СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ*

               Введение

                     I

Эта книга пишется исключительно в научных

целях. Я не намерен ни отстаивать какое-либо
учение или направление, ни бороться с иными
учениями и направлениями. У меня нет ни
малейшего желания убеждать кого бы то ни
было; моя задача – заниматься исключительно
объективным выяснением истины.
Наука занимается только констатацией связей
вещей, явлений, обнаружением единообразий,
которые раскрывают эти связи. Изучение того,
что называют причинами, если под ними
действительно имеются в виду определенные
отношения, связи одних фактов с другими,
принадлежит к области науки и входит в
содержание вышеупомянутой категории
единообразия. Но те причины, которые именуют
первопричинами, и вообще все сущности,
выходящие за пределы опыта, оказываются вне
области науки именно в силу их недоступности
опыту.
21950 Социалистические системы

 Часто    мы     слышим     рассуждения    о

либеральной, христианской, социалистической
политэкономии и т. д. С научной точки зрения
это бессмыслица. Научное положение бывает
верным или ошибочным и не должно
рассматриваться с иных позиций; оно не может
быть либеральным или социалистическим.
Стремление дополнять уравнения небесной
механики введением католического или
атеистического условия было бы совершенным
абсурдом.
Однако то, что такого рода посторонние
добавления совершенно неприемлемы в
естественнонаучных теориях и должны быть
устранены, отнюдь не означает, что их влиянию
не подвергаются люди, эти теории развивающие.
Человек не является абсолютно рациональным
существом, у него есть также и чувства, и вера.
Даже самый здравомыслящий человек не может
избежать влияния партийных пристрастий,
возможно, даже не осознавая этого, по
отношению, по крайней мере, к тем проблемам,
для решения которых он вынужден выйти за
пределы области науки. Нет католической или
атеистической астрономии, но есть
астрономы-католики и астрономы-атеисты.
Наука не имеет никакого отношения к
21951 Социалистические системы

выводам, продиктованным чувствами и
выходящим за рамки научных или, что-то же
самое, экспериментальных исследований.
Каждый раз, когда она пыталась выйти за
пределы своей области, результатом были одни
словопрения. Итак, чувствам не место в научных
исследованиях, и когда, что, к сожалению,
происходило чересчур часто, они вторгались в
область науки, это сильно затрудняло поиск
истины и становилось источником ошибок и
фантастических концепций. Пытаться доказывать
теорему о квадрате гипотенузы, апеллируя к
«бессмертным принципам 1789 года» или к «вере
в будущее Родины» было бы полным абсурдом.
Столь же нелепо ссылаться на социалистическую
веру для того, чтобы доказать закон, которому в
нашем обществе подчинено распределение
доходов. Католичество, в конце концов,
смирилось с результатами, полученными в
астрономии и геологии; и пускай теперь вера
марксистов и моралистов смирится с
результатами экономической науки. Здесь
открывается широкое поле деятельности для
толкователей. Они уже открыли, что Маркс
никогда не стремился создавать теорию
стоимости, и при желании могли бы сделать
немало других открытий того же рода. Однако
21952 Социалистические системы

все это мало занимает науку.
Проникновение эмоций в область физических
наук всегда замедляло их прогресс, а порой и
совсем останавливало его. Только совсем недавно
эти науки смогли почти полностью избавиться от
этого пагубного влияния, и тогда началось то
необычайно быстрое их развитие, каким
отличается наша эпоха. Социальные науки,
напротив, все еще подвержены сильному
воздействию чувств и эмоций2, влияние которых,
столь же пагубное в них, как и в физических
науках, даже усилилось во второй половине XIX
в. в связи с подъемом «этических» чувств и
благодаря прогрессу социалистической веры.
Этот феномен легко объясним. Человеку легче
отвлечься от эмоций в вопросах, относящихся к
астрономии, нежели в тех вопросах, которые
затрагивают его социальные интересы и
возбуждают в нем страсти. Огюстен Коши был
пламенный католик и роялист; можно вполне
обоснованно полагать, что ему очень легко
удавалось не погружаться в эмоции, совершая те
удивительные открытия, за которые ему
благодарны математики; однако ему было бы
намного труднее избавиться от эмоций, если бы
он занялся социальными или политическими
исследованиями.
21953 Социалистические системы

