пока к брату не переехала да тебя не увидала, не знала, что это и слово-то значит. Как же мне жить на свете после таких слов твоих! Умирать и надо. Кто бы говорил, да не ты.
Миловидов. Так меня обманули?
Аннушка. Бог с тобой! Как хочешь, так и думай! Мне теперь все равно. Кто это тебе сказал? уж не она ли?
Миловидов. Она. Да она же мне еще говорила: «Ты что на нее смотришь, что она такую недотрогу разыгрывает! С другими она так не манежится, это с тобой только; потому что она тебя заманивает, чтоб ты на ней женился. Она уж давно всем говорит: «Быть мне барыней! Посмотрите, как я его, дурака, обойду». Каково ж мне было это слышать! Мне, Миловидову! Ну, так нет, говорю, шалишь!
Аннушка. Зачем же ты ей верил?
Миловидов. Нельзя было не верить. Бывало, я прощаюсь с тобой, домой сбираюсь ехать, а она стоит, головой качает да вздыхает. Я у нее раз и спросил: «Что, мол, ты вздыхаешь?» – «Да так, говорит, жаль мне тебя». – «Что так?» – говорю. Она мне все вот это и рассказала; ну, я и оглобли назад от тебя.
Аннушка. И стал ты моим обижать всячески, и стала я вам помеха.
Миловидов. Ну, да уж теперь ей от меня достанется. Я еду-еду не свищу, а наеду – не спущу.
Аннушка. Ох! Сил моих больше нету!
Миловидов. Ты бы легла пошла.
Аннушка. И то, пойду лягу. Не дойти мне до светелки-то.
Миловидов. Я провожу тебя.
Аннушка. Ну, теперь ты веришь, что я ни в чем перед тобой не виновата?
Миловидов. Верю, Аннушка, верю!
Аннушка. Ну и хорошо! По крайней мере ты зла не будешь на меня иметь, простишься со мной без сердца, по-христиански. И я тебя прощаю, ты не виноват. А кто виноват, того суди Бог. Мне больше не жить. Ты никому не говори… Ох! (Опускает голову на стол.)
Миловидов. Что ты, Аннушка, Аннушка? (Кричит.) Бессудный!
Входит Бессудный.
Явление восьмое
Миловидов, Бессудный и Аннушка.
Бессудный. Что еще? Покою нет на вас.
Миловидов. Твоя сестра умирает.
Бессудный. Ну что ж! Умрет, так похороним. С чего ж это она умирать вздумала?
Миловидов. А с того, что твоя жена обманула меня, да вот и довели девку до погибели.
Бессудный. Чем же это она тебя обманула?
Миловидов. А тем, что наплела мне на нее, что у нее любовник есть, да разного вздору, отбила меня от девки.
Бессудный. Так это она?
Миловидов. Она.
Бессудный. Зачем же она?
Миловидов. Стало быть, ей нужно было. Сам догадайся.
Бессудный. Догадаться-то я уж давно догадываюсь, только… Эх, барин!
Миловидов. Что – эх, барин!
Бессудный. Ты шутить шути, а за больное место меня не задевай! Я ведь не погляжу…
Миловидов. Ну, ну! Мне больней твоего. Зови жену сюда, зови, говорю я.
Бессудный. Ох, барин! да если все это правда, ты уходи лучше. Нехорош я в сердцах, я самому себе страшен, я проклятый человек.
Миловидов. Зови жену, говорю я. Надо же дело на свежую воду вывести. А тебя я не испугаюсь; не на того напал.
Бессудный уходит.
Аннушка! милая! Что с тобой?
Аннушка (слабым голосом). Не говори никому. Я отравилась.
Миловидов. Боже мой! Что ты! Чем? Когда? Говори скорей!
Аннушка. Вон там, сейчас…
Миловидов. Мы тебя спасем, Аннушка, поможем тебе! Эй! Где вы там?
Аннушка. Нет уж теперь поздно. (Падает без чувств.)
Входят Бессудный и Евгения.
Явление девятое
Миловидов, Аннушка, Бессудный, Евгения, потом Гришка, Иван и Жук.
Миловидов. Кабы только ей помочь, ничего не пожалею. Нет ли у вас чего? Поскорей! поскорей!
Евгения. Да что с ней, батюшки?
Миловидов. Она отравилась, дьяволы вы этакие!
