Давно уж просят.
Где мед, там мух нальнет. Болото было б,
А черти будут.
Отпустить Левонтья
Поджарова. Он прохарчился больно
И отощал, как жердь. А Бастрюкова
Пускай опять в губные выбирают.
Пиши наказ, да пусть и едут с Богом,
Я доложу назавтра государю.
Видение исчезает.
(просыпается)
И страшен сон, да милостив Господь.
Недаром шлю из года в год поминки
Приятелю-дьяку и доброхотам.
Ужли ж они меня не пожалеют,
Греха не побоятся? Грех великий
Поминки брать задаром. Что поминки!
Всех прах и тлен. Душа своя дороже.
Оброк плачу, так можно спать спокойно,
Не выдадут. Не всякий сон да в руку.
Сосну еще — и в город. Да приняться
За Бастрюковых. Насолили оба.
Отец мутит, а сын ворует девок.
Недогляди немного, и увез бы
Жемчужину такую, что и в царских
Не сыщется палатах. Да ему ли,
Беспутному, сокровище такое!
Ему бы пить, а красоты девичьей
Не разберет он, бражник; та ль, другая ль
Ему одно. Уж он, гляди, за пьянством
И позабыл о ней. А если помнит?
А если врет Мизгирь, и ворожбою
Он обманул меня, чтоб только выжить
Из города, чтоб не был я помехой
Их плутовству! Людишки все продажны,
За денежку любого купишь. Каждый
Я в эту глушь? На самых добрых конях
Весь день скакать, до ночи не доскачешь.
А там, гляди, гульба, потеха, пьянство
Во всем дворе. А в терему у Марьи
Чужой сидит хозяином, целует,
Глядит ей в очи, к сердцу жмет ее,
Как у себя, как дома. Либо вовсе
Сманил ее и был таков. Немало
Светлиц и повалуш у Бастрюкова,
Зачем ему в чужие красться вором,
Исподтишка, с оглядкой миловаться,
Чтоб люди не видали. То ли дело,
Привез домой, она не поперечит,
Гуляй душа, никто не помешает.
О, дьяволы! Грызи зубами руки
Да плачь теперь; свою башку седую
Разбей об печку. Дураком родился
И дураком умрешь. Вот близко локоть,
Да не укусишь. Ты кому поверил?
Кого оставил дом стеречь? Бабенку!
Она, родясь, алтына не видала:
Достать мошну да позвенеть ей к рылу,
Себя продаст, не только что чужую.
А слуги? те назло, не из корысти,
Готовы дом поджечь со всех углов.
(Молчание.)
Скачи, Нечай, скачи, приедешь в пору.
Там пир идет, весь мир гуляет, пляшут,
Здоровье пьют, Нечая поминают:
«Берег Нечай, да людям. У Нечая
И по губам текло, да не попало».
Да скоро ль утро? Ехать бы, да темно
И бездорожье, ноги изломаешь!
Дрожи как лист осиновый, Иудой
Трясись теперь; сиди да утра жди!
Хоть бы колдун какой! Поворожить бы.
(Подходит к старухе.)
Ты ворожишь, старуха?
Нам, боярин,
И ворожить-то не о чем. Мы Бога
И так прогневали. А вам, боярин,
Без ворожбы сполагоря живется.
Ты отойди, здесь ангельское место.
Баю-баю, мил внучоночек!
Ты спи-усни, крестьянской сын!
(садится на постель)
Вы, черти полуночные, сбирайтесь —
Иль рвите врозь меня, иль помогите!
А сон опять морит. Прилягу малость.
Забрезжит свет, на ко́ней и в дорогу.
(Засыпает.)
С тобой сидит бабка старая.
До зари с зари прибаюкивает,
Тихий сон очам наговаривает,
Да качку-качалку покачивает.
(Засыпает.)
Часть сеней в доме Бастрюковых. Бастрюков Степан с чарой меду, Дубровин, Резвый, Зоря, Кубас, Шишига и слуги одеты гребцами.
Да вот они. Роман Дубровин, Степка,
Вы оба тут. Ну, вас-то мне и надо.
