го, кто писал или даже думал бы, как Сен-Симон; конечно, не пото
му, что они считают бесполезным предостерегать людей от креди
тования правительства, широко субсидирующего врагов буржуазии,
но потому, что подобное предостережение не вяжется с предрассуд
ками и скромными притязаниями наших имущих классов.
Чтобы объяснить и оправдать нынешний образ действий, они
находят множество предлогов, частично сводящихся к следующему:
«Мы были вынуждены вести войну в целях обороны; теперь прихо
дится за это платить, так что все должны идти на жертвы».
Если мы вдруг пожелаем принять это рассуждение всерьез, что,
впрочем, бессмысленно, потому что оно целиком сводится к эмоци
ям и лишено логики, то увидим, что на цели обороны ссылаются
обе стороны и непонятно, откуда берется оборона, если нет нападе
ния; кроме того, по справедливости никак нельзя называть оборо
ной стремление победить и покорить весь земной шар, а также неже
лание пойти на некоторые потери, чтобы добиться мира; затягива
ние войны и большая часть связанных с ней расходов были вызваны
именно такими планами и расчетами.
Затем надо сказать, что утверждение о расстройстве финансов
только вследствие военных расходов никак не соответствует дейст
вительности. Причиной этого стало расточительство правительств,
которые, чтобы привлечь сторонников и утихомирить противников,
выдавали всевозможные субсидии, делали политические скидки, за
тевали ненужные общественные работы, без конца тратили на войну,
53
De Tocqueville, loc. cit.: «(p. 149) Когда король впервые взялся утверждать нало
ги своей властью, он понял, что сначала следует выбрать из них один, внешне
не затрагивающий непосредственно знать; поскольку знать, в то время пред
ставлявшая опасный и соперничавший с королевской властью класс, не потер
пела бы столь невыгодного для себя новшества; поэтому был избран налог,
не распространявшийся на нее; это была талья… С этого момента по мере воз
растания запросов государственной казны и полномочий центральной власти
талья увеличивается и диверсифицируется: вскоре она удесятерилась и все
новые налоги стали тальями». Замените знать неимущими и талью прогрессив
ным налогом и вы получите точное описание современного явления. Много
похожего можно было наблюдать в греческих республиках.
74
ТРАНСФОРМАЦИЯ ДЕМОКРАТИИ
в то время как невозможно было или не следовало бы более терпеть
всякого рода беспорядки и перебои в производстве; также и расточи
тельство населения, которое при попустительстве правительств пре
давалось безделью, неповиновению, выдвигало непомерные требо
вания, хотя их невозможно было удовлетворить; нувориши выстав
ляли свою роскошь напоказ, невзирая на войну, потому что власти
в них нуждались. Эти люди в точности уподоблялись Тримальхиону54,
но тот нажил свое богатство торговлей, а не войной, и наслаждался
им во времена изобилия, а не всеобщей нужды.
Из-за войны производство сократилось, но все —и богатые, и бед
ные—захотели больше потреблять. Как это возможно?
Что касается богатых, то придумывают предполагаемый рост до
ходов, вызванный войной и подтверждаемый неточной или слиш
ком угодливой статистикой 55 , а также говорят об уменьшении трат,
вызванном законами о роскоши, которые, по правде говоря, сегодня
столь же неэффективны, как и в прошлом.
Если говорить о бедных, то экономическая проблема подменяет
ся моральной; с помощью такого трюка вместо того, что есть, рас
сматривается то, что должно быть. Но ахиллесовой пятой этих до
водов является утверждение, что повысить уровень потребления не
имущих классов можно с помощью снижения потребления богатых.
Но это нелепо, потому что малое не заменит многого.
