Телятев и Глумов.
Телятев (Надежде Антоновне). Хотите, с миллионщиком познакомлю?
Надежда Антоновна. Да ты, тюлень, и солгать не дорого возьмешь.
Телятев. Ведь я даром: процентов с вас не возьму.
Надежда Антоновна. Познакомь! Да, ведь ты дрянь, тебе верить нельзя.
Телятев. Ей-богу! Ну, вот еще!.. Савва Геннадич!
Надежда Антоновна. Погоди, погоди! Что за имя!
Телятев. Ничего! Не бойтесь! Миллионщиков всегда так зовут.
Васильков подходит.
Честь имею вам представить друга моего, Савву Геннадича Василькова.
Надежда Антоновна. Очень приятно.
Васильков. Искренне желал. Знакомства в Москве не имею.
Телятев. Отличный человек, по-гречески говорит. (Отходит к Лидии.)
Надежда Антоновна. Судя по вашему имени, вы в Греции родились?
Васильков. Нет, я в России, недалеко от Волги.
Надежда Антоновна. Вы где живете?
Васильков. В деревне, а то все в разъездах.
Надежда Антоновна (Глумову). Егор Дмитрич, сыщите моего человека!
Глумов подходит.
Васильков. Да позвольте, я бегом сбегаю. Его как зовут?
Надежда Антоновна. Андреем.
Васильков. Сию минуту отыщу вам.
Надежда Антоновна. Возьмите у него мою шаль, что-то сыро становится. (Говорит тихо с Глумовым.)
Васильков уходит.
Телятев (Лидии). Я против сырости меры принял.
Лидия. Жаль; вы такой добрый, вас можно бы любить, но вы такой развратный человек.
Телятев. Я развратный человек?..Да вы добродетельней меня не найдете. Я вам сейчас докажу.
Лидия. Докажите!
Телятев. Извольте! Я вам представлю моего соперника, который уничтожит меня в вашем сердце.
Лидия. Это совсем не так трудно; гораздо легче, чем вы думаете.
Васильков с шалью почти бегом подбегает к Надежде Антоновне; за ним Андрей.
Васильков. Нашел, вот он здесь-с. (Подает шаль.)
Надежда Антоновна. Ах, как вы меня испугали!(Надевает шаль.) Благодарю вас. Андрей, вели коляске дожидаться у театра.
Андрей. Слушаю-с. (Уходит.)
Телятев (Василькову). Савва Геннадич!
Лидия. Какое имя!.. Он иностранец?
Телятев. Из Чухломы.
Лидия. Какая это земля? Я не знаю. Ее нет в географии.
Телятев. Недавно открыли. (Васильков подходит.) Позвольте вам представить моего друга Савву Геннадича Василькова.
Лидия кланяется.
Он бывал в Лондоне, в Константинополе, в Тетюшах, в Казани; говорит, что видел красавиц, но подобных вам — никогда.
Васильков. Да перестаньте же! Я конфужусь.
Лидия. Вы знаете в Казани мадам Чурило-Пленкову?
Васильков. Когда же нет!
Лидия. Она, говорят, разошлась с мужем.
Васильков. Ни боже мой!
Лидия. Подворотникова знаете?
Васильков. Он мой шабёр.
Лидия взглядывает на Телятева. Несколько времени молчания. Васильков, конфузясь, отходит.
Лидия. На каком он языке говорит?
Телятев. Он очень долго был в плену у ташкентцев. (Говорят тихо.)
Глумов (Надежде Антоновне). У него прииски, самые богатые по количеству золота, из каждого пуда песку фунт золота намывают.
Надежда Антоновна (взглядывает на Василькова). Неужели?
Глумов. Он сам говорит. Оттого он так и дик, что все в тайге живет, с бурятами.
Надежда Антоновна (ласково смотрит на Василькова). Скажите! По наружности никак нельзя догадаться.
Глумов. Как же вы золотопромышленника узнаете по наружности? Не надеть же ему золотое пальто! Довольно и того, что у него все карманы набиты чистым золотом; он прислуге на водку дает горстями.
Надежда Антоновна. Как жаль, что он так неразумно тратит деньги.
Глумов. А для кого же ему беречь, он человек одинокий. Ему нужно хорошую жену, а главное, умную тещу.
Надежда Антоновна (очень ласково смотрит на Василькова). А он ведь и собой недурен…
Глумов. Да, между тунгусами был бы даже красавцем.
Надежда Антоновна (Лидии). Пройдем, Лидия, еще раз. Господа, я гуляю, мне доктор велел каждый вечер гулять. Кто с нами?
Васильков. Если позволите.
Надежда Антоновна (приятно улыбаясь). Благодарю вас, очень рада.
Уходят Надежда Антоновна, Лидия, Васильков.
Явление пятое
Глумов и Телятев.
Глумов. Ну, комедия начинается.
Телятев. Ты таки сказал?
