вшивом рынке… Нет, и этого не судила судьба. (Надевает тарантас.) Эх — мечты, мечты! Провалитесь вы в преисподнюю… (Берет тросточку, напяливает перчатки и подходит к авансцене.) Мечтал я, когда был молод… прокатить по Невскому в коляске Баховой; мечтал, когда был зрел, схватить чин да кавалерию, подцепить какую-нибудь воронопегую купчиху в два обхвата мерою и ее свиным, сонным жиром залить раны и истомы служебные. Мечтал вот тут хоть копейку сущую заручить на черный день — нет! нет! и нет!! говорит судьба. Зачем ты, судьба, держишь меня на цепи, как паршивую собаку? Зачем круг меня ставишь сласти да кушанья, а меня моришь голодом да холодом? Зачем под носом тащишь в чужой карман деньги, сытость, богатство? Проклята будь ты, судьба, в делах твоих! Нет на свете справедливости, нет и сострадания: гнетет сильный слабого, объедает сытый голодного, обирает богатый бедного! Взял бы тебя, постылый свет, да запалил бы с одного конца на другой, да, надемши мой мундиришко, прошелся бы по твоему пепелищу: вот, мол, тебе, чертов сын. (Поднимает воротник тарантаса, застегивается и уходит, махая тросточкой.)
Занавес опускается.
1861
Смерть Тарелкина
Комедия-шутка в трех действиях
{105}
Николаю Дмитриевичу Шепелеву {106}
Не вместе ли с тобою еще юношами жили мы на высотах Альбано, в памятной нам Locanda Emiliana{107} и зачитывались Гоголем до упаду{108}.
Не твое ли чуткое артистическое чувство предрекло Кречинскому серьезный успех еще тогда, когда он писался шутки ради, и не от тебя ли слышал я тогда же первое и, могу с правом сказать, единогласное одобрение.
И теперь — несколько недель тому назад, озабоченный спешною отделкой «Смерти Тарелкина» — не к тебе ли обратился я за советом и не твоими ли верными указаниями Артиста наведен я на поправки, которые дали этой Пиесе целость и вложили в нее Логику Мотивов.
Право — старая наша дружба лишнего не сделала, когда она мне шепнула сделать тебе это посвящение и поставить в головах этой третьей и последней моей Пиесы твое, близкое мне, Имя.
Тебе преданный А. Сухово-Кобылин.
1869 г. февраля 20-го. Москва.
К читателю
Всякое, думаю, беспристрастие признает, что Судьба моих двух Пиес не могла обольстить меня на дальнейшую деятельность для сцены. По крайней мере, так влияли на меня события, сопровождавшие их появление, — и многое из набросанного a la prima[51] так в своих зародышах и замерло.
Деятельность моя перешла в другие, высшие сферы, где, как и в верхних слоях Атмосферы, больше благодетельной для Духа Тишины и Свободы.
Однако, издавая в свет мои драматические опыты, мне хотелось, даже и в смысле аффирмации,[52] удержать за ними столько и Действительности и Диалектике любезное число Три:
Немцы говорят:
Ein Mal ist kein Mal.
Drei Mal ist Ein Mal.[53]
Мы, Русские, говорим: без Троицы и дом не строится, а потому:
Собравши несколько давно написанных мною сцен, втуне лежавших и имеющих своим Мотивом последний Монолог Тарелкина в Драме «Дело», я, скрепя сердце, связал их, как говорится, на живую нитку, озаглавил шуткою в 3-х Действиях и в таком полувыработанном виде не без робости передаю их Публике, прося ее отнестись к ним снисходительно.
Если сцены эти доставят ей несколько минут простого, веселого смеха и тем дадут случай на время забыть ту Злобу, которая, по словам Писания, каждому Дневи довлеет{109}, то я сочту себя вполне удовлетворенным.
31 октября 1868 года
Кобылинка
Примечания
В случае воспроизведения пиесы «Смерть Тарелкина» на сцене, автор находит нужным заметить следующее.
Пиеса по своему шутливому характеру должна играться живо, весело, громко — avec entrain.[54] Особливо текст должен быть выучен твердо и произносим явственно и рельефно, в противном случае при довольно сложном движении лиц на сцене слова, то есть самая суть дела, могут оставаться для зрителей неуловимыми, так что вместо действительной жизни пред ними будет совершаться известного рода суматоха.
