да! Ребенок-недоросток,
А высушил и вызнобил он сердце
Боярышни твоей.
Ах он разбойник!
Людмила
Рассказывай! Ты видела, ты знаешь,
Пригож ли он, и вьются ль русы кудри,
И ясны ли его сокольи очи,
И весело ль глядят, или кручинны,
И любит ли меня?
Ахти! Не знаю,
Людмила
Не бойся, няня! Сядь со мной.
Не смею.
Людмила
Садись, садись! Прилягу я легонько
На грудь твою. Меня ты приголубишь.
Садятся.
Тоскую я! Будь матушкой родимой,
Утешь меня, девицу-сиротинку.
(Прилегает к ней.)
Рассказывай про молодца-детинку,
Зазнобушку.
Не знаю, что и молвить.
Людмила
(вставая)
Да говори же, старая карга!
(с испугом)
Хорош… пригож… да только молод больно.
Людмила
Ну, вот беда! Состариться успеет.
За молодым-то веселее жить.
Уж так-то люб, уж так-то люб он, няня…
А люб так люб. Не по-хорошу мил,
А по-милу хорош, моя голубка!
Да где ж его ты видела?
Людмила
Забыла
Ты, старая! А помнишь, на дороге
Мы съехались… А здесь в сенях отцовых
Два раза я тихонько поджидала,
Когда пойдет, и будто не нарочно
Встречалась с ним, и речи говорила,
И как зовут узнала: Николаем!
Никак, идет наш батюшка, боярин!
(Встает.)
Входит Сеитов. Нянька уходит.
Людмила
(кланяется низко отцу, он ее целует)
Хорош отец! О дочке и не вспомнит,
Совсем забыл.
Сеитов
(садясь)
Заботы одолели
Великие. По царскому указу
Мне велено беречься от воров,
К Владимиру идти, крепить осаду
И воеводой быть во всем краю,
По городам сбирать детей боярских,
Из Суздали, из Юрьева, из Шуи,
А скоро ль их сберешь! Сидят в поместьях,
Не двинутся, как пни, покуда силой
Не выбьют их на службу батожьем.
Кругом мятеж, остроги наши плохи,
Запасов нет и отсидеться не в чем.
Людмила
Я дел твоих не знаю воеводских
И знать-то не хочу. Ужли ты часу
Не выберешь для дочери-сиротки?
На возрасте, на выданье теперь
Я, девушка, со скуки пропадаю,
Одна как перст я у тебя,
Сеитов
Родная,
Прости меня! До солнышка проснулся
Зайти к тебе, да не поспел; с делами
Замешкался в избе приказной. Надо
Московского гонца к царю отправить
С отпискою о нашем утесненье,
И скудости, и ветхости острогов,
И осыпе валов по городам,
Что зелья нет…
Людмила
Я вижу, ты, родимый,
Состарился и выжил из ума.
Ну, можно ли мальчишку с царским делом,
С отписками, послать в такую пору
Немирную? Пошли к царю другого,
Постарше кто; его оставь.
Сеитов
Не смею
Держать его, он прислан с оборотом.
Людмила
А если он отписки потеряет
Иль воры их отнимут у него,
Тогда-то что? При старости почтенной,
Ты в грамоте царевой прочитаешь,
Чтоб так тебе не дуровать вперед,
Иль хуже что. И самого-то вором,
Изменником перед царем поставят,
Нашепчут в уши злые шептуны,
Безбожные.
Сеитов
Ну что ты мне толкуешь!
Перед царем в ответе я не буду.
С кем прислано, я с тем и отпускаю.
Людмила
Ты, батюшка родименький, не любишь
Меня ничуть. Пойдешь ты на воров,
Подумай сам, меня-то на кого же
Покинешь ты!
Сеитов
Тебе не привыкать,
Не первый раз одна ты остаешься.
Людмила
Тогда не то, теперь другое время:
Я в Тушино попасться не желаю
К мятежникам.
Сеитов
Храни тебя Господь!
Оставлю я охрану понадежней.
Людмила
Не верю я твоей охране.