 Выяснение места разума и места чувства в

социальных феноменах, четкое установление
областей, занимаемых разумом и чувствами вовсе
не означает недооценку одного или другого.
Когда я пишу научный труд, то естественно и
неизбежно я вступаю в область логических
рассуждений, но это не означает, что я не
признаю существования области чувств и веры.
Напротив, читатель увидит, что я им уделяю
немалое внимание, которое многие, возможно,
сочтут чрезмерным. Чего я стараюсь избежать,
так это широко распространенного в
общественных науках способа рассмотрения
материала, при котором логическое рассуждение
переплетается с чувствами в странной мешанине.
Этого добиться нелегко. В каждом человеке
скрыт его тайный противник, который
препятствует ему следовать этим путем и не
примешивать чувства к логическим выводам из
фактов. Предупреждая об этом общем недостатке,
я прекрасно понимаю, что и сам не застрахован
от него. Мои чувства влекут меня к свободе, и
поэтому я старался противостоять им, но, делая
это, я, возможно, не соблюдал меру, и, боясь
придать слишком большое значение аргументам в
пользу свободы, мог не придать им необходимого
веса. Итак, вполне возможно, что, опасаясь
21954 Социалистические системы

недооценить те чувства, которых не разделяю, я,
напротив, переоценил их. Во всяком случае, я не
могу с полной уверенностью сказать, что этот
источник ошибок устранен, и считаю своим
долгом предупредить об этом читателя.

                     II

Всегда надо отличать конкретное объективное

явление от той формы, в какой наш ум его
постигает. Эта форма представляет собой иное
явление, которое мы можем назвать
субъективным. Проиллюстрируем это с помощью
тривиального примера.
Прямая палка, опущенная в воду, – это
объективное явление, однако мы видим ее так,
словно она согнута, и если бы мы не ведали о
нашей ошибке, то описывали бы ее как согнутую,
– это субъективное явление. Тит Ливии видит
согнутой на самом деле прямую палку, когда
излагает нам одну занимательную историю для
объяснения некоторых фактов,
свидетельствующих о восхождении к власти
семей плебеев. Как он повествует, произошло
одно ничтожное событие, имевшее, как порой
бывает, серьезные последствия. Соперничество
между двумя дочерьми Фабия Амбуста, одна из
21955 Социалистические системы

которых была замужем за патрицием, а другая –
за плебеем, привело к тому, что плебеям удалось
добиться почета, которого они раньше были
лишены3.
Однако рассмотрение этой темы
современными историками позволяет увидеть
палку выпрямленной4. Нибур одним из первых
вполне понял, что в Риме тогда происходило
возвышение новой элиты, т.е. плебейской знати.
Он руководствовался, прежде всего, аналогией ее
возвышения с борьбой между буржуазией и
народом в наших странах. Такая аналогия имеет
реальные основания, поскольку все эти частные
случаи есть проявления одного общего феномена.
Концепция, в соответствии с которой при
анализе крупных исторических событий особое
значение придается мелким причинам личного
характера, теперь повсюду отвергается, но вместо
этого часто допускается другая ошибка:
отрицается всякое влияние на эти события со
стороны отдельного индивида. Битва под
Аустерлицем, несомненно, могла быть выиграна
не только Наполеоном, но и другим генералом,
если бы таким генералом оказался великий
полководец, однако французы наверняка
проиграли бы это сражение, если бы ими
командовал неспособный генерал. Чтобы
21956 Социалистические системы

избежать ошибки, не обязательно впадать в
противоположную ошибку. Если прямые палки
мы порой видим изогнутыми, то не следует
считать, что в природе не встречается изогнутых
палок. Субъективное явление отчасти совпадает с
объективным и отчасти отлично от него. Наше
незнание фактов, наши страсти, предрассудки и
предубеждения, идеи, распространенные в
обществе, в котором мы живем, события, сильно
затрагивающие и волнующие нас, и тысячи иных
обстоятельств скрывают от нас истину и не
позволяют нашим ощущениям точно
воспроизвести порождающее их объективное
явление. Мы оказываемая в положении человека,
который видит отражения предметов в кривом
зеркале: часть их пропорций искажена. Здесь
необходимо отметить, что чаще всего нам
известно только субъективное явление, т.е.
объективное явление, подвергшееся деформации.
О нем мы узнаем либо непосредственно в ходе
исследования душевных состояний людей, в
присутствии которых событие совершалось, либо
опосредованно – по свидетельству историка,
проводившего такое исследование. Проблема,
которую надлежит решать исторической критике,
выходит, следовательно, далеко за пределы
критики текстов. В основном она состоит в том,
21957 Социалистические системы

