Копров. Помоги теперь, все долги выплачу, тебе первому.
Потрохов. Ни одного гульдена.
Копров. Ты меня топишь; мне хоть в петлю лезть… Эта афера дает мне триста тысяч; мне они нужны…
Потрохов. Кому не нужны!
Копров. Ты человек развитой, современный, ты понимаешь, я думаю, что людям с нашими потребностями меньше трехсот тысяч иметь нельзя. Это, что называется, в обрез; разочти сам. Иначе жить порядочно нельзя, – жить как-нибудь я не соглашусь ни за что… Ты пожалей меня, мне жить хочется.
Потрохов. Дать тебе денег, так ведь ты прежде всего новую коляску и новую пару лошадей заведешь.
Копров. Заведу: во-первых, у меня изящный вкус, я воспитан хорошо, а во-вторых, так нужно для моего дела.
Потрохов. Для какого?
Копров. Покуда не скажу.
Потрохов. Ну, я подумаю.
Копров. Благодарю тебя.
Входит Поликсена с книгой и садится в кресло.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Потрохов, Копров и Поликсена.
Потрохов. Мне самому теперь чистые деньги пришлись очень кстати. Я хочу переехать на житье в рязанское имение.
Поликсена. Я уж сказала, что не поеду с вами.
Потрохов. Как вам угодно. Заведу машины, все хозяйство в широких размерах, стану сам заниматься агрономией. У меня ведь с детства страсть к агрономии. Оттого я и скучаю, что мне здесь не к чему приложить моих рук и способностей.
Поликсена. А как вы думаете? Ведь порядочной женщине с вами жить никак невозможно.
Потрохов. Слышал уж я это.
Поликсена. Мало этого, что слышали.
Потрохов. Что ж мне руки, что ль, на себя наложить прикажете? Я прочел все сочинения, русские и иностранные, об сельском хозяйстве, о химии, был в переписке…
Поликсена. Не слушайте его, Жорж! Ничего он, кроме «Руководства к куроводству», не читает, да и то наполовину не разрезано; ему только хочется меня расстроить. Подите сюда!
Копров подходит.
Посмотрите! (Указывает на одно место в книге.)
Копров (читает). «Вся жизнь ее была непрерывная цепь страданий…»
Поликсена. Это про меня сказано, Жорж, про меня; и моя жизнь есть непрерывная цепь страданий.
Потрохов. А моя жизнь – непрерывная цепь скуки. Пойдем, Жорж, в пикет играть!
Поликсена (Копрову). Я сяду подле вас и принесу вам счастье.
Уходит в боковую дверь налево. Сакердон и Корпелов показываются из приемной и останавливаются у двери.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Сакердон и Корпелов.
Сакердон. Как об вас сказать-то? По видимости, я так полагаю, вы блаженный.
Корпелов. Ошибся ты, друже, я только ищу блаженства.
Сакердон. Ну, само собой. Только вы здесь не найдете.
Корпелов. А где ж искать блаженства? Будь друг, скажи!
Сакердон. И скажу; отчего ж не сказать! У купцов ищите! Вот уж там для вашего сословия действительно рай земной.
Корпелов. Вот спасибо, что сказал; так и знать будем. А теперь доложи поди!
Сакердон. Уж я так и доложу.
Корпелов. Как тебе угодно. Только не забудь: Корпелов.
Сакердон. Уж коли принимать таких, так все одно примут, как вас ни звать.
Корпелов хочет сесть.
Что же это вы?
Корпелов. Устал, братец, из Сокольников пешком шел.
Сакердон. Но, однако, позвольте! На это есть приемная. Здесь господский дом, так нельзя; здесь не дозволено по всем комнатам славить. Пожалуйте! (Провожает Корпелова в приемную, потом подходит к боковой двери и берется за ручку.)
Из двери выходит Поликсена.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Поликсена, Сакердон, потом Корпелов.
Поликсена. Что тебе нужно?
Сакердон. Сударыня, блажен муж пришел.
Поликсена. Какой «блажен муж»?
Сакердон. Которые скитающие.
Поликсена. Не понимаю. Позови!
Сакердон (у двери). Пожалуйте! (Уходит.)
Входит Корпелов.
Поликсена. Кто вы такой ?
Корпелов. Homo sum.[7]
Поликсена. Я вашего жаргона не понимаю.
Корпелов. Аз есмь человек: человек божий, на прочих смертных непохожий.
Поликсена. Да, вижу, что непохожий. Но что же вам угодно?
Корпелов. В гости пришел.
Поликсена. Не ожидала.
Корпелов. Не удивляюсь; потому что не вы меня звали, а stultus.
Поликсена. Какой стультус?
Корпелов. Бывший мой collega, Матвей Потрохов.
