я не могу вам сказать-с; а только до зарезу нужны, хоть живой в гроб ложись.
Анна Павловна. Живете вы аккуратно…
Гольцов. Очень аккуратно-с, и в трактир никогда не хожу.
Анна Павловна. Много ли вы в год жалованья получаете?
Гольцов. Уж теперь полные триста рублей получаю.
Анна Павловна. Чего ж вам еще?
Гольцов. Не стал бы я напрасно говорить-с. Ей-богу, нужно-с, а достать негде.
Анна Павловна. У нас теперь тоже нет; мы сами нуждаемся.
Гольцов. Да верно ли это-с?
Анна Павловна. Что верно ли?
Гольцов. Что у Павла Прохорыча денег нет? Мне все говорят, что у него денег много, только он скупится, дать не хочет. А кабы он знал, какая мне надобность!
Анна Павловна. Как же вы можете сомневаться? Неужели мы вас станем обманывать!
Гольцов. Вы меня извините-с! Есть у меня один случай, да не знаю, удастся ли. Тут, по соседству у вас, живут два молодые человека, очень богатые, они родственники. Недоносков и Недоростков.
Анна Павловна. Знаю.
Гольцов. Обещали дать денег-с. Велели сегодня к ним завтракать приходить.
Анна Павловна. Вот и подите!
Гольцов. Пойду; только надежды мало, люди-то пустые; вернее, что от них ничего не получишь. Что тогда делать! Куда мне деваться! Анна Павловна, скажите мне по совести, как перед богом, есть у Павла Прохорыча деньги? Меня что-то сомнение берет.
Анна Павловна. Как вам не стыдно! Перестаньте! Что вы!
Гольцов (закрывая лицо руками). Ах, боже мой!
Анна Павловна. Что вы? Уж не плачете ли?
Гольцов. Кабы вы знали, что у меня на душе!
Входит Верочка и закрывает ему глаза.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Анна Павловна, Гольцов и Верочка.
Гольцов. Ах, Вера Павловна, это вы-с!
Верочка опускает руки.
Я и не слыхал, как вы вошли. (Целует руку.)
Верочка (целуя сестру). Что вы оба такие сердитые? Поссорились, что ли?
Анна Павловна. Какие ты глупости, душенька, говоришь! Из чего нам ссориться?
Верочка (Гольцову). Зачем вы так рано приходите? Не смейте так рано приходить!
Гольцов. А вы зачем так долго спите?
Верочка. Оттого долго, что я очень люблю спать. Когда спишь, всё лучше, а проснешься, всё хуже.
Анна Павловна. Нельзя же всю жизнь спать, душа моя!
Верочка. Отчего же нельзя? Так бы все спали, всякий бы видел во сне, что ему хочется, все бы были счастливы.
Анна Павловна. Ты забываешь, душа моя, что надо кушать что-нибудь.
Верочка. Ничего бы этого не нужно.
Анна Павловна. А что ж тебе нужно?
Верочка. А вот что: чтобы все, кто кого любит, всегда были вместе. Вот бы я, папаша, ты, Александр Петрович всегда бы и сидели вместе в одной комнате.
Анна Павловна. Немного же тебе нужно.
Гольцов. А разве вы меня любите?
Верочка. Вас? Да. Будто вы не знаете?
Анна Павловна. Почем же ему знать?
Верочка. Разве я вам не говорила? Так я вам скажу: я вас очень, очень люблю.
Анна Павловна. Какие ты глупости говоришь!
Верочка. Совсем не глупости. Как вас ваша маменька называла?
Гольцов. Саша.
Верочка (шепотом). Саша, Саша! (Громко.) Саша!
Гольцов. Что вам угодно?
Верочка (смеется). Нет, это я не вас. Я вас не могу так называть. Это я про себя. А вы меня любите?
Анна Павловна. Скажите, что нет.
Гольцов. Зачем же я буду лгать? Уж я лучше им правду скажу.
Анна Павловна. Да разве с ней можно серьезно разговаривать? А впрочем, говорите, пожалуй.
Верочка. Отчего же со мной серьезно нельзя разговаривать? Нет, вы говорите со мной серьезно! Я умею и серьезно разговаривать.
Гольцов. Я вас тоже очень люблю-с и уж говорил об этом вашему папеньке и сестрице, теперь остается только вам сказать.
Верочка. Папаше говорили и сестре говорили, теперь мне говорите!
Гольцов. Да-с, я и желаю с вами говорить! Я просил у папаши руки вашей, он мне велел к вам обратиться.