чтобы по данному деформированному
изображению объекта реконструировать сам
объект5. Это трудная и тонкая операция. Ее
сложность еще более возрастает из-за одного
обстоятельства6. Очень часто люди не осознают
тех сил, которые их побуждают к действию7, они
связывают свои поступки с воображаемыми
причинами, очень далекими от реальных. Было
бы ошибкой полагать, что человек, который
таким образом вводит в заблуждение других,
всегда неискренен. Напротив, это довольно
редкий случай; чаще всего такой человек сперва
сам ввел себя в заблуждение; совершенно
искренне поверил в существование таких
воображаемых причин и затем стал считать, что
они определяют его действия8. Свидетельства
людей, которые поддерживали определенное
социальное движение или даже участвовали в
нем, не всегда следует принимать безоговорочно
при выяснении реальных причин и обстоятельств
этого движения. Рыцарь, отправляясь в
крестовый поход, зачастую искренне верил в то,
что им движет исключительно религиозное
чувство. Он даже не подозревал, что попадал под
влияние одного из инстинктов своей расы,
который описывал еще Тацит, рассказывая о
древних германцах: «Когда в их родном городе
21958 Социалистические системы

царят мир и спокойствие, многие юноши
стремятся предложить воюющим племенам свои
услуги, поскольку покой тяготит эти народы, и
они желают проявить себя в смелых
предприятиях» (Очерк «Германия», 14).
Опасаясь вторжения персов, афиняне
обратились за советом к Дельфийскому оракулу,
который ответил им: «…все видящий Зевс из
Тритогении сделает так, что только деревянная
стена останется неразрушенной… О
божественный Саламин, ты погубишь детей и
женщин…». Что этим хотел сказать бог? Таков
был вопрос, который, согласно рассказу Геродота,
задали афиняне, и даже не похоже, чтобы они
обсуждали его в практической плоскости, т.е. для
поиска наилучшего способа уберечь себя и
сохранить свое имущество. Одни утверждали, что
«деревянная стена» – это палисад, ибо Акрополь
был с древних времен огорожен терновником,
другие говорили, что это флот. Фемистокл
присоединился к последнему мнению и добавил,
что бог предсказал победу афинянам, потому что
если бы им предстояло потерпеть поражение у
Саламина, то Пифия не сказала бы: «О
божественный Саламин», но применила бы
какое-нибудь выражение типа: «О несчастный
Саламин»9.
21959 Социалистические системы

Будем надеяться, что сегодня уже нет людей,

верящих в Аполлона, Афину Тритогенийскую или
в Зевса, и потому мы можем свободно обсуждать
этот факт и утверждать, что рассматривавшийся
тогда вопрос отнюдь не был только вопросом
истолкований. В нем присутствовало нечто
гораздо более реальное, а именно –
существование сильного флота. Геродот (VII, 144)
отмечает данный факт как простое совпадение:
«Еще раньше этого совета Фемистокла другое его
мнение одержало верх». Он советовал афинянам
выделить из городской казны средства на
строительство двухсот военных кораблей.
Геродот описывает исключительно субъективное
явление, и многие люди того времени, скорее
всего, разделяли его воззрение. Предсказание
оракула Аполлона выступало как основной факт,
к которому он с помощью ряда логических
дедукций сводил причину победы, одержанной у
Саламина. Заслуга афинян в нахождении
правильной интерпретации была такой же, как и
заслуга Эвклида в открытии теорем геометрии.
Трудно поверить в то, что практические
мотивы, направлявшие Фемистокла на мысль о
подготовке боевых кораблей, не могла оказать
влияния на афинян, когда они приступили к
обсуждению вопроса о том, следует ли
21960 Социалистические системы

использовать их у Саламина. Итак, можно
выдвинуть вполне вероятное предположение,
заключающееся в том, что Фемистокл предложил
свое толкование слов оракула только для вида и
ради того, чтобы афиняне его послушались.
Разумеется, это возможно, и мы никогда не
узнаем о том, как тогда в действительности думал
Фемистокл, но, судя по тому, что происходит в
наше время, возможно также и то, что он
совершенно искренне предлагал свою
интерпретацию. Люди с легкостью и даже не
подозревая о том, интерпретируют в желательном
для них направлении не только слова оракулов,
но и научные положения10. Фемистокл должен
был желать принятия решения об указании на
флот, который ему удалось подготовить, и более
или менее инстинктивно он интерпретировал
слова оракула именно в таком смысле. Наверное,
он вначале убедил в этом себя