Попался, брат Степан! Иди к ответу!
Не я сужу, закон, не обижайся,
Что не по шерсти гладят. Ты умеешь
Воров скрывать, умей ответ держать.
Степан Бастрюков
Повеселей бы что-нибудь, робята!
Да вот игра: садись, робята, на пол
Да запоем: «По матушке по Волге!»
Степан Бастрюков
Любимая моя игра. Хмельному
Простору нет в избе, гулять охота.
Вот сядем все, да и поедем. Любо!
Я — атаман, Дубровин — есаулом.
Я — на корму, он на нос.
(Резвому.)
Ты с братиной
В середку сядь и потчуй всех: направо,
Садятся.
Поехали!
Далеко не уедешь!
Гребцы
(поют)
Раз первой! Раз другой! Ухнем да ухнем!
Ты на пол сел и думаешь, что в лодку!
Дурак, дурак! Вяжите их покрепче!
Накрыли вас, дружков. Да где же люди?
В железа всех! И не проси пощады!
Я зол, как зверь, как волк запольный! Живо
В застенок их, пытать поочередно!
Гребцы
Раз первой! Раз другой! Еще маленький разок!
Сени исчезают. Середина Волги, вдали берега. Является лодка, все приободряются, надевают шапки, берут весла. Бастрюков и Дубровин встают на ноги.
Уехали! Держите их, держите!
Бастрюков
Кормилица ты наша, мать родная!
Ты нас поишь, и кормишь, а лелеешь!
Челом тебе! Катись до синя-моря
Крутым ярам да красным бережочкам
На утешенье, нам на погулянье!
Недаром слава про тебя ведется,
Немало песен на Руси поется,
А всех милей: «По матушке по Волге!»
Гребцы
(поют)
Вниз по матушке по Волге,
По широкой, славной, долгой,
Взбушевалася погодка
Немала́я, волнова́я.
Бастрюков
Ты, есаул, гляди, что впереди!
Что видишь?
Дубровин
Чи́рни.
Бастрюков
Чи́рни не помеха,
В воде-то черти, в берегу-то черви,
В лесах коренья, пенья да сучки,
По городам подьячие крючки.
Хотят словить, да врут: мы погуляем,
По Волге силу-удаль попытаем.
Гребцы
(поют)
Ничего в волнах не видно,
Только видно одну лодку,
Легку лодочку косную,
Макарьевску, разъездную.
Бастрюков
Верней гляди, что впереди?
Дубровин
Бастрюков
Что мне колода! Сам я воевода.
А ты гляди по Волге, нет ли встречных
И поперечных?
Дубровин
Есть. Струги гребные.
Бастрюков
Какие, с чем?
Дубровин
Купецкие с товаром,
А царские с казной.
Бастрюков
На них казаки-воры,
А на купецких-то бурлаки хворы.
Сарынь на кичку! Стой! Не надо, мимо!
Мы не за тем.
Зачем ты едешь, знаю.
Воруй себе, да только не у нас.
Бастрюков
Гляди верней! Что видишь?
Дубровин
Вижу терем
Расписанный.
Бастрюков
Пригряньте-ка, робята!
Гребцы
Вы приваливай, робята,
Ко крутому бережочку,
Да ко желтому песочку,
Ко боярскому подворью.
Показывается терем.
Не мой терем, не мой. К чужому едут,
Мой в городе, на лодке не подъедешь;
Я дома сам, чего же мне бояться?
Ловите их, держите! Воры, воры
Наехали. Да что ж вы, спите, что ли?
Гребцы
Ко Нечаеву подворью.
Да ко Марьину здоровью.
Марья Власьевна сходит с бepeгa.
А Марьюшка выходила.
Гребцам меду выносила.
Не прогневайся, хозяин,
Что наехали не званы.
Зачем ты здесь? Домой, вернись домой!
Не дам уйти. Шалишь! Не доставайся
Ты никому. Где нож? А вот он, вот он!
Возьмет ли, нет ли, только не живую.
Гребцы
Вы берите красну девку
Во макарьевскую лодку,
Вы сажайте-ка, робята,
К атаману на колени.
