ва23. Его доводы верны применительно к трансформации идеального
представления, но неубедительны в отношении реальной трансфор
мации. Он сам признается в этом 24 , когда пишет: «(р-473) Теперь, ко
гда мы проанализировали подлинный смысл статей Керси, следует
рассмотреть, не приобрели ли они более широкого и (р. 474) всеобъ
емлющего значения, чем то, которое хотел придать им их автор [луч
ше сказать: чем то, которое заложено в их буквальном содержании].
Обратимся сначала к обычаям и практике, которые выражены в них.
Мы не станем говорить о статье 1-й, свидетельствующей о том замет
ном месте, которая заняла в государственной системе Церковь [се
годня Церковь заменяет социализм, особенно трансформистский] 25 .
Впрочем, это не было новшеством. Мы не будем говорить также о не
которых других статьях, например, 2-й, 5-й, с ι8 по 22-ю, где Карл Лы-
Веббов,—это названия глав из их книги. (Английский оригинал: Webb S., Webb Β.
History of Trade Unionism. L., 1894. Первое издание очень редкое.)— Прим. перев.22
Кьерсийский капитулярий Карла II Лысого закрепил наследственность некото
рых феодальных титулов и владений. — Прим. перев.
23
Coulanges F. de. Nouvelles recherches sur quelques problèmes d’histoire. Paris, 1891.
24
В другом случае факты вынуждают его согласиться с одним из доказательств
изложенной нами теории об отношениях между мыслями и делами. Les
transformations de la royauté pendant l’époque Carolingienne. Paris, 1914. Речь
идет о конфликте социального устройства Австразии с порядками в Нейстрии:
«(р. 178) Не станем, однако, утверждать, что эти люди руководствовались неко
ей политической доктриной или чистой идеей; каждым из них двигал свой инте
рес или даже чувство зависти». То же самое можно было бы сказать о наших
профсоюзных деятелях, кроме немногих теоретиков, которые не лишены фан
тазии. Большинство думают о высокой зарплате, о сокращении рабочего дня,
о повышении социального и властного статуса и не имеют ни малейшего, само
го отдаленного понятия о социальном государстве, к которому идет дело.
25
Трансформизмом в итальянском контексте называется политика отказа от край
них взглядов и создания конъюнктурных парламентских коалиций для дости
жения стабильности.— Прим. перев.
47В И Л Ь Ф Р Е Д О ΠΑΡΕΤΟ
сый несмотря на свой повелительный тон выдает собственные опа
сения в том, что ему не будет оказано повиновение [точно так же
наши парламенты и правительства издают законы и указы, хотя зна
ют, что они мало подействуют на профсоюзы. Например, они запре
щают бастовать государственным служащим, но профсоюзы обраща
ют на запрет ноль внимания. Во время забастовки власти повышают
голос и угрожают бастующим увольнением, а тех только забавляют
пустые угрозы. Власти составляют целые своды законов для защи
ты частной собственности, но терпят посягательства на нее со сто
роны профсоюзов; более того, они пытаются придать этим незакон
ным действиям легальный или мнимолегальный вид, уподобляясь че
ловеку, который, упав с лошади, воскликнул: «Я как раз собирался
слезть»]. Мы не будем останавливаться на ιβ-й статье, в которой ко
роль вынужден напомнить графам, что они являются чиновниками
[именно это говорят наши власти железнодорожникам, но те обра
щают на их речи еще меньше внимания, чем вельможи времен Кар
ла Лысого на предупреждения их господина] и что на них возложены
обязанности правителей и судей, видимо, потому, что они пренебре
гают этими обязанностями; похоже, что и сами missi пренебрегают
своими [а наши должностные лица?]. Особого рассмотрения заслу
живают статья 4 и ответ, данный на нее грандами. Здесь король и его
верноподданные обмениваются взаимными обязательствами [имен
но это можно сказать о сегодняшних мирных договорах между пра
вительствами и влиятельными профсоюзами, например, английским
профсоюзом шахтеров или профсоюзами железнодорожников повсе
местно] ». Дальше следует еще одна аналогия с нашими государствами.
