ход часов.
Такой методологии старались, вопреки всей своей «диалектике», придерживаться большевики, понимая под правом в основном правила, законы, нормы, указы [6], а еще чаще — всевозможные ведом-
5 Еще небезизвестный Козьма Прутков высмеял этот подход в своем «Проекте о введении единомыслия в России». В «Проекте» с железной логикой показывается «польза» единомыслия.
6 См. статья «Право» в любом советском словаре.
[314]
ственные инструкции, о которых публика просто не знала. Свое главное оправдание такой детерминизм находит в принципе так или иначе понимаемого «общего блага». Этот подход, при котором право понимается как обязанность, и можно определить как детерминистский [7]. Именно такой подход порождает хорошо известный обвинительный уклон в судопроизводстве.
2.2. «Право» как ограниченная свобода.
Согласно другому подходу, который можно назвать либеральным [8] (в литературе этот подход называется юридическим; от jus — право), сущностью права как именно права являются не нормы, а справедливость (justitia), классическая формула которой — «suum cuique — каждому свое». За каждым признается его не подлежащая отчуждению личная сфера, а значит — его свобода в этой сфере. Поскольку в общежитии невозможна полная свобода (которая в таком случае становится вседозволенностью, произволом, анархией) и границей свободы одного
7 Интересно заметить, что поведенческий детерминизм в большой степени свойствен животному миру, где каждая особь в стае знает свое место, свои обязанности и свои привилегии.
8 Термин «либерализм» изрядно пообтерт и дискредитирован в общественном мнении, но другого слова пока нет. Считается даже хорошим тоном ругать либерализм, хотя в основе этого термина лежит хорошее латинское слово «liberalis» — свободный.
[315]
человека должна быть свобода другого человека, то для защиты людей друг от друга прежде всего и служат государственные законы (правила, нормы). Законы в этом случае тоже нужны для «наведения порядка», но коренное различие здесь состоит в том, что главной целью при либеральном подходе является не порядок сам по себе, а максимально возможная в обществе свобода граждан. Правом в этом случае считается свобода выбора в рамках закона. Правом можно и не воспользоваться, это в точном смысле слова то, что предоставляется свободе выбора. Таким образом, право действует в рамках закона, и его не следует путать с законом.
Можно сказать иными словами, что право при либеральном подходе есть намеренно созданная область неопределенности, в границах которой у людей есть возможность выбора [9]. Закон есть условие (необходимое, но недостаточное) для осуществления права как свободы. Должен быть «не человек для субботы, а суббота для человека» (Мк. 2, 27).
Как писал С. Н. Булгаков, цитируя В. С. Соловьева: «Право есть свобода, обусловленная равенством. В этом основном определении права индивидуалистическое начало свободы неразрывно связано с общественным началом равенства, так что можно сказать, что право есть не что иное, как синтез
9 Конечно, и при детерминистском подходе остается какая-то возможность выбора, ведь невозможно все предопределить. Но при либеральном подходе эта область значительно шире. Кроме того, эти два подхода несут с собой различные идеологии, создающие соответственно различные «духи законов».
[316]
свободы и равенства. Понятия личности, свободы, равенства составляют сущность так называемого естественного права» [10].
Человек должен быть свободен потому, что это соответствует его человеческому достоинству; внешняя свобода есть средство, точнее, отрицательное условие свободы внутренней, нравственной, которая есть образ Божий в человеке.
В работе «О социальном идеале» С. Н. Булгаков убедительно показывает, что «естественное право» на самом деле не так уж естественно, а имеет религиозную основу.
Вопрос о правах человека, таким образом, тесно связан с вопросом о свободе и не сводится к вопросу об арифметическом балансе прав и обязанностей, который никого вдохновлять, конечно, не может. А без вдохновения ничто путное в этом мире не делается. Справедливость же и свобода вдохновляют. В. С. Соловьев определил справедливость как любовь в социальной сфере [11].
Для понимания изложенного подхода к праву необходимо понимать связь между уважением к справедливости и уважением к свободе индивидуума.
10 Булгаков С.Н. О социальном идеале // Сб. статей «От марксизма к идеализму», Спб., 1903; См. то же: Булгаков С.Н. Труды по социологии и теологии. М., 1997. Т.1.С.263.
11 Соловьев В.С. Собрание сочинений и писем: В 15 т. М., 1993. Т. 2. С. 180.
[317]
2.3. Терминологическая нечеткость. Широкое и узкое понятие права.
Много путаницы вносится и из-за терминологической нечеткости.
Следует четко различать закон и право; в то же время во многих языках для определения законодательных систем используются такие выражения, как: международное право, конституционное право, гражданское право, уголовное право, семейное, жилищное, финансовое и др., предполагающие, прежде всего, изложение законов.
В Церкви имеется «каноническое право», хотя здесь подразумеваются именно нормы, законы, правила, а не какая-либо свобода выбора. (Особенно нелепо звучит выражение «крепостное право». Следовало бы говорить — «крепостной регламент».)
Конечно, такие выражения сложились исторически, и сами законы отражают представления народа о справедливости и правде, и в этом смысле эти законы «правильные», «правые», связанные с высоким понятием «правды».
Перечисленные виды «права» включают в себя не только соответствующие кодексы, содержащие перечни законов, но и обширную комментирующую литературу, раскрывающую и философию, лежащую в основе этих законов.
То есть термин «право» здесь используется в широком смысле, и его следует отличать от собственно права как гарантированной свободы выбора. Именно это «узкое» понимание права и составляет «соль» права как такового.
[318]
Исторически понятно формирование юридической и правовой терминологии, но очевидно, что терминологический синкретизм (смешение закона с правом) не способствует ясности понимания закона и права как тесно связанных, но все же совершенно разных понятий [12].
Определение Марксом права как «возведенной в закон воли господствующего класса» объявляет источником права силу, что отрицает понятие «права» как таковое.
«Право сильного» — это из области естественного (животного) мира, где сильные особи безжалостно уничтожают слабых.
Сила же должна быть нужна не для нарушения прав слабых (это происходит «естественно» и без всяких законов), а для защиты прав всех посредством законов. Это и является главным признаком правового государства.
В этом смысле правовое государство, признающее равные права различающихся по силовым способностям людей, очень даже «неестественно», но именно эта «неестественность» возвышает человека над животным миром. Таким образом, понятие «естественного права», несмотря на солидную историческую традицию, не лишено двусмысленности.
12 Четкое разделение «закона» и «права» имеется в английском языке. Юридически оформленное право в нем называется не «правом» (right), a «законом» (low).
[319]
Невнятная терминология продолжает способствовать размыванию самого понятия права, сущностью которого являются свобода и права человека.
2.4. Опасность отождествления закона и морали.
Существует также опасность отождествления закона и морали, сведения закона к морали через промежуточный термин «право», несущий в себе и легалистический и нравственный смысл. Возникает очень популярный в России патерналистский соблазн — строить общественные отношения по типу семейных, где должны быть «совет и любовь». В этом случае сама постановка вопроса о правах и свободах часто кажется неуместной, как это, действительно, кажется неуместным в семье. Правовой вопрос здесь подменяется моральным аспектом взаимоотношений людей. Всегда можно назидательно сказать людям, что они плохо совместно живут только потому, что не достигли соответствующего нравственного уровня, при котором уже никакие законы не понадобятся.
Это, в общем-то, верно, но только отчасти. Непонятно только одно: почему в ожидании того счастливого времени, когда все достигнут необходимого нравственного совершенства (что само по себе очень проблематично),