Марья Власьевна садится на колени к Бастрюкову. Видение исчезает.
(во сне)
В глазах увез. Меня столкнули в Волгу.
Тону, тону! Спасите! Заливает
Меня всего, под шею подступает.
Ко дну иду. Без покаянья страшно
Мне умирать. Спасите, дайте время
Покаяться, раздать именье нищим,
Посхимиться. Никто не шевельнется,
На берегу стоят да смотрят. Любо,
Что я тону, как ключ. Вот дно, вот камни
Зеленые, зеленая трава,
Песок зеленый! Братцы, помогите!
Входят: Неустройко и двое слуг. В окне утренний свет.
Явление четвертое
Старуха, воевода, Неустройко и двое слуг.
Неустройко
Будить аль нет?
Не трожь, пусть сам проснется.
(во сне)
Тону! Спасите! Господи, помилуй
Раба Нечая! Умираю!
(Просыпается.)
Где я?
(Встает.)
Неустройко
Господь с тобой! Мы здесь, в избе.
(Берет сулейку, складень и оружие воеводы.)
Слуги собирают постель.
Проворней!
Коней, коней!
Неустройко
Оседланы, боярин.
Домой живей, чтоб к ночи быть.
(Одевается.)
Неустройко
Поспеем.
Уходят. Гаврило слезает с печи, умывается и выходит за дверь помолиться. Клим слезает, умывается. Гаврило возвращается. Клим уходит.
Гаврило
Слава тебе, Господи, до бела света проспали.
Клим
(возвращается)
Рассвело бело, хоть хлеб ешь.
Рушай да кушай на здоровье.
Гаврило
Господи благослови!
Действие пятое
ЛИЦА:
Бастрюков Семен.
Бастрюков Степан.
Облезлов.
Дубровин.
Шут.
Марья Власьевна.
Ульяна.
Олена.
Неустройко.
Смирной.
Влас.
Несмеянов.
Посадские.
Слуги Бастрюкова.
Слуги воеводы.
Стрельцы.
Сад; направо на подклети горница, прямо против зрителей терем, тоже на подклети, с открытым переходом вокруг; с переходу дверь в сени, соединяющие терем с горницей; под сенями проезд. Из сеней лестница в несколько колен с площадками на столбах; во всю длину лестницы крыша на точеных столбиках. За теремом, в глубине, надворные строения, налево забор и задние ворота.
Явление первое
Сторож с дубиною и Дубровин входят.
Спасибо, брат! Употчевал на славу,
Таких и надо нам. Вся дворня лоском
Теперь лежит.
Дубровин
А мы с тобой не пьяны, —
И молодцы-робята.
Садятся на скамьях.
Ты, выходит,
На службу к нам задаться хочешь, парень,
За нашего боярина?
Дубровин
Нешто́!
Своим домком не жить, достатков нету.
Неволя, брат, куда не занесет,
Я сирота.
За много ль?
Дубровин
Полчетвёрта
Рубля прошу, а не дадут, так за три.
Возьму, пропью, а там навек кабальный.
Давай попьем.
(Достает сулейку и жестяную чарку.)
И то гораздо пьяны.
Дубровин
Ну вот беда! Проспишься, а назавтра
Опохмелю.
Пьют.
Да спать-то не придется.
Терёнька спит как мертвый, не разбудишь
Ничем его. Один я на стороже.
Дубровин
Да что стеречь в пустом саду? Диви бы
Поспело что! Вот яблоки поспеют,
Да нешто мы как люди!
Велят тебе беречь пустое место —
И береги. А что украсть-то, парень!
Каб было что, свои б давно украли.
Ну право, так!
Дубровин
Давай свою дубину!
Ты ляг, усни, а я стучать примусь,
Послушают и скажут, что исправны.
Да что не пьешь? Допей, остатки сладки.
Дубровин
Поневолься.
Вон люди в праздник пьют, а мы не так:
У нас когда вино, тогда и праздник.
(Допивает.)
Дубровин
А задние ворота запирают
Замком у вас?