Сеитов
Кто же
Убережет тебя?
Людмила
Гонец московский.
Его оставь.
Сеитов
В уме ли ты, Людмила!
Не ты ль сама сейчас же говорила,
Что молод он и грамоты поверить
Нельзя ему? А как же я поверю
Тебя беречь!
Людмила
Ты вот что, мой родимый,
Послушайся меня хоть в жизни раз,
Не отпускай его в Москву.
Сеитов
Людмила,
Не говори таких речей безумных!
Людмила
И он не смерд, слуга царю такой же.
Ты погоди, не называй безумной,
Я в разуме покуда. Если ж хочешь,
Чтоб вправду я осталась без ума,
Так отпусти его.
Сеитов
Молчи, Людмила!
Не заставляй отца седого слушать
Пустых речей твоих! Молчи, покуда
Не понял я бесстыдного их смысла.
Людмила
Ты любишь дочь иль нет? Моя погибель
Нужна тебе иль ты желаешь счастья
И радости для дочери твоей?
Сеитов встает.
Уходишь ты?
Сеитов
Прощай!
Людмила
Скажи мне толком,
Отпустишь ты гонца иль нет?
Сеитов
Не стоит
И говорить с тобою, полоумной!
Ты не стыди себя!
Людмила
И это слово
Последнее?
Сеитов
Последнее. Прощай!
Уходит. Входят нянька и девушки.
Людмила
Так вот она, неволя теремная!
Так вот когда высокий, чистый терем
Мне тесен стал и жизнь моя девичья
Наскучила. Душа на волю рвется,
Хочу любить, любить… Ты, злой старик,
Ты баловал меня и тешил прежде!
Ты вырастил на волюшке меня,
И дай ты мне ту волю дорогую
За милого пойти. Ты дашь мне волю!
Не дашь ее, так я сама возьму.
Ну, нянюшка, старушка, поживее
Веди ко мне любезного дружка
Николушку!
Ах, батюшки! Да в чью же
Ты голову…
Людмила
Ступай без разговору!
Приказано и кончено.
Нянька уходит.
Девки
Пропали
Мы, бедные, несчастные…
Людмила
Завыли!
На лестницу ступайте, стерегите,
Чтоб не вошел боярин невзначай!
Девушки уходят.
Пускай себе другие девки плачут
По теремам высоким взаперти
И ждут в слезах себе неволи злее:
С немилым жить, с неровней вековать
И девичьи коротенькие слезы
Сменять на бабьи слезы без конца;
Не стану я томить себя слезами,
Ретивому сердечку волю дам
Входят нянька и Николай Редриков.
Побережней иди! Вот видишь, глупый,
Какая честь тебе! Ты не болтай,
Не сказывай, что я тебя водила
К боярышне, а то себя погубишь,
Ее и нас.
Николай Редриков
Да ладно.
Людмила
Ты не бойся!
Поди ко мне, мой писаный красавчик!
Бывал ли ты в девичьем терему?
Ну, сказывай.
Николай Редриков
Ни разу не случалось,
А хорошо у вас, как словно в сказке,
Не вышел бы.
Людмила
Ты любишь ли кого?
Николай Редриков
Я всех люблю. У матушки учился
Сыздетства я речам ее любовным
И ласковым словам; она велела
Мне всех любить и миленькими звать.
Людмила
А кто учил любить красу девичью?
Николай Редриков
Своим умом дошел.
Людмила
Меня ты любишь?
Николай Редриков
Любить люблю, сказать боюсь; погонишь
Из терема.
Людмила
Не погоню, не бойся.
Николай Редриков
Так я скажу.
Людмила
Ты говори, да больше!
Любовных слов не слышим мы совсем,
А сердце их желает.
Николай Редриков
Мне на свете
Одна лишь ты и жизнь и радость. Знаю,
Что ты неровня мне, а все тоскую
И плачу по тебе. Со мной ты шутишь
И посмеешься после надо мной,
А мне в тоске сидеть да убиваться
В своем углу.
Людмила
Николай Редриков
И все-таки люблю тебя.