Какое отношение к расходам собственно на войну имеют дота
ционные цены на хлеб, увеличивающие его потребление; пособия
по безработице для людей, не желающих работать по рыночным
ценам; увеличение заработной платы и сокращение рабочей неде
ли для рабочих, служащих, ремесленников и т.д.; истребление скота
и урожая забастовщиками; кризис общественного транспорта, став
шего слишком дорогим для большинства; безмерные выплаты, вось
мичасовой рабочий день, праздность, нежелание работать, неради
вость, странные претензии ответственных лиц, мотовство биржевых
акул, спекуляции, заменяющие под разными видами производство?
Пусть все это косвенно связано с войной и вытекает из переме
ны настроений и действий правительства, вызванных военным вре-
54
Персонаж романа Петрония «Сатирикон», богатый вольноотпущенник.— Прим.
перев.
55
Единственный вывод, который можно сделать на основании этой статистики,
был известен уже Аристотелю и заключается в том, что богатство, оценивае
мое в денежных единицах, далеко не соответствует его экономическому содер
жанию. Бедный Мидас убедился в этом на собственном опыте.
75ВИЛЬФРЕДО ΠΑΡΕΤΟ
менем, но именно поэтому те, кто в силу своих настроений, расче
тов, поступков способствовали указанным явлениям, не могут быть
оправданы ссылками на прямые или отдаленные последствия вой
ны; это допустимо только по отношению к другим, а не к этим людям.
Отметим еще, что не существует этих всех, кто обязаны выносить
тяготы войны, ибо заметно, что некоторые работают меньше, а по
лучают больше, некоторые едва сводят концы с концами, а некото
рые лишились имущества; государство же, вместо того чтобы быть
общим делом, res publica, все больше становится делом лишь части
населения, пролетариата, как говорят,— но в действительности тех,
кому удается им завладеть; однако это, по правде говоря, не новость.
В бюджете правительств предусмотрены средства для пропаган
ды займов; и поскольку, есть плательщик, должен быть и получатель;
ясно, что не все проповеди в пользу кредитов (и добавим: налогов)
произносятся безвозмездно; некоторые из них оплачиваются раз
ного рода почестями и привилегиями. Поэтому подобные прояв
ления следует отфильтровывать, чтобы обнаружить в них чувства,
но все равно их будет немало, и было бы серьезной ошибкой пола
гать, что все проповедники или большинство из них движимы коры
стью; они просто дают волю своему пристрастию к некоторым ми
фам и часто выступают в роли самых успешных их апостолов.
Тот факт, что даже после войны диктатура министерств не вы
зывает протеста, может навести на мысль о наличии чувств, благо
приятствующих усилению центральной власти; но история опро
вергает подобные умозаключения и показывает, что правительства,
склонные к абсолютизму, часто слабы 56 , а политикам хорошо изве
стна польза, которую приносит оппозиция, только укрепляющая
правительство.
Из всего сказанного, по-моему, следует, что в плане чувств народ
ная партия намного превосходит партию имущих классов. Ее сто
ронники более сплочены, преданны, они храбрее, энергичнее, само
отверженнее в отстаивании своих идеалов, они более упорно и по
следовательно движутся к поставленной цели. Правда, они уступают
по части лисьих уловок, но в смутное время этот недостаток возме
щается силой.
Точно так же некогда в прошлом они добились (и поэтому, воз-
56
Фюстель де Куланж великолепно описывает эти явления, некогда во многом
напоминавшие современные. Ср.: Les transformations de la royauté pendent
l’époque Carolingienne: (p. 665) «Как раз в тот момент, когда монархия достиг
ла предела могущества и все подчинила себе, она рухнула».
76
ТРАНСФОРМАЦИЯ ДЕМОКРАТИИ
можно, добьются в будущем) лучшей участи для общества, обеспечив
ему после тяжелых потрясений длительное благоденствие. Таковы
были Средние века в Греции, Средние века после падения Римской
империи, такими могут быть новые Средние века.