«(р.474) Король еще произносит слово „подчинение», но очевид
но, что речь уже не идет о том всецелом, безоговорочном, незави
симом от волеизъявления подчинении, которое предписано поддан
ным по отношению к королю в монархическом государстве [и по от
ношению к законодательному собранию в республике]. Речь идет
только о подчинении, которое накладывает на человека данное им
обещание [сегодня можно было бы сказать о подчинении, которое
профсоюз оказывает правительству в соответствии с заключенным
с ним мирным договором, и только до тех пор, пока считает нужным
соблюдать этот договор] ».
«(р.475) Что здесь любопытно, это простота, с которой назван
ные идеи высказываются в качестве общеизвестных, банальных, ес
тественных и неоспоримых истин». Точно так же сегодня договор
на равных между профсоюзами и правительством воспринимается
как естественная вещь, не подлежащая обсуждению. Железнодорож-
48
ТРАНСФОРМАЦИЯ ДЕМОКРАТИИ
ники, оплачиваемые государством, отказываются перевозить по же
лезной дороге, принадлежащей государству, солдат и карабинеров 26 .
Здесь мы имеем дело с феноменом, аналогичным средневековому
иммунитету — если не фактически, то в принципе. Железнодорож
ники полагают, хотя, вероятно, и не осознают этого вполне отчет
ливо, что власть центрального правительства заканчивается на гра
нице их владений, простирающихся на все железнодорожные пере
возки. Более или менее сходные мнения формируются и у других
профсоюзов.
Явным признаком разрушения центральной власти выступает
возможность уклонения от подсудности ей, а обязательное подчи
нение—признак ее укрепления. В этом случае действительное поло
жение вещей также предшествует идеальному и правовому, которые
лишь постепенно трансформируются в заданном им направлении.
Как раз сегодня мы наблюдаем одну из таких трансформаций.
Иммунитет профсоюзов еще не обрел четкой формы, которая была
присуща во времена Каролингов иммунитету Церкви и светских лиц,
но он постепенно движется к ней. Во многих случаях, число и значи
мость которых растут с каждым днем, профсоюзы с одобрения части
общества не позволяют исполнять законы и постановления.
Если бы государство было вынуждено отменять их под давлением,
цель профсоюзов достигалась бы при формальном сохранении авто
ритета центральной власти; но так как решения правительства иг
норируются, основы его суверенитета подрываются даже формаль
но. Так называемые стачки солидарности демонстрируют, что рядом
с правительством выстраивается множество мелких обособленных
источников власти, стремящихся к независимости.
26
На станции Л и в о р н о железнодорожники отказались пропустить поезд
с 231 пехотинцем. Правительство смирилось с этим и отправило солдат на бро
неносце Дуилио, который утром 19 апреля прибыл в Геную. Рабочие металлур
гического завода на моле Джано, наши высокородные и могучие бароны, пре
рвали работу и отправили на борт судна делегацию, чтобы потребовать отказ
от высадки. «Ответ был отрицательным. Тогда рабочие высыпали из завода,
и забастовка распространилась на металлургов Фоче, Бордо и Кооператива.
Позднее забастовали и все категории трудящихся района Скало делле Гра-
цие» (Idea Nazionale. 1920. 21 aprile). Правительство, не имея возможности
воспользоваться собственной железной дорогой, не решаясь использовать
силу против тех, кто этому мешают, перевезло своих солдат в Турин на грузо
виках. Сами по себе эти факты не столь существенны; они важны как показа
тель настроений, которые распространяются среди людей, все еще номиналь
но работающих на правительство.
49ВИЛЬФРЕДО ΠΑΡΕΤΟ
Любое событие, часто малозначащее или ничтожное, может
дать профсоюзам и их объединениям повод к сопротивлению
и нападкам27.