Людмила
(Протягивает руку.)
Возьми себе на память перстенечек!
Бери любой!
Николай Редриков
Вот этот дай!
Людмила
Изволь!
Ну, что же ты стоишь? Иль не умеешь
Николай Редриков
Умею, да не смею.
Людмила
Благодари.
Николай Редриков
(целует ее)
Спасибо! Мой возьми!
Серебряный и плохенький, а дорог,
Он матушкин подарок.
Людмила
Вот спасибо!
Людмила
(Редрикову)
Беги скорей ко мне в опочивальню
И спрячься там! Не выходи, покуда
Не позову сама.
Николай Редриков уходит. Входит Сеитов.
Сеитов
Послушай, дочка!
Немного мне на свете жить осталось.
Последних дней срамить я не хочу.
Давал тебе я волю и поблажку,
Но с той поры, когда в девичий терем,
Забывши стыд, водить ты парней стала,
Запру тебя и сторожей поставлю
С дубинами у окон и дверей.
И всякого, кто в терем твой заглянет,
В тюрьме сгною, тебя в монастыре.
Людмила
Мне поздно в монастырь, теперь я замуж
Задумала, ты раньше бы хватился.
Сеитов
Где Редриков?
Людмила
В моей опочивальне.
И выйдет он со мной оттуда в церковь
Иль в озеро.
Сеитов
Не выйдете вы вовсе
Из терема; кругом законопатить
Все выходы велю, и умирайте
С любовником голодной смертью оба.
Мне вас не жаль.
Людмила
Тебе меня не жаль?
Ты что сказал? Морить голодной смертью
Родную дочь? Спасибо! Вот спасибо!
За что же я любила старика!
За что же я его любила столько!
(Отворяет опочивальню.)
Поди сюда, благодари отца!
Редриков входит.
Скорей ко мне бегите, няньки, мамки!
Входят нянька и сенные девушки.
Боярина благодарить за милость!
Челом ему! валитесь в ноги все!
Послушайте, как дочь свою он любит!
Дозволь ты мне, девице-сиротинке,
За рабскую мою тебе покорность,
За скучное сиденье теремное,
За слезные молитвы по тебе,
Позволь ты мне пойти, девице, замуж
За милого, — мне Бог его послал;
Отдай ты мне, рабе твоей, на выбор:
Иль с милым жить тебе и нам на радость,
Иль умереть с моим желанным вместе!
И батюшка пожаловал меня:
Он, государь, на милость тороватый,
И уморить сулит голодной смертью,
И закопать в одну могилу вместе.
Ну, кланяйтесь ему, благодарите.
Я говорить не стану с ним. Не долго
На свете жить, наговориться с милым
Потороплюсь.
(Редрикову.)
Ты смерти не боишься?
Николай Редриков
Чего же мне бояться! Я с тобою
Увидел рай; еще такой отрады
Мне в жизни не видать, зачем и жить!
Умрем с тобой, друг другу в очи глядя,
Целуяся, милуяся любовно.
Сеитов
Упряма ты! Упряма, как железо.
Лукавая лиса!
Людмила
Послушай, милый!
Не верит он, что мы друг друга любим,
А то бы нас жалел он погубить.
А видит Бог, тебя я полюбила —
Я так любила только одного,
Один лишь был на белом свете дорог
И так же мил — седой старик, отец,
Пока моим он не был душегубом.
Сеитов
Ну, Бог с тобой! Забудь мою обиду,
Поди ко мне.
Людмила
Мы неразлучны стали;
Я не пойду одна.
Сеитов
Подите оба!
Не жаль тебя мне, девки полоумной,
А жаль любви твоей. Пускай же дочка
Сеитова смеется над отцом,
Да только бы не назвала злодеем.
Благословлю и обвенчаю вас
И на воров пойду. Живите с Богом.
Пойдемте вниз, пошлемте за попом.
Людмила
Теперь опять тебя я полюбила,
Упрямого и злого старика.
Сеитов
(Редрикову)
А ты горазд на девок! Как сошелся
И видел где ты дочь мою?