Чтобы понять размах и силу эмоций, нужно обратить внимание
на энергию и упорство, с которыми трудящиеся и служащие доби
вались установленного теперь восьмичасового рабочего дня. Они
поставили перед собой реальную цель и боролись за нее сплоченно
и преданно, никогда не уступая, притом во всех странах. Они не об
ращали внимания на карканье своих противников, взывавших к пат
риотическому жертвенному духу, и говорили: «После войны мы хо
тим жить лучше, чем раньше, а вы устраивайтесь, как хотите и може
те». Никто из правящего класса не предлагал сотоварищам работать
побольше на благо зажиточного слоя, хотя последний приглашают
финансировать правительство, чтобы оно могло изливать щедроты
на рабочий класс и плутократию, что является естественным след
ствием правления демагогической плутократии. У народной партии
и у зажиточного класса есть свои штрейкбрехеры, только первая пре
следует и ненавидит их, а второй оправдывает и часто воздает им
почести.
Благодаря значительной силе эмоций народная партия сумела
навязать повышение заработной платы и жалований. Никто из ее
адептов не изыскивает всевозможных способов перевалить нало
ги на сотоварищей, как происходит среди имущих классов, которые
еще не поняли, что отнятое у правительства —отнято у противника.
Народная партия чувствует, что те, кто склонен к крайностям,
на которые многие ее сторонники не готовы идти (по крайней мере
сегодня) могут быть полезны ей как союзники; поэтому она повсе
местно, как правило, благоволит большевикам. Партия имущих
не решается противопоставить ей крайность иного рода, и поисти
не комичен тот ужас, который охватывает ее при одном упоминании
о «милитаризме». В прошлом образчик такого подхода явил Цице
рон, не сумевший понять, что в его времена стояла проблема выбо
ра между площадными бунтами и силой легионов, и напрасно рас
считывавший на приход к власти оптиматов при поддержке народа,
хотя это и делает ему честь.
Из двух соперничающих в обществе сил сейчас берет верх народ,
и это расшатывает буржуазное государство, чья власть тает на глазах;
демагогическая плутократия ощущает слабость своего первого эле
мента и укрепление второго; назревают перемены, время наступле
ния которых и масштабы нам, однако, не дано предвидеть.
77ВИЛЬФРЕДО ΠΑΡΕΤΟ
Мы воздерживаемся от суждений об изложенных нами фактах,
как уже было сказано, т. е. от их одобрения или порицания, а также
от рассмотрения вопроса о том, какую ближайшую или отдаленную
пользу они сулят обществу. Мы упомянули о них лишь для того, что
бы извлечь из этого понимание глубины и напряженности чувств, ис
пытываемых соперничающими партиями.
Мы начали с изучения поверхностных явлений и пришли к не
которым предположениям, а затем углубились в предмет и дошли
до рассмотрения чувств; таким образом, наши предположения под
твердились, перед нами предстала с большой вероятностью общая
картина трансформаций, которые ожидают наше общество.
v. э п и л о г
После публикации статей, напечатанных в этом томе, произошло не
мало событий, которые гораздо быстрее, чем я мог ожидать, под
твердили сделанные выводы, в свою очередь подтверждающие тео
рии, изложенные в «Социологии»; вырисовывается некая непре
рывная кривая, которая ведет от момента написания «Социологии»
к настоящему и, по-видимому, продолжит свое движение в будущем,
что позволяет нам отчасти его предвидеть.
Было бы слишком долго и малопродуктивно подробно перечис
лять упомянутые события, поскольку каждое из них само по себе
не очень значительно 57 и только все вместе они существенны; но не
которые из них стоит назвать как типичные примеры, иллюстрирую
щие непрерывность процесса. Мы приступим к этому, используя сви
детельства тех, кто не склонен одобрять наших теорий или, по мень
шей мере, с ними явно незнаком.
Действие постоянных факторов, о котором говорилось в статье I,
явно продемонстрировало свой перевес над внешними обстоятель
ствами, но политиканы и прислушивающиеся к ним добрые люди
57
Именно это повторяют на