Поликсена. Это мой муж.
Корпелов. Охотно вам верю, сударыня.
Поликсена. Еще бы вы не поверили! Что же значит стультус?
Корпелов. Дурак; так мы его величали в гимназии.
Поликсена. Но ведь он теперь уж не в гимназии, он статский советник; вы не забывайте этого!
Корпелов. А может быть, он, невзирая на чины, остался верен сам себе.
Поликсена. Ну, уж извините! Разговаривайте с мужем, а я так разговаривать не умею. Матвей Петрович! К вам приятель пришел…
Входит Потрохов.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Корпелов, Поликсена, Потрохов, потом Сакердон.
Потрохов. А, любезнейший друг мой, здравствуй! (В двери.) Хересу нам, мадеры! (Корпелову.) Рому не хочешь ли?
Корпелов. Мне все равно. Что к цели ближе, то и давай.
Потрохов (громко). Хересу нам, хересу! Да скорей! Стаканчики подайте.
Поликсена (Потрохову). Не делайте таверны из нашего дома! Да вам и нездорово, поберегитесь!
Потрохов. Не расточайте нравоучений, не расточайте напрасно! Вот рекомендую вам: бедный, но благородный друг мой!
Поликсена. Благородный! Вы благородный?
Корпелов. Непременно. Только уж, я думаю, у меня четверть благородия вымерзло.
Поликсена. Вот новости! Каким это образом?
Корпелов. Во время моих зимних, но пеших путешествий между Бежецком, Кашином, Весьегонском и другими городами Российской империи.
Сакердон вносит бутылку и два стаканчика и уходит.
Потрохов (наливая стаканы себе и Корпелову). Выпей-ка, любезный друг!
Корпелов пьет.
Дай-ка я тебе еще ухну. Ведь любишь, что греха таить! (Наливает Корпелову.)
Поликсена. А где Жорж?
Потрохов. Он уехал.
Поликсена. А денег вы дали?
Потрохов. Дал, черт его возьми! Ему бы только попрочуять, где деньги; а то уж выпросит. Он даже у просвирен ухитряется занимать.
Поликсена. Таким людям нельзя ни в чем отказать, поймите вы!
Потрохов. Уж будто? (Наливает стакан Корпелову.) Пей, беднейший друг мой! Вспомним студенческие годы.
Корпелов. А сам-то что отстаешь?
Потрохов. Я догоню. Ах, как он беден! Боже мой, как он беден!
Корпелов. Всякому свое, милый stultus: нам ум, а тебе деньги; к нам люди ходят ума занять, а к тебе – денег. Вот и я пришел тоже за деньгами.
Поликсена. Я так и ожидала.
Корпелов. Нет, кроме шуток; видишь ли, квартирку я нанимаю за семь с полтиной в месяц, так по первым числам затрудняюсь и скорблю.
Потрохов. Ну после, после потолкуем.
Корпелов. Я, брат stultus, долги всегда плачу; я, бывало, в трактире половому рублик задолжаю, так при деньгах рубль-то ему заплачу да рубль на водку дам. Мне верить можно, ты, пожалуйста, не подумай…
Потрохов. Что за разговор, collega! Велики ль деньги! Ты меня обижаешь. (Поликсене.) А как он поет русские песни, простонародные! Вот где натура! Удивление!
Поликсена. Вы поете? Любопытно.
Корпелов. А вы любите русские песни, барыня?
Поликсена. Я люблю все хорошее.
Потрохов. Ну-ка, дружище! Да ты встань, пройдись!
Корпелов (поет с проходкой). «Пойду ли я по городу гулять».
Поликсена. Что это? Что за балаган! Ах, нет, увольте! (Уходит.)
Корпелов (продолжает). «Пойду ли я по Бежецкому».
Потрохов. Погоди немного! Вот что, друг любезный: у тебя время-то свободно, так тебе можно плясать, а у меня есть дело; так уж ты меня извини, я займусь немножко. Пляши, пожалуй, вино я тебе оставлю. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Корпелов, потом ключница.
Корпелов. Что ж это значит? Ушли. Вот так любезные хозяева! Ну, я подожду; ведь, может быть, и вправду, дело есть. (Наливает себе вина и пьет.)
Входит ключница.
Ключница (у двери). Ох, ох! Блаженненький, можно с тобой поговорить-то?
Корпелов. Со мной-то? Можно, разговаривай сколько тебе угодно!
Ключница. Грешница я, великая грешница!
Корпелов. А мне-то что за дело!
Ключница. Как что за дело! Я к тебе каяться пришла, а ты говоришь: что за дело!
Корпелов. Каяться? Много тебе лет?
Ключница. Полсема десятка.