Бессудный. Как так отравилась! Чем у нас отравиться!
Миловидов. Я ее застал там, в кухне, у шкапчика.
Бессудный. Посмотрю пойду, что там такое. (Уходит.)
Миловидов. Вот ты что наделала! Весело теперь тебе смотреть на нее!
Евгения. Кто ж это знал! Кто ж это знал! Я сама-то умираю.
Миловидов. Убью я тебя на месте! Зачем ты мне налгала на нее?
Евгения. Кому ж чужое счастье не завидно!
Миловидов. Так это все вздор, что ты говорила, все неправда? Ну, говори!
Евгения. Все неправда! все неправда!
Миловидов. Ведь тебя теперь повесить за это мало! Ну, да вот я с мужем поговорю: он тебя рассудит по-своему.
Евгения. Не губи! Ради Бога, не губи! Лучше возьми убей меня из своих рук, только мужу не говори.
Миловидов. Неужели ж тебя помиловать! Ведь за то, что ты сделала, в Сибирь ссылают, на каторгу.
Евгения. Легче мне в Сибирь идти.
Миловидов. Всех вас пора сослать туда, а гнездо ваше проклятое разорить, чтобы и праху не осталось.
Бессудный входит.
Всех вас в Сибирь сослать.
Бессудный. То-то вот и есть, горяч ты больно! Шум-то ты подымаешь из пустяков. Только людей беспокоишь.
Миловидов. Как из пустяков! Загубили душу, разве это пустяки? Аль тебе и душегубство нипочем стало?
Бессудный. Кто ее загубил! Какое тут душегубство! Ничего не бывало. Я было и сам перепугался. Точно, что она лишнее хватила, да от этого не умрешь. Проспит часа два, да дня три голова проболит.
Миловидов. Что ты, Бессудный! Да ты врешь, разбойник!
Бессудный. Да уж это верно. Хочешь, при тебе сейчас выпью? Разбойник-то кто-нибудь другой, а не я.
Миловидов. Да, понимаю. Это чем ты проезжающих поишь. Теперь я понял..
Бессудный. Это уж мое дело. Ты докажи прежде, что я пою, да потом и разговаривай.
Миловидов. Ну, обрадовал ты меня. Уж я ее от вас к себе домой возьму. Аннушка, милая! (Целует ее.)
Бессудный. Бери, пожалуй! Не больно она нам нужна.
Евгения. Ты, стало быть, жениться хочешь?
Миловидов. Мое дело. Уж теперь нас громом не расшибешь!
Евгения. Ну вот и слава Богу!
Миловидов. Ну, хозяин, я человек военный, простой, за твою прежнюю любовь да ласку, хочешь, я тебе скажу, зачем я к тебе ночью приехал?
Бессудный. Говори!
Евгения. Ой!
Бессудный. Что ты?
Евгения. Что-то, Ермолаич, в бок кольнуло! Так вдруг с перепугу-то, что ли?
Миловидов. Так говорить?
Бессудный. Что ж, говори, мы слушать будем.
Миловидов. Нет уж, лучше я в другой раз.
Бессудный. Нет, уж ты, коли начал, так говори!
Миловидов. Насильно не заставишь; захочу, так скажу.
Бессудный. Говори, барин!
Миловидов. Нет, ты сердит очень, я тебя боюсь.
Бессудный. Барин, не дразни!
Миловидов. Кабы ты не женился на молодой, так был бы покойнее, ревность-то бы тебя не мучила. Вот теперь и думай про себя, как знаешь; а я уеду, как ни в чем не бывал.
Бессудный. Не дразни, барин! Говорю тебе, не дразни! (Кидается на Миловидова.)
Миловидов (вынимает пистолет). А этого не хочешь! (Свищет.)
У дверей показываются Гришка и Иван.
Стойте здесь! Мы лучше с тобой честь честью простимся. Иван!
Иван. Что, сударь, угодно?
Миловидов. В полчаса довезешь домой?
Иван. Как прикажете, так и будет. Духом докатим.
Миловидов. Так долететь, чтоб она очнуться не успела; пусть уж дома очнется, барыней! Прощай, хозяйка! (Целуется с Евгенией.) Прощай, хозяин! Ты за женой-то поглядывай! У вас место бойкое.
Звон колокольчика.
Вон слышишь, купцы наехали. Ты поглядывай.