Глумов. Разве я пропущу такой случай!
Телятев. То-то она поглядывала на него очень сладко.
Глумов. Пусть маменька с дочкой за ним ухаживают, а он тает от любви; мы доведем их до экстаза, да потом и разочаруем.
Телятев. Не ошибись. Поверь мне, что он женится на Чебоксаровой и увезет ее в Чебоксары. Мне страшно его, точно сила какая-то идет на тебя.
Подходит Кучумов.
Явление шестое
Телятев, Глумов и Кучумов.
Кучумов (издали). Ма in Ispania, ma in Ispania… mille e tre…[5]. (Подходит гордо, подымая голову кверху.)
Телятев. Здравствуй, князинька!
Кучумов. Какую я сегодня кулебяку ел, господа, просто объеденье! Mille e tre…
Глумов. Не на похоронах ли, не от кондитера ли?
Кучумов. Что за вздор! Ма in Ispania… Купец один зазвал. Я очень много для него сделал, а теперь ему нужно какую-то привилегию иметь. Ну, я обещал. Что для меня значит!
Глумов. Да и обещать-то ничего не значит.
Кучумов. Какой у тебя, братец, язык злой! (Грозит пальцем.) Уж ты дождешься, выгонят тебя из Москвы. Смотри. Мне только слово сказать.
Глумов. Да ты давно бы сказал; может быть, бог даст, попаду в общество людей поумней вас.
Кучумов. Ну, ну! (Махнув рукой.) С тобой не сговоришь.
Телятев. А коли не сговоришь, так и не начинай. Я всегда так делаю.
Кучумов. Mille e tre… Да, да, да! Я и забыл. Представьте, какой случай: я вчера одиннадцать тысяч выиграл.
Телятев. Ты ли, не другой ли кто?
Глумов (горячо). Где и как, говори скорей!
Кучумов. В купеческом клубе.
Телятев. И получил?
Кучумов. Получил.
Телятев. Рассказывай по порядку!
Глумов. Удивительно, если правда.
Кучумов (с сердцем). Ничего нет удивительного! Будто уж я и не могу выиграть! Заезжаю я вчера в купеческий клуб, прошел раза два по залам, посмотрел карточку кушанья, велел приготовить себе устриц…
Глумов. Какие теперь устрицы!
Кучумов. Нет, забыл, велел приготовить перменей. Подходит ко мне какой-то господин…
Телятев. Незнакомый?
Кучумов. Незнакомый. Говорит: не угодно ли вашему сиятельству в бакару? Извольте, говорю, извольте! Денег со мной было много, рискну, думаю, тысчонку-другую. Садимся, начинаем с рубля, и повезло мне, что называется, дурацкое счастье. Уж он менял, менял карты, видит, что дело плохо; довольно, говорит. Стали считаться — двенадцать с половиной тысяч… Вынул деньги…
Глумов. Ты говорил, одиннадцать.
Кучумов. Уж не помню хорошенько. Что-то около того.
Телятев. Кто же это проигрывает по двенадцати тысяч в вечер? Таких людей нельзя не знать.
Кучумов. Говорят, приезжий.
Глумов. Да я вчера был в купеческом клубе, там никакого разговора не было.
Кучумов. Я приехал очень рано, почти еще никого не было, и всю игру-то мы кончили в полчаса.
Телятев. Ужин у нас есть с Василькова, а ты нас поди коньячком попотчуй, что-то сыро становится.
Кучумов. Да ты, пожалуй, целую бутылку выпьешь; ведь это по рюмкам-то дорого обойдется.
Телятев. Нет, я рюмку, много две.
Кучумов. Коли две, пожалуй. А я вас в воскресенье обедом накормлю дома, дам вам севрюгу свежую, ко мне из Нижнего привезли живую, дупелей и такого бургонского, что вы…
Телятев (берет его под руку). Пойдем, пойдем! У меня уж зубы начинают стучать от сырости; пожалуй, лихорадку схватишь.
Уходят. Подходят Надежда Антоновна, Лидия,
Васильков и человек Чебоксаровых.
Явление седьмое
Надежда Антоновна, Лидия, Васильков и Андрей.
Надежда Антоновна (Андрею). Вели коляске подъехать поближе!
Андрей. Слушаю-с! (Уходит и скоро возвращается.)
Надежда Антоновна (Василькову). Благодарю вас, нам пора ехать. Прошу вас бывать у нас.
Васильков. Когда прикажете?
Надежда Антоновна. Когда угодно. Я принимаю от двух до четырех; лучше всего вы приезжайте к нам обедать запросто. По вечерам мы ездим гулять.
Васильков. Почту за счастье быть у вас при первой возможности. Лидия Юрьевна, я человек простой, позвольте мне выразить вам все мое удивление к вашей несравненной красоте,
Лидия. Благодарю вас. (Отходит и, заметя, что мать говорит с Васильковым, выражает нетерпение).
