на небесах торжествующая Церковь долженствует молиться и молится также о странствующих на земле братьях своих; слышали они, что Бог предоставил, как лучшее из наслаждений, наслажденье молиться, ибо ничего не совершает Бог и ничему не благодетельствует, не делая участником в самом совершении и в самом благодеянии своем свое творение, да насладится оно высоким блаженством благотворения: несет ангел его повеление и утопает в блаженстве уже оттого, что несет Его повеление. Молится на небесах святой о братьях своих на земле и утопает в блаженстве уже оттого, что молится. И все соучаствует с Богом во всех высочайших Его наслаждениях и блаженствах; миллионы совершеннейших творений исходит из рук Божиих, дабы участвовать в высших и высших блаженствах, и нет им конца, как нет конца Божьим блаженствам. Испив из чаши приобщение всех с Богом, иерей выносит народу те просфоры, от которых были отделены и изъяты частицы, и сим сохраняет высокий древний образ трапезы любви, исполнявшийся христианами первых времен. Хотя и не накрывается теперь для этого стол, по причине того что невежественными христианами, безумным буйством их ликований, словами раздора, а не любви, давно была опозорена святыня этого трогательного небесного пиршества в самом дому Божием, на котором все пировавшие были святы, как одна душа были души их, и, чистые младенцы сердцем, вели они такую беседу, как бы у самого Бога были на небесах; хотя сами церкви увидели строгую надобность уничтожить это, и самое воспоминание об этой трапезе исчезнуло во многих церквах; но несмотря на то одна Восточная Церковь не могла решиться на уничтожение вовсе такого обряда, и в раздачу святого хлеба посреди церкви всему народу совершает ту же святую трапезу любви. А потому всяк приемлющий просфору и приемлет ее, как хлеб от того пиршества, за которым сам Хозяин мира беседовал с людьми своими, — а потому вкушал бы благоговейно, представляя себя окруженного всеми людьми, как нежнейшими братьями своими, — и так же, как было в обычае первоначальной церкви, вкушает его прежде всякой другой пищи, или относит в дом свой домашним, или же отправляет больным, неимущим и тем, которые почему-нибудь не могли быть на то время в церкви.
Раздав святой хлеб, священник творит отпуск литургии и благословляет весь народ словами: «Христос, истинный Бог наш, молитвами пречистыя своея Матери, молитвами Отца нашего архиепископа Иоанна Златоуста (если литургия Златоуста идет день в день), молитвами святаго (и называет по имени святаго, его же день) и всех святых помилует и спасет нас, яко благ и человеколюбец». Народ, знаменуясь крестом и поклоняясь, расходится при громком пении лика, многолетствующего императора.
Священник в олтаре совлекается от одеяний своих, произнося: «Ныне отпущаеши раба Твоего», и сопровождая разоблачение хвалебными тропарями, гимнами отцу и святителю церковному, которого служилась литургия [90], и Той пречистой святой Деве, в Которой совершилось вочеловеченье Того, Кому служилась вся литургия. Диакон в это время потребляет все оставшееся в чаше и потом, налив в нее вина и воды и всполоснув внутренние стены ее, испивает, осушив тщательно губкой, дабы ничто не оставалось, слагает святые сосуды вместе, покрыв и обвязав их, и подобно священнику говорит: «Ныне отпущаеши раба Твоего», повторяя те же песни и молитвы. И оба выходят наконец из храма, неся сияющую свежесть в лице, радость ликующую в духе, благодаренье Господу на устах своих.