Замком, а прикалиток
Гвоздем забит. Ну, парень, забирает
Меня дюжо. Пьяней вина я, парень.
Дубровин
Размок язык, так спи.
(Толкает, тот падает и хочет подняться.)
Небось не встанешь!
Другой медведь того не выпьет, сколько
Сегодня ты. Ай сторожа!
(Замахивается дубиной.)
Ну! смерти
Аль живота?
(в полусне)
Робятушки, он вор!
Робятушки!
Дубровин
Немного набормочешь.
Сторож засыпает. Дубровин идет к воротам и отмыкает калитку.
Резвый входит в калитку.
Мы тут с Кубасом бродим;
У лошадей Шишига.
Дубровин
А боярин?
Недалеко гуляет.
Дубровин
Ну, смотри же,
Не выдавай! Мы их вдвоем осилим;
А те пусть ждут у кСней. Да потише,
Не полошить народ! За вас заступа,
Вам нечего бояться: Бастрюковы
Не выдадут своих покорных слуг;
А мне попасть, так с головой проститься.
Да тут все глушь, все зАдворки выходят,
Собаки нет живой; с лица так людно.
В лопушнике присядем, кто увидит!
Так я пойду?
Дубровин
Иди!
Резвый уходит.
Заныло сердце
Олёнушка! два года не видались,
Вот Бог привел, да каково-то встретит
Она меня? Я чай, совсем забыла
И бросила Романа своего.
А как мы с ней любовно поживали,
Весь день с утра и до ночи все смехи
Да радости у нас, налюбоваться
Не можем друг на друга всласть да в сытость,
И таково нам весело: и люди
Дивуются и говорят, бывало:
«Такой-то смех веселый у Олены,
Что слушаешь и сам смеешься с ней».
Уйдешь с двора поутру, в лавку сядешь,
А все с ума нейдет Оленин голос,
А все в ушах веселый смех звенит.
А тут сама бежит ко мне, подсядет,
Прижмется вся, полой ее закрою
По самую по шею, только щеки
Алеются, да черные сокольи
Глаза глядят из-под бровей собольих,
Огнем горят, как звезды, искры сыплют.
Идут купцы, идут бояре, смотрят,
Дивуются на нас, глядеть им любо,
Как ладно с ней сидим мы и торгуем.
Куда теперь? Куда с тобой я денусь?
Неужто мне угла на белом свете
Не сыщется? Ужли опять по-волчьи
В лесу бродить! Повыточу вострее
Булатный нож да первую ее
Из рук своих зарежу, чтоб не знала,
Не ведала ни нашей вольной воли,
Ни нашей злой и неминучей доли.
Ужли же мне ее, мою голубку,
К нечистым псам вести? За что ж ей, веку
Не доживя, кипеть в аду кромешном,
Грабеж, дележ, питье, литье хмельное,
Да хриплый крик, да пьяный вопль, да драку,
Зуб за зуб брань, ножовые тычки,
Божбу, клятье, святыни обруганье, —
С чего у нас-то, окаянных, волос
Вздымает дыбом, леденеет кровь, —
Гульба гульбой, а впереди-то пытка.
Всему пора да время. Сколько вору
Ни воровать, кнута не миновать.
Обрушит черт, наткнешься на разъезды:
Убьют тебя, так счастье, а как свяжут,
Перекуют попарно да к расспросу
Потянут всех, и ей идти с ворами,
Терпеть безвинно воровскую кару…
Олена идет из терема, за ней шут.
Явление второе
Дубровин, Олена и шут (в кустах).
Дубровин
Идут.
Олена
(Отвернувшись, плачет.)
Дубровин
С чего же ты, Олена,
Заплакала? От радости иль с горя?
Олена
Да Господи! Да как же! Не во сне ли?
Взгляни сюда! Роман и есть! Голубчик!
(Припадает к нему на грудь.)
Ну где ж ты был?
Дубровин
В лесах бродил.
Олена
Да как же
Без крова-то? Весна да осень — дождь,
Зима-то — снег; в лесу-то зверь рыскучий.
На чем прилечь в ночи, а в непогоду
Обсохнуть где?
Дубровин
Да