Людмила
Расскажем
Мы после все.
Николай Редриков
Давно люблю ее. Не погнушайся
И прикажи, боярин, мне, холопу,
Любить тебя.
Сеитов
Люби и почитай,
Отцом родным зови меня, разбойник,
И всякого приказу слушай!
Николай Редриков
Ладно!
Уходят.
Сцена седьмая
ЛИЦА:
Епифанец.
Чика.
Асан-Ураз.
Беспута.
Максим Редриков.
Савлуков.
Казаки.
Окопы Лисовского под Троицким монастырем. Земляной вал; за валом вдали видны стены монастыря. Ненастные осенние сумерки; дождь и сильный ветер.
(12 октября 1608 года)
Епифанец лежит у костра. Есаул и несколько казаков поддерживают огонь. Вдали музыка и пальба из пушек и ружей. На валу казаки.
Епифанец
(громко)
Смотреть с валов, не видно ли чего
В монастыре.
(с валу)
Покуда не видали.
Светлеет что-то!
Епифанец
Господи, помилуй
Рабов твоих!
Сиянье по стенам.
Епифанец
Смотри верней, да с верою, со страхом,
А после нам скажи, коль что увидишь.
Входит Чика с казаками.
Присядь к огню, погрейся, обсушись.
Чика
Слепит глаза, и угощают знатно
Калеными орехами со стен.
С добра-ума убрался с казаками
Целехонек от келаревой башни,
Из-под огня, и больше не пойду.
Помилуй Бог! помилуй Бог! Охота ль
На драку лезть ни с чем.
Чика
Поляки бойки,
Ну, пусть они и бьются в стены лбом!
Не прошибить — крепки, да и толсты:
Сажен пяти от низу до зубцов,
А в толщину — где три, а где и больше;
Попрыгают поляки на бахметях,
Полаются на каменные стены,
Как пес на месяц — съел бы, да высоко,
И с тем уйдут.
Не мало их поляжет!
Монахи им живые не дадутся.
Епифанец
Монахи что! Угодники Господни
Монастырю дают святую помощь;
Мы с музыкой идем, с гуденьем, с вопом,
Пьянехоньки, — а там святые старцы
Молитвою укреплены, постом,
И ратники с благословеньем божьим
Отпор дают под звоном колокольным.
Я сунулся, да тоже взял назад,
Бежал, как вор, дрожа как лист, как Каин
От Господа. Повел свои я сотни,
Когда совсем стемнело. Вот идем,
Потупившись, глаза поднять боимся
На темную ограду, что-то давит,
Гнетет тебя. Я раз взглянул и два —
И помертвел: в сиянии небесном
Угодники со стен на нас грозятся
И от врагов обитель ограждают
Каждением и крестным осененьем.
Святой водой кропят. Великий трепет
Объял меня! Махнул своим казакам
Скорей назад, назад, давай бог ноги.
Да вот и здесь еще лежу, трясусь
И думаю: да что мы, черти, что ли,
Что воевать пришли святое место.
Немного тут возьмешь! Сбираться на Дон,
Замаливать свой грех, покуда жив.
Ведь есть одно у нас святое дело —
Крушить татар ногайских; мало нам!
Епитимью возьму себе на сотню, —
Ты думаешь поклонов? нет, голов
Татар поганых, — может, Бог простит.
Входит Ураз с татарами, за ним раненый Беспута.
Ну, что, Асан, не много взял?
Ураз
Молчи!
Аллах! Аллах! Такой война не нада!
Беспута
(грозит кулаком монастырю)
Дождетесь вы! Молитвы не помогут
И не спасут колокола. Беспута
Заплатит вам за раны и увечье
Сторицею! Пробьем до вас дорогу,
Не пушками, так саблями продолбим,
Натешится душа моя.
Чика
Беспута,
Ты о каком увечье говоришь?
Беспута
Нога болит, рукою не владею,
Я в ров упал; стрелою угодили
Под левое плечо.
Чика
А, видно, ловко
Попал тебе; кольчугу