Костюмировка лиц широкая и произвольная. Некоторые роли могут быть слегка шаржируемы. Например: мещанка Брандахлыстова, помещик Чванкин, мушкатеры Качала и Шатала и вся группа кредиторов, костюмы которых не подлежат никакому контролю и — как это бывает у ростовщиков — зависят от принимаемого ими в залог носильного платья. Роль Брандахлыстовой (в случае нужды) может быть исполнена мужчиной.
Того, кто будет исполнять роль Тарелкина-Копылова, автор просит обратить внимание на двукратное превращение на сцене, то есть в глазах публики, Тарелкина в Копылова. Превращение это должно быть исполнено быстро, внезапно и сопровождаться изменением выражения лица и его очертаний. Это дело мимики и задача для художника. Здесь, для примера, можно указать на французского комика Левассора, который очень разработал этот момент искусства и этим приобрел весьма большую репутацию. Игру своих лицевых мускулов он, как известно, довел до той подвижности, что даже по произволу переменяет форму своего носа и при помощи парика, бороды и усов почти мгновенно принимает формы самых разнородных типов.
В заключение автор почитает себя вправе протестовать самым энергичным образом против тех из актеров, которые являются перед публикой, не выучивши роль, и потому дозволяют себе изменять текст самым безобразным образом. Для автора, добросовестно трудившегося над своим произведением, приемы эти прямо возмутительны. Публика должна остановить актера, уклоняющегося от текста; и на всех сценах образованного мира такие небрежности преследуются ею неумолимо. И поделом.
Действующие лица
Максим Кузьмич Варравин, Капитан Полутатаринов (военная шинель надета в рукава, зеленые очки и костыль) — одно лицо.
Кандид Касторович Тарелкин, Сила Силич Копылов — одно лицо.
Антиох Елпидифорович Ох — частный пристав.
Иван Антонович Расплюев — исправляющий должность квартального надзирателя. Пораздобрел и приобрел некоторую осанку.
Чибисов, Ибисов, Омега — чиновники.
Флегонт Егорыч Попугайчиков — купец.
Помещик Чванкин.
Крестьян Крестьянович Унмеглихкейт — доктор.
Людмила Спиридонова Брандахлыстова — прачка. Колоссальная баба лет под 40.
Мавруша — кухарка.
Пахомов — дворник.
Качала, Шатала — мушкатеры[55] богатырских размеров.
Ванечка — сын Расплюева, писарь.
Кредиторы Тарелкина:
1-й кредитор, 2-й кредитор — азартного свойства.
3-й кредитор — пиявкообразный человечек сутяжного свойства.
4-й кредитор — дюжая натура, с большими усами и крокодилообразным телом.
Еще кредиторы ad libitum.[56] Все они одеты в самые фантастические шубы и шинели.
Чиновники.
Дети Брандахлыстовой.
Действие первое
Комната: в средине дверь в прихожую, направо дверь в кухню и на черный выход, налево постель за ширмами; беспорядок. Тарелкин входит, неся с собой всякое имущество. Сильно озабочен; расставляет мебель.