Действие божественной литургии над душою велико: зримо и воочию совершается, в виду всего света, и скрыто. И если только молившийся благоговейно и прилежно следит за всяким действием, покорный призванью диакона,- душа приобретает высокое настроение, заповеди Христовы становятся для него исполнимы, иго Христово благо и бремя легко. По выходе из храма, где он присутствовал при божественной трапезе любви, он глядит на всех, как на братьев. Примется ли он за обыкновенное теченье своих дел в службе ли, в семье, где бы ни было, в каком бы ни было… [91] сохраняет невольно в душе своей высокое начертанье любовного обращенья с людьми, принесенного с небес Богочеловеком. Он невольно становится милостивей и любовней с подчиненным. Если сам под властью другого, то охотней и любовней ему повинуется, как самому Спасителю. Если видит просящего помощи, сердце его более чем когда-либо располагается помогать, чувствует он больше (наслажд), с любовью дает он неимущему. Если он неимущий, он благодарно принимает малейшее даяние: растроганное сердце его теряется в благодарности, и никогда с такой признательностью не молится он о своем благодетеле. И все, прилежно слушавшие божественную литургию, выходят кротче, милее в обхожденье с людьми, дружелюбнее, тише во всех поступках.
А потому для всякого, кто только хочет идти вперед и становиться лучше, необходимо частое, сколько можно, посещенье божественной литургии и внимательное слушанье: она нечувствительно строит и создает человека. И если общество еще не совершенно распалось, если люди не дышут полною, непримиримой ненавистью между собою, то сокровенная причина тому есть божественная литургия, напоминающая человеку о святой небесной любви к брату. А потому кто хочет укрепиться в любви должен, сколько можно, чаще присутствовать, со страхом, верою и любовью, при священной трапезе любви. И если он чувствует, что недостоин принимать в уста свои самого Бога, который весь любовь, то хоть быть зрителем, как приобщаются другие, чтоб незаметно, нечувствительно становиться совершеннее с каждой неделей.
Велико и неисчислимо может быть влияние божественной литургии, если бы человек слушал ее с тем, чтобы вносить в жизнь слышанное.
Всех равно уча, равно действуя на все звенья, от царя до последнего нищего, всем говорит одно, не одним и тем же языком, всех научает любви, которая есть связь общества, сокровенная пружина всего стройно движущегося, пища, жизнь всего.
Но если божественная литургия действует сильно на присутствующих при совершении ее, тем еще сильнее действует на самого совершателя, или иерея. Если только он благоговейно совершал ее со страхом, верой и любовью, то уж весь он чист, подобно сосудам, которые уже ни на что потом… [92]; пребывает ли он весь тот день в отправленье своей многообразной пастырской обязанности, в семье ли посреди своих домашних или посреди своих прихожан, которые суть также семья его, — сам Спаситель в нем вообразится, и во всех действиях его будет действовать Христос. Будет ли склонять он на примиренье между собой враждующих, будет ли преклонять на милость сильного к бессильному, или ожесточенного, или утешать скорбящего, или к терпенью угнетенного, или… [93], — слова его приобретут силу врачующего елея и будут на всяком месте словами мира и любви.
КОММЕНТАРИИ
«Размышления о божественной литургии» публикуются здесь по следующему изданию: Сочинения Н.В.Гоголя. Изд. 10-е. Т. IV. М., 1889, в котором, как указано на титуле, текст «сверен с собственноручными рукописями автора и первоначальными изданиями его произведений» Н.С.Тихонравовым — известным русским литературоведом и археографом. В научно-критическом отношении это издание, думается, наиболее авторитетно. При подготовке публикации текст приведен в соответствие с современными нормами правописания, естественно, в рамках разумной целесообразности (так, имя Бога дается, как у Гоголя, с прописной буквы, что представляется вопросом принципиальным; минимальной орфографической корректировке подверглись церковные тексты, а также используемые автором устоявшиеся речевые элементы того же ряда).
Окончив первую редакцию «Размышлений» еще, по-видимому, до своего путешествия в Иерусалим, то есть до 1848 года. Гоголь затем не раз редактировал, сокращал, переписывал рукопись; некоторые ее части, а именно «Предисловие», «Вступление» и «Заключение», остались в черновых набросках. В рукописи встречаются пропуски слов, недописанные фразы. Так что, вопреки мнению А.Тарасенкова, нет оснований считать, что свою «заветную» рукопись Гоголь отделал «окончательно». Впрочем, детальный текстологический анализ различных редакций, описание рукописей сочинения вряд ли необходимы в издании настоящего типа, любознательный читатель найдет все это в комментариях Н.Тихонравова.
