И все-таки к концу января стало ясно, что зерно необходимо где-то доставать. В эти дни Наполеон редко появлялся на публике и большую часть своего времени проводил в доме, где его оберегали девять свирепых псов, стороживших каждую дверь. Его редкие выходы обставлялись торжественно: шесть псов окружали его плотным кольцом и рычали, если кто-нибудь подходил слишком близко. Бывало, что он вообще не показывался утром в воскресенье, и тогда его распоряжения передавались через других свиней, чаще всего через Визгуна.
Однажды в воскресенье утром Визгун объявил, что куры, которые только что стали снова нестись, должны будут сдать свои яйца, потому что Наполеон заключил через Вимпера контракт на поставку четырех сотен яиц в неделю. Денег, которые будут выручены за яйца, должно было хватить на зерно и муку, чтобы дотянуть до следующего урожая.
Услышав об этом, куры страшно раскудахтались. Конечно, им намекали и раньше, что такая жертва, может быть, от них потребуется, но им в это не хотелось верить. Они только что собрались высиживать весенних цыплят и теперь запротестовали, утверждая, что продажа яиц равна детоубийству. Впервые со времен изгнания Джонса произошло нечто вроде мятежа. Под предводительством трех черных минорок куры-несушки предприняли явную попытку расстроить планы Наполеона. Они выбрали такой способ сопротивления: взлетели на насесты и неслись оттуда прямо на пол, где яйца, естественно, разбивались.
Наполеон действовал быстро и беспощадно. Распорядившись прекратить выдачу курам кормов, он постановил, что любое животное, которое поделится с ними хоть зернышком, подлежит смертной казни. Псы следили за тем, чтобы этот декрет неукоснительно соблюдался. Куры продержались пять дней, а потом сдались и вернулись к своим ящикам для яиц. Девять несушек за это время передохли. Их тушки сожгли в саду, а причиной смерти была объявлена куриная слепота. Вимпер об этом инциденте даже не узнал. Яйца поставлялись, как было условлено, и фургон бакалейщика заезжал за ними каждую неделю.
Все это время о Снежке не было ни слуху, ни духу. Поговаривали, что он скрывается на одной из соседних ферм — то ли в Фоксвуде, то ли в Пинчфильде. Отношения Наполеона с соседями теперь несколько наладились. Во дворе фермы лежала куча бревен, сложенных там еще лет десять тому назад после расчистки буковой рощи. За это время бревна хорошо высохли, и Вимпер посоветовал Наполеону продать их. И мистер Пилькингтон, и мистер Фредерик были бы не прочь совершить эту покупку. Наполеон колебался и все не мог решить, кого же из них предпочесть. Замечали, что когда он склонялся к мысли заключить контракт с Фредериком, Визгун утверждал, что Снежок скрывается в Фоксвуде, а когда казалось, что Наполеон предпочитает Пилькингтона, о Снежке говорилось, что он обосновался в Пинчфильде.
В начале весны вдруг обнаружилось, что Снежок посещает ферму по ночам. Это известие ошеломило животных. Они так переполошились, что с трудом засыпали в своих сараях. Рассказывали, что Снежок пробирается на ферму под покровом темноты каждую ночь и творит всяческие безобразия. Он крал зерно, переворачивал ведра с молоком, бил яйца, вытаптывал посевы, обдирал клыками кору плодовых деревьев. Что бы ни стряслось — во всем винили Снежка. Разбивалось ли окно, запруживались ли канава — кто-нибудь обязательно говорил, что это вредительство Снежка. Поэтому когда потерялся ключ от продовольственного склада, то вся ферма была в полной уверенности, что Снежок забросил его в колодец. Странно, но они продолжали верить в это, даже когда потерянный ключ нашелся под мешком из-под муки. Коровы в один голос мычали, что Снежок забирается к ним в коровник и доит их во сне. Поговаривали, что даже крысы, совершенно обнаглевшие этой зимой, вступили в сговор со Снежком.
Наполеон приказал провести тщательное расследование злодеяний предателя. В сопровождении своих псов он устроил инспекционный обход всей фермы. Все остальные животные следовали за ним на почтительном расстоянии. Наполеон останавливался через каждые несколько шагов и нюхал землю в поисках следов Снежка. По его словам, он узнавал их по запаху. Он перенюхал каждый угол в гумне, в коровнике, курятнике, огороде и почти везде обнаружил следы Снежка. Он тыкал рылом в землю, делал несколько глубоких вздохов и восклицал зловещим голосом:
— Снежок! Он был здесь! Я чую этот изменнический дух!
При слове «Снежок» псы скалили свои клыки и рычали так, что кровь стыла в жилах.
Животные были запуганы до смерти. Им казалось, что Снежок стал какой-то невидимой силой, которая витала в воздухе, угрожая им всеми возможными бедами.
Вечером Визгун собрал всех обитателей фермы и, встревоженно морща рыло, сказал им, что у него есть важные новости.
— Товарищи! — заверещал Визгун, нервно подпрыгивая. — Товарищи! Открылась ужасная вещь! Снежок продался Фредерику из Пинчфильда, который как раз сейчас замышляет напасть на нас и отнять у нас нашу ферму. Снежок будет у Фредерика проводником. Хуже того. Ранее мы полагали, что мятеж Снежка был следствием его самолюбия и тщеславия. Мы ошибались, товарищи. Знаете, каковы были истинные причины? Снежок был в сговоре с Джонсом с самого начала! Снежок всегда был тайным агентом Джонса. Это доказывают оставшиеся после него документы, которые мы только сейчас обнаружили. По-моему, это объясняет многое, товарищи. Разве мы не видели сами, как он пытался — к счастью, без успеха — привести нас к поражению и разгрому в Битве при Коровнике.