Явление 1
Тарелкин (один). Решено!., не хочу жить… Нужда меня заела, кредиторы истерзали, начальство вогнало в гроб!.. Умру. Но не так умру, как всякая лошадь умирает, — взял, да так, как дурак, по закону природы и умер. Нет, — а умру наперекор и закону и природе; умру себе в сласть и удовольствие; умру так, как никто не умирал!.. Что такое смерть? Конец страданиям; ну и моим страданиям конец!.. Что такое смерть? Конец всех счетов! И я кончил свои счета, сольдировал долги, квит с покровителями, свободен от друзей!.. Случай: на квартире рядом живут двое: Тарелкин и Копылов. Тарелкин должен, — Копылов не должен. Судьба говорит: умри, Копылов, и живи, Тарелкин. Зачем же, говорю я, судьба; индюшка ты, судьба! Умри лучше Тарелкин, а живи счастливый Копылов. (Подумав.) Решено!.. Умер Тарелкин!.. Долой старые тряпки! (Снимает парик.) Долой вся эта фальшь. Давайте мне натуру! Да здравствует натура! (Вынимает фальшивые зубы и надевает пальто Копылова.) Вот так! (Отойдя в глубину сцены, прилаживает пару бакенбард; горбится, принимает вид человека под шестьдесят и выходит на авансцену.) Честь имею себя представить: отставной надворный советник Сила Силин Копылов. Вот и формуляр. (Показывает формуляр.) Холост. Родни нет, детей нет; семейства не имею; никому не должен — никого знать не хочу; сам себе господин! Вот моя квартира, имущество!.. О вы, простите вы все!.. Прощайте, рыкающие звери начальники, — прощайте, Иуды товарищи!.. Приятели мои, ямокопатели, предатели, — прощайте! Кредиторы мои, грабители, пиявки, крокодилы… прощайте! Нет более Тарелкина. Другая дорога жизни, другие желания, другой мир, другое небо!! (Прошедшись по комнате.) От теории перехожу к практике. Сейчас из Шлиссельбурга. Похоронил копыловские кости; дело устроил; бумаги получил: там покончено!.. Теперь здесь, по Петербургу, надо устроить мою собственную, официальную несомненную смерть. Для этого извещена полиция; приглашены сослуживцы; окна завешены; в комнате царствует таинственный мрак; духота и вонь нестерпимые… В гробу моя кукла, увитая ватой, в моем мундире, лежит, право, недурно… С сурьезом и достоинством! Однако от любопытных глаз надо еще подбавить вони. (В духе, кричит.) Мавруша!! Разбойница Мавруша, — где ты?
Явление 2
Тарелкин, Мавруша входит.
Мавруша. Чего вам?
Тарелкин. Ты понимаешь ли, верный друг Мавруша, какую я бессмертную штуку играю?
Мавруша. Чего?
Тарелкин. Нет — никогда твой чухонский мозг этой высоты не поймет… Ступай, купи еще тухлой рыбы.
Мавруша. Еще! Что ж мало?
Тарелкин. Да — не хватает — ступай!
Мавруша уходит.
(Ей вслед.) Скорее ступай.
Явление 3
Тарелкин (один).
Тарелкин (ходит по комнате). Все так… да… эту рыбу надо накласть в мою куклу в такой мере, чтобы их как поленом по лбу… Нет! (соображает) этого мало. Я хочу, чтобы начальство похоронило меня на собственный счет! Хочу, чтобы эта бессмертная смерть мне не стоила медной полушки — так и будет! Все пойдет как по маслу, — надо только это хорошенько обставить. Мавруша свой урок знает; вот уже месяц, как вся варравинская интимнейшая переписка вот здесь (указывает), у меня под сюртуком!! Он уже ее хватился, ищет и на меня злится. Следовательно, при первой вести он явится сюда во всей ярости и будет спешить похоронами, чтобы тотчас обыскать мою квартиру — ха, ха, ха, ха!.. А-а-а-а! — Это ты, разбойник, вогнал меня живого в гроб! ты уморил меня голодом. Нет тебе пощады. Мы бьемся по смерть. Ценою крови — собственной твоей крови, выкупишь ты эти письма. Или нет! Ценою твоих денег, ворованных денег, — денег, которые дороже тебе детей, жены, самого тебя. Деньги эти я тихонько, усладительно, рубль за рублем, куш за кушем потяну из тебя с страшными болями; а сам помещусь в безопасном месте и смеяться буду — и сладко буду смеяться, как ты будешь коробиться и корчиться от этих болей. Боже! Какая есть бесконечная сладость в мести. Каким бальзамом ложится месть на рдеющую рану… (Вынимает из-под жилета пачку писем,) Вот они, эти письма (хлопает по пачке), лежат на самом сердце, его греют! Это моя плоть и кровь! Это злейшие, ехиднейшие из всех дел варравинских, букет, который самому сатане можно поднести в знак любви и уважения. (Бережно запрятывает бумаги под жилет и застегивается,)
Явление 4
Тарелкин. Мавруша входит.
Тарелкин (идет ей навстречу). Скорей, скорей, Мавруша, — они скоро будут — время дорого… (Берет рыбу и заслоняет себе нос,) Фу, черт возьми! (Уходит.)
Явление 5
Мавруша (одна), потом Тарелкин.
Мавруша. Вишь, черт, что задумал… Помоги, говорит, мне, — а потом и надует — ведь