Верочка. Как? Что такое?
Гольцов. Руки вашей прошу-с.
Верочка (задумчиво). Нет, не надо.
Анна Павловна. Ну, вот видите!
Гольцов. Зачем же вы, Вера Павловна, хотите меня сделать несчастным?
Верочка. Нет, нет, я не хочу, чтоб вы были несчастны!
Гольцов. Так отчего же вы не хотите идти за меня?
Верочка. Нет, нет, ни за что не пойду! Вот еще! Зачем замуж идти? Я не хочу. Вы лучше так просто к нам приходите каждый день.
Анна Павловна. Вот и толкуйте с ней. (Уходя.) Не слушайте ее, она вздор говорит. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Гольцов и Верочка.
Гольцов. Может быть, вы не верите любви моей?
Верочка. Нет, верю.
Гольцов. Или я сам вам не нравлюсь?
Верочка. Нет, нравитесь.
Гольцов. Так отчего же вы не хотите меня осчастливить?
Верочка. Оттого, что не хочу.
Гольцов. Ну, бог с вами! (Отходит к стороне.)
Верочка (про себя). Саша, Саша!
Гольцов. Вы смеетесь?
Верочка. И не думала смеяться. Подите сюда! Что я вам скажу!
Гольцов. Что вам угодно?
Верочка. Садитесь подле меня.
Гольцов. Извольте. (Садится.)
Верочка. Если я соглашусь за вас идти замуж, тогда вы будете моим женихом?
Гольцов. Да-с, сначала женихом, а потом мужем.
Верочка. Когда вы будете женихом, вы будете к нам каждый день ходить?
Верочка. Что же вы будете делать?
Гольцов. То же, что и теперь-с.
Верочка. То же, что и теперь?
Гольцов. Только тогда мы будем короче знакомы, я буду называть вас Верочкой.
Верочка. А еще что?
Гольцов (смеясь). Целовать вас буду-с.
Верочка. Как целовать?
Гольцов. Как? Известно, как-с. Приду и скажу: здравствуй, Верочка! И поцелую.
Верочка. Как?
Гольцов. Да как же, право-с! (Конфузясь.) Вот так-с! (Целует ее.)
Верочка (помолчав). А говорить что будете?
Гольцов. Буду называть вас ангелом, милочкой. Будем сидеть обнявшись.
Верочка. Как?
Гольцов. Какие вы-с! (Обнимает ее.) Душенька моя, Верочка, я для твоего счастья жизни своей не пожалею!
Верочка. И мы всегда будем так?
Гольцов. Всегда-с.
Верочка. Всю жизнь?
Гольцов. Всю жизнь-с.
Верочка (с легким присутствием слез в голосе). Правду вы говорите?
Гольцов. Как перед богом-с! Поверьте душе моей!
Верочка (несколько времени молчит, потом обнимает и целует Гольцова). Саша, я хочу быть твоей женой!
Гольцов (целуя руку). Благодарю вас, Вера Павловна!
Верочка. Нет, не Вера Павловна, а Верочка.
Гольцов. Ну, хорошо, Верочка! Ах, как я рад, как я рад! А потом ты не скажешь, что не хочу замуж идти?
Верочка. Нет, никогда теперь не скажу, никогда!
Гольцов. Ну, Верочка, надо папеньке сказать! Ты меня извини, я тебя теперь оставлю на минуту. У меня еще дело есть. Я скоро приду. Прощай, Верочка! (Целует ее.)
Верочка. Прощай, Саша!
Входит Анна Павловна.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Гольцов, Верочка и Анна Павловна.
Анна Павловна. Что она, все еще упрямится?
Гольцов. Нет-с, она согласна. Позвольте, Анна Павловна, ручку поцеловать! (Целует руку.) Теперь мы скоро родные будем-с. Я, Анна Павловна, пойду, куда говорил-с! Если бы еще это удалось, я бы сегодня был совершенно счастлив-с.
Анна Павловна. Ну, дай бог вам успеха. Прощайте!
Верочка. Прощай, Саша! (Целует Гольцова.)
Он уходит.
Анна Павловна. Верочка! Верочка! Это что еще за новости! Что-то скоро, моя милая!
Верочка. Я всегда его буду Сашей звать и целовать.
Анна Павловна. Понравилось?
Верочка. Да, понравилось.
Анна Павловна. Верочка, слушай, душа моя! Согласись сама, ведь это неловко.
Верочка. Нет, очень ловко. Не знаю, как тебе, а мне очень ловко. (У ходит.)