Животные были ошеломлены. Даже разрушение мельницы не шло ни в какое сравнение с этим предательством. Однако прошло все же несколько минут, прежде чем они поверили в это. Все они вспомнили — или подумали, что вспомнили, — как Снежок вел их в атаку в Битве при Коровнике, как он их сплачивал и ободрял на каждом шагу, и как даже ранение дробью ни на миг не остановило его. Все это как-то не вязалось с тем, что он был на стороне Джонса. Даже Боксер, который редко задавал лишние вопросы, был озадачен. Он лег, подобрал под себя передние копыта, закрыл глаза и с тяжким усилием попытался выразить свою мысль:
— Я в это не верю… Снежок храбро сражался в Битве при Коровнике. Я сам видел это. Разве мы не присвоили ему звание «Зверь-Герой» первой степени сразу же после битвы?
— Это была наша ошибка, товарищи. Теперь-то мы знаем, что в действительности он пытался погубить нас. Обо всем этом написано в секретных документах, которые теперь нашлись.
— Но он был ранен! — сказал Боксер. — Мы все видели, как он истекал кровью.
— Это было подстроено! — верещал Визгун. — Выстрел Джонса только слегка задел его. — Я бы показал, что об этом сказано в его собственных воспоминаниях, если бы вы умели читать. Замысел Снежка заключался вот в чем. В решающий момент он должен был подать сигнал к отступлению и таким образом оставить врагу поле боя. И ему бы удалось это, если бы не наш героический вождь товарищ Наполеон! Вы что, не помните, что как раз в ту минуту, когда всех охватила паника и казалось, что все потеряно, товарищ Наполеон выступил вперед с кличем «Смерть человечеству!» и вонзил свои клыки в ногу Джонса? Вы помните это? — вопил Визгун, прыгая из стороны в сторону.
Теперь, когда Визгун описал сцену столь живописно, животным показалось, что они вспомнили ее. Во всяком случае, они припомнили, что в решающую минуту Снежок действительно побежал. Но Боксер не унимался.
— Я не верю, что Снежок всегда был предателем, — сказал он. — Другое дело, что он натворил потом. Но я уверен, что в Битве при Коровнике он еще был добрым товарищем.
— Наш Вождь, товарищ Наполеон, — возгласил Визгун, выговаривая слова размеренно и твердо, — утверждает категорически, товарищи, что Снежок был агентом Джонса еще с тех времен, когда о Восстании никто и думать не думал! Категорически!
— Ну, это другое дело! — сказал Боксер. — Если сам товарищ Наполеон так говорит, значит, так оно и есть.
— Вот это уже патриотически сказано! — хрюкнул Визгун, но глянул на Боксера своими мигающими глазками весьма угрожающе. Уходя, он многозначительно добавил:
— Я предостерегаю всех и каждого: смотреть нужно в оба! У нас есть основания полагать, что секретные агенты Снежка и в эту минуту таятся среди нас!
Четыре дня спустя Наполеон приказал животным собраться во дворе после обеда. Когда все были в сборе, Наполеон вышел из дома. Недавно он удостоил себя званиями «Зверь-Герой» первой степени и «Зверь-Герой» второй степени, и оба эти ордена болтались у него на груди. Девять громадных псов прыгали вокруг Наполеона и рычали так, что у всех мурашки бегали по спинам.
Все молчаливо сжались на своих местах и, казалось, предчувствовали, что сейчас произойдет нечто ужасное.
Наполеон постоял, строгим взором оглядел присутствующих и вдруг пронзительно хрюкнул. Псы тотчас рванулись вперед и, схватив за уши четырех свиней, поволокли их, визжащих от боли и страха, к ногам Вождя. Из прокушенных ушей хлестала кровь, псы почувствовали ее вкус и, казалось, на несколько мгновений совершенно взбесились. Трое псов, ко всеобщему изумлению, бросились на Боксера. Первый пес был перехвачен копытом Боксера еще в прыжке и сразу же прижат к земле. Пес взвыл о пощаде, а два других, поджав хвосты, отскочили. Боксер взглянул на Вождя, как бы спрашивая, что ему делать дальше. Наполеон, казалось, передумал и, скрывая испуг, строго приказал отпустить пса. Боксер приподнял копыто, и помятый пес с воем метнулся прочь.
Суматоха улеглась. Четверо обвиняемых ждали, всем своим видом свидетельствуя о совершенных преступлениях. Наполеон потребовал, чтобы злодеи покаялись. Это были те самые четыре кабанчика, которые протестовали, когда Наполеон отменил Советы по воскресеньям. Других подсказок не требовалось. Те признались, что с момента изгнания Снежка поддерживали с ним тайные сношения, содействовали Снежку в разрушении мельницы, вошли в сговор со Снежком с целью передать Зверскую Ферму в руки Фредерику. Они также добавили, что Снежок доверительно признавался им, что был в прошлом тайным агентом Джонса. Как только они закончили свое покаяние, псы тут же перегрызли им глотки, а Наполеон зловеще вопросил, нет ли еще желающих в чем-нибудь покаяться.
Вперед вышли три черные минорки, зачинщицы яичного
