как следу ет-с.
Карандышев(садится и хватается за голову). Ах, что же это, что же это!
Иван. И цыгане, и музыка с ними — всё как следует.
Карандышев(с горячностью). Харита Игнатьевна, где ваша дочь? Отвечайте мне, где ваша дочь?
Огудалова. Я к вам привезла дочь, Юлий Капитоныч; вы мне скажите, где моя дочь!
Карандышев. И все это преднамеренно, умышленно — все вы вперед сговорились… (Со слезами.) Жестоко, бесчеловечно жестоко!
Огудалова. Рано было торжествовать-то!
Карандышев. Да, это смешно… Я смешной человек… Я знаю сам, что я смешной человек. Да разве людей казнят за то, что они смешны? Я смешон — ну, смейся надо мной, смейся в глаза! Приходите ко мне обедать, пейте мое вино и ругайтесь, смейтесь надо мной — я того стою. Но разломать грудь у смешного человека, вырвать сердце, бросить под ноги и растоптать его! Ох, ох! Как мне жить! Как мне жить!
Евфросинья Потаповна. Да полно ты, перестань! Не о чем сокрушаться-то!
Карандышев. И ведь это не разбойники, это почетные люди… Это всё приятели Хариты Игнатьевны.
Огудалова. Я ничего не знаю.
Карандышев. Нет, у вас одна шайка, вы все заодно. Но знайте, Харита Игнатьевна, что и самого кроткого человека можно довести до бешенства. Не все преступники — злодеи, и смирный человек решится на преступление, когда ему другого выхода нет. Если мне на белом свете остается только или повеситься от стыда и отчаяния, или мстить, так уж я буду мстить. Для меня нет теперь ни страха, ни закона, ни жалости; только злоба лютая и жажда мести душат меня. Я буду мстить каждому из них, каждому, пока не убьют меня самого. (Схватывает со стола пистолет и убегает.)
Огудалова. Что он взял-то?
Иван. Пистолет.
Огудалова. Беги, беги за ним, кричи, чтоб остановили.
Действие четвертое
Лица:
Паратов.
Кнуров.
Вожеватов.
Робинзон.
Лариса.
Карандышев.
Илья.
Гаврило.
Иван.
Цыгане и цыганки.
Декорация первого действия. Светлая летняя ночь.
Явление первое
Робинзон с мазиком[75] в руке и Иван (выглядывает из кофейной).
Иван. Мазик-то пожалуйте!
Робинзон. Не отдам. Ты играй со мной! Отчего ты не играешь?
Иван. Да как же играть с вами, когда вы денег не платите!
Робинзон. Я после отдам. Мои деньги у Василья Дани-лыча, он их увез с собой. Разве ты не веришь?
Иван. Как же вы это с ними на пикник не поехали?
Робинзон. Я заснул; а он не посмел меня беспокоить, будить, ну, и уехал один. Давай играть!
Иван. Нельзя-с, игра не равна: я ставлю деньги, а вы нет; выигрываете — берете, а проигрываете — не отдаете. Ставьте деньги-с!
Робинзон. Что ж, разве мне кредиту нет? Это странно! Я первый город такой вижу; я везде, по всей России все больше в кредит.
Иван. Это я оченно верю-с. Коли спросить чего угодно, мы подадим; знавши Сергея Сергеича и Василья Данилыча, какие они господа, мы обязаны для вас кредит сделать-с; а игра денег требует-с.
Робинзон. Так бы ты и говорил. Возьми мазик и дай мне бутылку… чего бы?..
Иван. Портвейн есть недурен-с.
Робинзон. Я ведь дешевого не пью.
Иван. Дорогого подадим-с.
Робинзон. Да вели мне приготовить… знаешь, этого… как оно…
Иван. Дупелей зажарить можно; не прикажете ли?
Робинзон. Да, вот именно дупелей.
Иван. Слушаю-с. (Уходит.)
Робинзон. Они пошутить захотели надо мной; ну, и прекрасно, и я пошучу над ними. Я с огорчения задолжаю рублей двадцать, пусть расплачиваются. Они думают, что мне общество их очень нужно — ошибаются; мне только бы кредит; а то я и один не соскучусь, я и solo могу разыграть очень веселое. К довершению удовольствия, денег бы занять…
Входит Иван с бутылкой.
Иван(ставит бутылку). Дупеля заказаны-с.
Робинзон. Я здесь театр снимаю.
Иван. Дело хорошее-с.
Робинзон. Не знаю, кому буфет сдать. Твой хозяин не возьмет ли?
Иван. Отчего не взять-с!