Корпелов. А грехов много?
Ключница. Да как тебе сказать, что больше песку морского.
Корпелов. И все это ты будешь мне рассказывать?
Ключница. Все, все, ничего не потаю.
Корпелов. Ведь этак тебя до завтра не переслушаешь, особенно коли ты молодость свою вспомнишь.
Ключница. Ох, вспомню, вспомню.
Корпелов. Нет уж, кайся ты поди кому-нибудь другому!
Ключница. Да благо ты здесь, чего ж мне, малоумный ты человек! Все ж таки мне легче будет, блаженный ты человек, малоразумный ты человек!
Корпелов. Фу! Дай дух перевести! Ну, говори!
Ключница. Вот то-то же, благоразумный ты человек. Алчная я, жадная, до всего завистная, до всякой малости завистная.
Корпелов. Потом?
Ключница. Глаза-то мои никогда сыты не бывают, никогда.
Корпелов. А далее?
Ключница. Всю жизнь собирала, собирала – ничего не собрала; копила, копила – ничего не накопила.
Ключница. Да чего и нажить-то, все дрянь подбирала: огарочки, да гвоздики, да кусочки сахару. А тут вдруг разбогатеть захотела, грех попутал, – покорыстовалась. (Плачет.) Как стал он умирать-то…
Корпелов. Кто он-то?
Ключница. Да известно кто, старый барин.
Корпелов. Жалость какая!
Ключница. Жалость-то жалостью; а позвал он меня и приказывает: «Отдай ты эту коробочку девушке!»
Корпелов. Какой девушке?
Ключница. Известно какой. Да что ты, разве я тебе не сказывала?
Корпелов. Ну, все равно, разговаривай дальше!
Ключница. Вот я и согрешила, грешная, задумала ее утаить. Алчная я, до всего на свете завистная; а бог-то и покарал. Думала, вещи там, золото; разломала я – наместо того бумаги! Может, есть тут и денежные бумаги, да коли именные, так за это, говорят, велик суд бывает; значит, все мне не на пользу. (Показывает пакет и коробочку.) Вот они: и бумаги, и коробочка!
Корпелов. Вижу.
Ключница. Так сними ты с меня этот грех, сними!
Корпелов. Многого ты захотела. Как я сниму? Этого я не умею.
Ключница. А ты на свою душу возьми! Вам, малоумным, всякий грех прощается. Вот, на-ка тебе бумаги-то, на! А то умру ведь я скоро. Возьми!
Корпелов. Да на что мне их?
Ключница. Возьми, возьми! Коли увидишь девушку, так отдай ей.
Корпелов. Какую девушку?
Ключница. Да все ту же. А коли не увидишь, куда хочешь день! Ты только возьми, а там уж твое дело, хоть брось. На, на!
Корпелов (берет бумаги и кладет в карман). Ну, давай! Отвяжись только!
Ключница. Вот мне теперь и легче; ровно камень ты с моей души снял. А коробочку не отнимай у меня! Хороша коробочка-то! Сделай милость, не отнимай!
Корпелов. Провались ты и с коробочкой! Надоела ты мне.
Ключница. Ну, вот спасибо! Надо б тебе гривенничек дать, да не взыщи уж! (Кланяется и уходит.)
Входит Сакердон.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Корпелов, Сакердон, потом Потрохов.
Сакердон. Держи руку! (Берет за руку Корпелова и сверху опускает в нее трехрублевую бумажку.)
Корпелов. Quid agis, amicissime? Что делаешь, друже?
Сакердон. Лепта… и чтоб за родителей и за всех сродников…
Корпелов. За каких сродников?
Сакердон. Разумеется, господа этого не сказали; а уж такой порядок. Выслали деньги – значит, марш! Сами не могут, заняты.
Корпелов. Зачем мне три рубля выслали? И чем занят он?
Сакердон. Известно, не дрова же ему колоть, умственное занятие: гранпасье раскладывает.
Корпелов. Что? Сам карты раскладывает, а товарищу милостыньку высылает! Да я двери выломаю, все окна перебью!
Сакердон. Не шуми! Ты, коли юродствовать, так пойдем в людскую!
Корпелов. Брось ему эти деньги! Я не нищий. (Бросает деньги.) Покажись он мне только!…
Потрохов отворяет дверь.
Потрохов. Что за шум?
Корпелов. А! тебя-то мне и нужно.
Потрохов. Ты здесь еще, мой милый? шел бы ты домой спать.
Корпелов. Пойду, пойду… Что это ты выдумал, stultissime! Мне милостыньку высылать, гнать меня! Али ты не знаешь, кто я? Ведь я Корпелов: честный, благородный труженик, а не нищий, не шут. Ты бы за честь должен считать, что старый