Надежда Антоновна. Так мы вас ждем.
Васильков. Не преминую. Завтра же воспользуюсь вашим обязательным приглашением. Я живу недалеко от вас.
Васильков. В одном доме, только по другой лестнице.
Надежда Антоновна, уходя, несколько раз оглядывается, Васильков долго стоит без шляпы неподвижно и смотрит им вслед.
Явление восьмое
Васильков один.
Васильков. Как она ласкова со мною! Удивительно! Должно быть, она или очень доброе сердце имеет, или очень умна, что через грубую провинциальную кору видит мою доброту. Но как еще я сердцем слаб! Вот что значит очень долго и постоянно заниматься чистой и прикладной математикой. При сухих выкладках сердце скучает, зато, когда представится случай, оно отметит и одурачит математика. Так и мне сердце отметило; я вдруг влюбился, как несовершеннолетний, влюбился до того, что готов делать глупости. Хорошо еще, что у меня воля твердая и я, как бы ни увлекался, из бюджета не выйду. Ни боже мой! Эта строгая подчиненность однажды определенному бюджету не раз спасала меня в жизни. (Задумывается.) О, Лидия, Лидия! Как сердце мое тает при одном воспоминании о тебе! Но ежели ты бессердечна, ежели ты любишь одни только деньги!.. Да, такая красавица легко может взять власть над моей младенческой душой. Я чувствую, что буду игрушкой женщины, ее покорным рабом. Хорошо еще, что у меня довольно расчета, и я никогда не выйду из бюджета.
Подходят Кучумов, Телятев и Глумов.
Явление девятое
Васильков, Кучумов, Телятев и Глумов.
Телятев. Ну что, познакомились? Легче стало на душе? Поздравляю. (Целует Василькова.)
Васильков. Я вам много обязан и, поверьте, не забуду.
Телятев. Если забудете, я вам напомню. За вами бутылочка, поедемте ужинать, там и разопьем. (Кучумову.) Князинька, вот наш новый приятель, Савва Геннадич Васильков.
Кучумов. А! Да! Вы приезжий?
Васильков. Приезжий, ваше сиятельство.
Телятев. Нет, он не сиятельство, он просто Гриша Кучумов, а это мы так его зовем оттого, что очень любим.
Кучумов. Да! Наше общество слишком взыскательно, слишком высоко, довольно трудно попасть новичку; много, много надо иметь…
Телятев. Что он вздор-то говорит!
Глумов. Кабы наше общество было взыскательнее, так бы нам с тобой туда не попасть.
Телятев. А вот что, не выпить ли здесь разгонную?
Васильков. Если общество желает. Человек, подай бутылку шампанского.
Глумов. И четыре больших стакана.
Кучумов. Ну да, четыре. Я тоже сделаю вам честь, выпью с вами.
Глумов. Отсюда прямо в клуб, вот нас партия. (Кучумову.) Мы твои вчерашние двенадцать тысяч-то пересчитаем.
Кучумов. Не приложи своих.
Телятев (человеку, который стоит у ворот). Гришка! Григорий Алексеич!
Подходит Григорий.
Григорий Алексеевич, наденьте на меня пальто! Карета моя близко?
Григорий (надев пальто). Здесь, сударь, у ворот.
Кучумов (своему лакею). Николай!
Подходит Николай.
Ну, что ж ты рот разинул! Стой здесь! Посадишь меня в карету.
Мальчик из кофейной подает шампанское и стаканы.
Васильков. Пожалуйте, господа, покорно прошу.
Все берут стаканы.
Телятев. За успех! Хотя вероятности очень мало.
Глумов. За хлопоты, а успеха не будет.
Глумов. Хочет жениться на Чебоксаровой.
Кучумов. Да как это возможно! Да, наконец, я не позволю.
Телятев. Твоего позволения и не спросят.
Васильков. Угодно три тысячи пари? Я один держу против троих, что женюсь на Чебоксаровой.
Кучумов. Я никогда не держу пари.
Глумов. Я бы и держал, да денег нет.
Телятев. А я боюсь проиграть.
Васильков. Ха, ха, ха! Господа москвичи! Вы струсили! Так зачем же было смеяться! Идет, что ли, начистоту? Вот три тысячи. (Вынимает деньги, все кивают отрицательно.) Вино развязало мне язык. Я полюбил Чебоксарову и женюсь на ней непременно. Что я сказал, то и будет, я даром слова не говорю. Поедемте ужинать.
Действие второе
ЛИЦА:
Чебоксарова.
Лидия.
Кучумов.
Телятев.
Васильков.
Глумов.
Андрей.
Богато меблированная гостиная, с картинами, коврами, драпри. Три двери: две по бокам и одна входная.
Явление первое
Васильков ходит взад и вперед, из дверей налево выходит Телятев.
Телятев. Я думал, что ты давно