Анна Павловна (вслед ей). При мне-то нужды нет; только ты при чужих людях не вздумай!
Входит Хрюков, Анна Павловна кланяется ему.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Анна Павловна и Хрюков.
Хрюков. А крыса приказная дома аль нет?
Анна Павловна. Папенька, должно быть, в комнате. Я позову его.
Хрюков (садясь). Мне ведь не родить: я и подождать могу. А может, тебе моя компания не нравится? Ну, уж позови отца, коль тебе противно со мной сидеть!
Анна Павловна. Нисколько не противно.
Хрюков. Разве я не вижу, что ты нос-то отворачиваешь? Не красавец я, это что говорить!
Анна Павловна. Мне решительно все равно.
Хрюков. Я вот прожил век и без красоты, стало быть без нее обойтись можно. Как ты об этом думаешь? А насчет того, что ежели полюбить меня, так это только стоит мне захотеть. За тем только и дело стало, чтоб мне захотеть. Вот и все!
Анна Павловна. Не понимаю я вас.
Хрюков. Я не маленький, вашу братью хорошо раскусил: знаю, что вам нужно. Ты не сердись! Ты меня узнай прежде! Я человек дорогой, когда захочу мошной тряхнуть. Меня в те поры ничто не удержит, ни на кого не посмотрю! Про меня говорят, что я скуп; так это врут. Я для себя, для своего удовольствия, денег не жалел. Да ежели и теперь какая блажь в голову придет, тоже не пожалею.
Молчание.
Я молодца тут встретил, у ворот; у вас, что ль, был?
Анна Павловна. У нас.
Хрюков (строго). А зачем он у вас был?
Анна Павловна. Он Верочкин жених.
Хрюков. Писарек, должно быть, из суда, какой-нибудь плохенький? По обличью-то показывает. Так, что ли?
Анна Павловна. Да, он служит.
Хрюков. Ну уж, я сейчас вижу, что за птица. Парнишка из себя не видный, гляди не каждый день досыта и ест-то.
Анна Павловна. Молод еще очень.
Хрюков. Голь, надо полагать, непокрытая. Грабить еще не знает как. Где ему знать, как надо грабить! А вы за такого отдавайте, который грабить знает.
Анна Павловна. Зачем ему грабить? Он жалованье получает.
Хрюков. А много ли?
Анна Павловна. Триста рублей. Да мы за Верочкой дом даем. Жить можно будет. Вот только бы ему теперь к свадьбе очень нужно деньжонок.
Хрюков. А сколько?
Анна Павловна. Только триста рублей.
Хрюков. Только! Шутила ты, что ли! Триста рублей! Ведь это по старому счету тысяча с лишком.
Анна Павловна. Конечно, у кого нет, тому и рубль дорог; а все-таки, по нынешнему времени, триста рублей небольшие деньги.
Хрюков. А ты попробуй-ка их достать, так вот тогда и узнаешь, велики ли деньги. Вот пусть он, жених-то ваш, сунется к кому-нибудь просить: тогда и увидишь, что ему скажут.
Анна Павловна. Ведь ему нужда крайняя. Если б у меня были деньги, я, кажется, сейчас бы все отдала.
Хрюков. Как нет-то денег, так все так рассуждают.
Анна Павловна. А если б мы у вас попросили? Что для вас значат триста рублей!
Хрюков. Может, для меня и триста тысяч ничего не значат; а все-таки я не дам. Взаймы я не даю, на это есть процентщики. Тому принеси верный залог, так сколько хочешь денег даст. А ежели дать так, на бедность, так по триста рублей я тоже не подаю. Рубля три дам к празднику, к большому. Ведь ишь ты каторжный народ какой! Жалованья грош, деньжонок своих нет, а он жениться да на бедность побираться! Точно для него так у всякого деньги и приготовлены. Пожалуйте, мол, берите! Не нужно ли вам еще чего-нибудь? Оглашенные, право оглашенные!
Анна Павловна. Ему обещали дать.
Хрюков. Как же, дадут! Держи карман-то! Обыкновенно посмеяться хотят, насмешку сделать.
Анна Павловна. Что же тут смешного?
Хрюков. Да как же не смешно! Человек бегает по улицам, ищет триста рублей! Самому-то цена грош, а он воображает, что ему кто-нибудь триста рублей поверит. Как тут не смеяться! Это ужасно смешно! «Дайте триста рублей!» А сам-то ты много ли стоишь? Ничего! Вот увидишь, что над ним шутку какую-нибудь сделают. Уж очень способно, сам лезет.
Анна Павловна. Какую же