Робинзон. Только у меня — чтоб содержать исправно! И, для верности, побольше задатку сейчас же!
Иван. Нет, уж он учен, задатку не дает: его так-то уж двое обманули.
Робинзон. Уж двое? Да, коли уж двое…
Иван. Так третьему не поверит.
Робинзон. Какой народ! Удивляюсь. Везде поспеют; где только можно взять, все уж взято, непочатых мест нет. Ну, не надо, не нуждаюсь я в нем. Ты ему не говори ничего, а то он подумает, что и я хочу обмануть; а я горд.
Иван. Да-с, оно, конечно… А как давеча господин Карандышев рассердились, когда все гости вдруг уехали! Очень гневались, даже убить кого-то хотели, так с пистолетом и ушли из дому.
Робинзон. С пистолетом? Это нехорошо.
Иван. Хмельненьки были; я полагаю, что это у них постепенно пройдет-с. Они по бульвару раза два проходили… да вон и сейчас идут.
Робинзон(оробев). Ты говоришь, с пистолетом? Он кого убить-то хотел — не меня ведь?
Иван. Уж не могу вам сказать. (Уходит.)
Входит Карандышев, Робинзон старается спрятаться за бутылку.
Явление второе
Робинзон, Карандышев, потом Иван.
Карандышев(подходит к Робинзону). Где ваши товарищи, господин Робинзон?
Робинзон. Какие товарищи? У меня нет товарищей.
Карандышев. А те господа, которые обедали у меня с вами вместе?
Робинзон. Какие ж это товарищи! Это так… мимолетное знакомство.
Карандышев. Так не знаете ли, где они теперь?
Робинзон. Не могу сказать, я стараюсь удаляться от этой компании; я человек смирный, знаете ли… семейный…
Карандышев. Вы семейный?..
Робинзон. Очень семейный… Для меня тихая семейная жизнь выше всего; а неудовольствие какое или ссора — это боже сохрани; я люблю и побеседовать, только чтоб разговор умный, учтивый, об искусстве, например… Ну, с благородным человеком, вот как вы, можно и выпить немножко. Не прикажете ли?
Карандышев. Не хочу.
Робинзон. Как угодно. Главное дело, чтобы неприятности не было.
Карандышев. Да вы должны же знать, где они.
Робинзон. Кутят где-нибудь: что ж им больше-то делать!
Карандышев. Говорят, они за Волгу поехали.
Карандышев. Вас не звали с собой?
Робинзон. Нет; я человек семейный.
Карандышев. Когда же они воротятся?
Робинзон. Уж это они и сами не знают, я думаю. К утру вернутся.
Карандышев. К утру?
Робинзон. Может быть, и раньше.
Карандышев. Все-таки надо подождать; мне кой с кем из них объясниться нужно.
Робинзон. Коли ждать, так на пристани; зачем они сюда пойдут! С пристани они прямо домой проедут. Чего им еще? Чай, и так сыты.
Карандышев. Да на какой пристани? Пристаней у нас много.
Робинзон. Да на какой угодно, только не здесь; здесь их не дождетесь.
Карандышев. Ну, хорошо, я пойду на пристань. Прощайте! (Подает руку Робинзону.) Не хотите ли проводить меня?
Робинзон. Нет, помилуйте, я человек семейный.
Карандышев уходит.
Иван, Иван!
Входит Иван.
Накрой мне в комнате и вино перенеси туда!
Иван. В комнате, сударь, душно. Что за неволя! Робинзон. Нет, мне на воздухе вечером вредно; доктор запретил. Да если этот барин спрашивать будет, так скажи, что меня нет. (Уходит в кофейную.)
Из кофейной выходит Гаврило.
Явление третье
Гаврило и Иван.
Гаврило. Ты смотрел на Волгу? Не видать наших? Иван. Должно быть, приехали.
Гаврило. Что так?
Иван. Да под горой шум, эфиопы загалдели. (Берет со стола бутылку и уходит в кофейную.)
Входит Илья и хор цыган.
Явление четвертое
Гаврило, Илья, цыгане и цыганки.
Гаврило. Хорошо съездили?
Илья. И, хорошо! Так хорошо, не говори!
Гаврило. Господа веселы?
Илья. Разгулялись, важно разгулялись, дай бог на здоровье! Сюда идут; всю ночь, гляди, прогуляют.
Гаврило(потирая руки). Так ступайте, усаживайтесь! Женщинам велю чаю подать; а вы к буфету — закусите! Илья. Старушкам к чаю-то ромку вели — любят.
Илья, цыгане, цыганки, Гаврило уходят в кофейную.