Предлагаемые ниже примечания касаются некоторых имен, названий, религиозных понятий, церковной терминологии, библейских реминисценций, если их смысл не объяснен самим автором или во вступительной статье.
1) Предисловие. — Заголовок этого чернового наброска дан Н.Тихонравовым.
2) …патриарха Германа… — Герман, патриарх Константинопольский (VIII в.); признан святым на Седьмом вселенском соборе в 788 г. Известен как первый защитник иконопочитания в эпоху гонения на иконы.
3) …Иеремии… — Имеется в виду, по всей вероятности, Иеремия II, патриарх Константинопольский (XVI в.). Его полемический «Ответ лютеранам», один из разделов которого называется «Об употреблении таинств», Гоголь мог прочесть в журнале «Христианское чтение» (1842, ч. I), которым очень интересовался.
4) …Николая Кавасила(ы)… — Николай Кавасила, митрополит Солунский (XIV в.), автор «Изъяснения на литургию» и других богословских сочинений.
5) …Симеона Солунского… — Симеон, архиепископ Солунский, митрополит Фессалонитский (XV в.), крупнейший писатель и богослов греческой церкви, автор классических трудов по литургике.
6) …Старой и Новой Скрижали… — «Новая скрижаль, или Объяснение о Церкви, о литургии и о всех службах и утварях церковных», сочинение Вениамина (Румовского- Краснопевкова), архиепископа Нижегородского и Арзамасского (ум. в 1811 г.), выдержавшее несколько изданий. В авторском «Предисловии» есть упоминание о книге, «давно изданной и именуемой «Скрижаль», в которой, «как в таблице», содержится «только оглавление предметов, с кратким их объяснением» (с. IX).
7) …в объяснениях Дмитриева… — Неточность Гоголя; речь, несомненно, идет о книге известного духовного писателя XVIII в. И. Дмитревского «Историческое и таинственное изъяснение на Литургию…». Гоголь мог пользоваться третьим ее изданием (М., 1823).
8) Вступление. — Заглавие отрывка дано Гоголем, когда он начал (но не окончил) переписывать черновой набросок в основную тетрадь.
9) …пред царскими вратами… — Царские, или средние, врата — одна из трех (главная) дверей в иконостасе, ведущих из алтаря в храм.
10) …предстоящим… Молящиеся, стоящие перед иконостасом.
11) Олтаръ (алтарь) — главная, восточная, часть церкви, отделенная от остальных ее частей иконостасом и царскими вратами; входить в алтарь разрешено только священнослужителям.
12) Псалом — священное ветхозаветное песнопение.
13) …у иерея… — Иерей — в переводе с греческого «священник».
14) …надевает стихарь, подризник блистающего цвета, во знаменование светоносной ангельской одежды и в напоминание непорочной чистоты сердца, какая должна быть неразлучна с саном священства… — Стихарь, или подризник, — одеяние священника и дьякона, обычно белого цвета.
15) …орарь, узкое длинное лентие… — одна из принадлежностей дьяконского сана, лента, которую дьякон носит во время богослужения на левом плече (орарь одноплечный).
16) …по слову Златоуста… — Иоанн Златоуст (IV в.), один из отцов и учителей христианской церкви, выдающийся богослов и церковный писатель, проповедник. Признан церковью святым.
17) …уже не орарем, но эпитрахилью… — Орарь двуплечный, концы которого соединены на груди, называется эпитрахилью (епитрахилью) и представляет собою часть богослужебного облачения священника, символ его благодати.
18) Миро — благовонная смесь; в православной церкви составляется из многих (иногда до нескольких десятков)