Когда во Франции в феврале 1920 г., в соответствии с одной из ста
тей железнодорожного регламента некий сотрудник общества «Па
риж—Лион—Средиземное море», без разрешения оставивший ра
бочее место, был отстранен на два дня от службы, этого было до-
27
L’Idea Nazionale. 1920. 8 febbraio. «Самый ничтожный из организаторов усвоил,
что достаточно пригрозить забастовкой… чтобы под предлогом этой угрозы
министерство пустилось на самые невероятные уступки… Так было во время
стачки трамвайщиков и железнодорожников, когда использовался все тот же
нечестный прием; ради оправдания выдачи шестидесяти миллионов в год,
которые Мортара прибавил к ста сорока или ста пятидесяти, уже согласован
ным с Комиссией по равным правам, во всех так называемых официальных
кругах трубят о возникшей в силу обстоятельств необходимости предотвра
тить паралич общественного транспорта в такое время как наше [то же самое
говорят во Франции и в Англии, только время там другое]. Как будто забастов
ка все равно не состоялась, и паралич транспорта был отменен; в воскресенье
трамвайщики прекратили работу, чтобы услышать от своих п р о ф с о ю з н ы х
боссов отчет о достигнутых успехах, не менее вдохновляющих, чем у ломбард
ских железнодорожников, которые, до сих пор не известно почему, оставили
без транспортного обслуживания всю свою промышленную область! Стыд
и позор». «Тем временем ожидается декрет, который должен санкциониро
вать меры, принятые раздираемым противоречиями Советом министров
[а парламент? Ему остается только одобрять решения п р о ф с о ю з о в и мини
стров]. Они полностью зависят от организаторов, которые намереваются
истолковывать и требовать исполнения декрета, как им заблагорассудится;
другим гражданам об этом ничего не известно, особенно главам трамвайных
и железнодорожных предприятий, которых намеренно оставляют в неведе
нии». Центральная власть не в состоянии даже утвердить расписание поездов
и трамвайных маршрутов. Оно вводит декретное время, отличающееся от аст
рономического. Независимо от того, что эта мера беспомощна, правитель
ство или парламент вправе к ней прибегнуть. П р о ф с о ю з ы , не считающие
ся с законной властью, попросту отказываются исполнять декрет. По этому
поводу «Idea Nazionale» от ι6 апреля 1920 г. пишет: «Если декретное время
действительно имеет экономический смысл и приносит выгоду, почему пра
вительство не заставит безоговорочно его придерживаться? Если оно не дает
никакой пользы, зачем его вводить?» Ответ прост: декретное время было вве
дено теоретической властью, не соблюдается же оно вследствие отсутствия
равноценной практической власти. П о х о ж и е противоречия наблюдались
в эпоху перевеса феодальных властей над королевской властью и наблюдают
ся всегда, когда над центральным правительством получают перевес другие.
5°
ТРАНСФОРМАЦИЯ ДЕМОКРАТИИ
статочно, чтобы профсоюзы объявили и провели всеобщую стачку
железнодорожников. В подобных случаях желание соблюдать зако
ны и правила именуется «нарушение профсоюзных свобод», так же
как в Средние века толковали о посягательстве на феодальный
иммунитет.
Заметна тенденция профсоюзов не ограничивать свои привиле
гии профессиональными конфликтами, а распространять их на спо
ры между членами профсоюзов и теми, кто в них не входит. Послед
них привлекают к особому суду, а если центральные власти проти
вятся этому, то оказываются перед угрозой и фактом забастовки.
В феодальном обществе вассал не был полностью исключен из ко
ролевского правосудия; чтобы прибегнуть к нему, следовало лишь
соблюдать феодальную иерархию, его непосредственный сеньор
должен был либо свершить суд сам, либо представить вассала на суд
вышестоящего сеньора. Возможно, когда-нибудь такие гарантии по
явятся и