Бессудный. Уж это не твоя забота. Вперед меня не забывай, я найду чем угостить.
Миловидов. Спасибо. Как не заехать! заеду. Коль тебя опять не застану, так вот хозяюшка дома будет, с ней побалагурим. Только я, брат, без гостинца не езжу. (Показывает на пистолет. Людям.) Берите свою барыню да несите бережно в коляску.
Жук входит.
Жук. Хозяин! проезжие.
Бессудный (жене). Ну поди! встречай! Улыбайся, дьяволи, а расчет после.
Комментарии
Впервые комедия была напечатана в «Современнике», 1865, №9.
Сюжет пьесы навеян непосредственными жизненными впечатлениями писателя во время его поездок в 1856 и 1857 годах по верховьям Волги и в поместье Щелыково близ Кинешмы.
С. В. Максимов в статье «Литературная экспедиция» отметил: «Случайная встреча с отказом в приюте на ночлег по пути из Осташкова во Ржев и с хозяином постоялого двора, имевшим разбойничий вид и торговавшим пятью дочерями, напечатлелась в памяти и выработалась в комедии «На бойком месте» («Русская мысль», 1890, №2, стр. 41).
Это сообщение подтверждается путевыми записками самого А. Н. Островского, который, приехав в Ржев из Осташкова, 1 июня 1856 года занес в свой дневник следующие строки: «Странствовали всю ночь. В Ситкове содержатель постоялого двора, толстый мужик с огромной седой бородой, с глазами колдуна, не пустил нас; у него гуляли офицеры с его дочерьми, которых пять» (т. XIII, стр. 227).
Поездки в Щелыково обогатили Островского новыми бытовыми данными, понадобившимися для пьесы. По рассказам щелыковских старожилов, один из кабаков, разбросанных по лесному галичскому тракту, прежде находился неподалеку от усадьбы, купленной впоследствии отцом А. Н. Островского, и пользовался недоброй славой: возле него происходили грабежи и убийства. Ко времени первого приезда драматурга в Щелыково этот темный притон уже не существовал. Характерно, что в ремарке первого акта комедии точно сказано: «Действие происходит на большой дороге, среди леса, на постоялом дворе под названием «На бойком месте», лет сорок назад». Но разбои на большой дороге продолжались еще долгое время. «У нас сильный грабеж и много народу убивают», – извещала А. Н. Островского в 1869 году И. А. Белихова, управлявшая щелыковским имением.
Не раз упоминаемые в разговорах действующих лиц село Покровское и Новая деревня расположены по соседству с Щелыковом. Именье в Покровском собирался купить в 1874 году младший брат писателя, Андрей Николаевич.
Само собой разумеется, что черты местного быта воссозданы в пьесе вовсе не фотографически; в ней обобщены драматургом многие жизненные наблюдения. Так, например, ямщик Раззоренный, отличающийся бойкостью и своеобразием своей речи, встретился А. Н. Островскому на пути к югу от Москвы. «Между Тулой и Ефремовом, – писал он П. М. Садовскому и С. С. Кошеверову (27 июня 1860 г.), – нам попался очень веселый ямщик, Матвей Семенович Раззореный, который водку называл гарью, шкалик – коробочкой, и на мой вопрос, жива ли у него жена, отвечал: «Да зачем же ей умирать-то, чудак! Она еще ума не прожила» (т. XIV, стр. 77). Над комедией «На бойком месте» драматург работал в 1864 и 1865 годах. На обложке автографа (хранится в Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина) рукою писателя помечено: «1865 г. августа»; по листам рукописи поставлены даты, указывающие на последовательный и постепенный ход работы: «8 авг.», «10 авг.», «11 авг.» и, наконец, «18 авг. Полдень» – на последней странице рукописного текста. Это не значит, однако, что пьеса была создана в течение десяти дней: сохранившийся автограф носит следы переработки не дошедшего до нас первоначального текста.
О трехактной пьесе, начатой еще весною 1864 года, А. Н. Островский писал Ф. М. Достоевскому в самом начале 1865 года (3 января): «Дайте мне отдохнуть немного, я Вам непременно напишу пьесу, и скоро». Это и была начатая драматургом комедия «На бойком месте».
В московском Малом театре премьера «На бойком месте» шла 29 сентября 1865 года в бенефис артиста А. А.