Выходят Кнуров и Вожеватов.
Явление пятое
Кнуров и Вожеватов.
Кнуров. Кажется, драма начинается.
Вожеватов. Похоже.
Кнуров. Я уж у Ларисы Дмитриевны слезки видел.
Вожеватов. Да ведь у них дешевы.
Кнуров. Как хотите, а положение ее незавидное.
Вожеватов. Дело обойдется как-нибудь.
Кнуров. Ну, едва ли.
Вожеватов. Карандышев посердится немножко, поломается, сколько ему надо, и опять тот же будет.
Кнуров. Да она-то не та же. Ведь чтоб бросить жениха чуть не накануне свадьбы, надо иметь основание. Вы подумайте: Сергей Сергеич приехал на один день, и она бросает для него жениха, с которым ей жить всю жизнь. Значит, она надежду имеет на Сергея Сергеича; иначе зачем он ей!
Вожеватов. Так вы думаете, что тут не без обмана, что он опять словами поманил ее?
Кнуров. Да непременно. И, должно быть, обещания были определенные и серьезные, а то как бы она поверила человеку, который уж раз обманул ее!
Вожеватов. Мудреного нет; Сергей Сергеич ни над чем не задумается: человек смелый.
Кнуров. Да ведь как ни смел, а миллионную невесту на Ларису Дмитриевну не променяет.
Вожеватов. Еще бы! Что за расчет!
Кнуров. Так посудите, каково ей, бедной!
Вожеватов. Что делать-то! Мы не виноваты, наше дело сторона.
На крыльце кофейной показывается Робинзон.
Явление шестое
Кнуров, Вожеватов и Робинзон.
Вожеватов. А, милорд! Что во сне видел?
Робинзон. Богатых дураков; то же, что и наяву вижу.
Вожеватов. Ну, как же ты, бедный умник, здесь время проводишь?
Робинзон. Превосходно! Живу в свое удовольствие и притом в долг, на твой счет. Что может быть лучше!
Вожеватов. Позавидуешь тебе. И долго ты намерен наслаждаться такой приятной жизнью?
Робинзон. Да ты — чудак, я вижу. Ты подумай: какой же мне расчет отказываться от таких прелестей!
Вожеватов. Что-то я не помню: как будто я тебе открытого листа не давал?
Робинзон. Так ты в Париж обещал со мной ехать — разве это не все равно?
Вожеватов. Нет, не все равно. Что я обещал, то исполню; для меня слово — закон, что сказано, то свято. Ты спроси: обманывал ли я кого-нибудь?
Робинзон. А покуда ты сбираешься в Париж, не воздухом же мне питаться?
Вожеватов. Об этом уговору не было. В Париж хоть сейчас.
Робинзон. Теперь поздно; поедем, Вася, завтра.
Вожеватов. Ну, завтра так завтра. Послушай, вот что: поезжай лучше ты один, я тебе прогоны выдам взад и вперед.
Робинзон. Как один? Я дороги не найду.
Вожеватов. Довезут.
Робинзон. Послушай, Вася, я по-французски не совсем свободно… Хочу выучиться, да все времени нет.
Вожеватов. Да зачем тебе французский язык?
Робинзон. Как же, в Париже да по-французски не говорить?
Вожеватов. Да и не надо совсем, и никто там не говорит по-французски.
Робинзон. Столица Франции, да чтоб там по-французски не говорили! Что ты меня за дурака, что ли, считаешь?
Вожеватов. Да какая столица! Что ты, в уме ли! О каком Париже ты думаешь? Трактир у нас на площади есть «Париж», вот я куда хотел с тобой ехать.
Вожеватов. А ты полагал, в настоящий? Хоть бы ты немножко подумал. А еще умным человеком считаешь себя! Ну, зачем я тебя туда возьму, с какой стати? Клетку, что ли, сделать да показывать тебя?
Робинзон. Хорошей ты школы, Вася, хорошей; серьезный из тебя негоциант выйдет.
Вожеватов. Да ничего; я стороной слышал, одобряют.
Кнуров. Василий Данилыч, оставьте его! Мне нужно вам сказать кой-что.
Вожеватов(подходя). Что вам угодно?
Кнуров. Я все думал о Ларисе Дмитриевне. Мне кажется, она теперь находится в таком положении, что нам, близким людям, не только позволительно, но мы даже обязаны принять участие в ее судьбе.
Робинзон прислушивается.
Вожеватов. То есть вы хотите сказать, что теперь представляется удобный случай взять ее с собой в Париж?
Кнуров. Да,
