питать к себе, вообразим некое тело, обладающее мно­жеством мыслящих членов, ибо мы — члены всего су­щего, и подумаем, какой любовью подобает каждому члену любить себя и т.д.

706. Когда бы у ног и рук была собственная воля, они, чтобы не отпасть от тела, которому принадлежат, должны были бы подчинить ее первичной воле, управ­ляющей всем телом. В противном случае они обрекут себя на полный хаос и несчастье, а желая блага только всему телу, тем самым благотворят и себя.

707. Любить должно только Бога, ненавидеть — только самих себя.

Если бы нога пребывала в полном неведении о своей принадлежности всему телу и зависимости от него, если бы знала и любила только себя, а потом вдруг узнала, что принадлежит некоему телу и зависит от него, какие на нее нахлынули бы сожаления, какой стыд за прожи­тую жизнь, за свою бесполезность тому самому телу, которое вливало в нее жизнь и превратило бы в ничто, отбросив, отделив от себя, как она отделила себя от него! С каким жаром молила бы не отказываться от нее и с какой покорностью исполняла бы нога волю, пове­левающую телом, вплоть до согласия быть отрезанной от него, если так надлежит, если иначе она утратит право считаться его членом, ибо всякому члену должно с готовностью идти на гибель ради того единого, которое заключает в себе все сущее.

708. Чтобы члены единого целого чувствовали себя счастливыми, они должны обладать волей и при этом всегда подчиняться воле целого.

709. Нравственность. — Господь сотворил небо и землю, но они не способны чувствовать радость своего бытия, и тогда Он пожелал сотворить существа, которые знали бы эту радость и могли бы составить единое тело из множества мыслящих членов. Ибо наши собственные члены лишены этой способности радоваться своему единению, своей удивительной понятливости и тому усердию, с каким природа выпестовала в них ра­зумение, дала им возможность расти и длиться. Как они были бы счастливы, когда бы чувствовали, когда бы видели это! Но для того, чтобы равно чувствовать и видеть, им потребны были бы понимание воли мировой души и собственная добрая воля ей подчиниться. Дабы эта способность понимать подсказала бы им, что если, получив пищу, они свою понятливость употребят на со­хранение оной пищи лишь для самих себя, не делясь ею с другими членами, то не только выставят напоказ всем свою неправедность, но, более того, станут глубоко не­счастными, а их любовь к себе превратится в ненависть, ибо и блаженство, и долг каждого члена — полностью довериться в выборе пути мировой Душе, которая любит их всех, ей принадлежащих, больше, нежели они любят самих себя.

710. Быть членом какого-нибудь тела значит жить, осуществлять себя, двигаться благодаря духу всего этого тела и ради него.

Член, отделенный от тела, которому принадлежит, его уже не видящий, обречен на гибель, уже умирает. А меж тем он мнит себя единым целым и, не видя тела, от которого зависит, мнит, будто зависит лишь от самого себя, хочет стать средоточием, стать в свою очередь телом. Но, не обладая жизненным началом, сразу сби­вается с толку и тщетно силится вникнуть в собственную свою неопределенную суть, ибо чувствует, что не явля­ется телом, но не способен отнестись к себе как к про­стому члену некоего тела. Наконец, познав себя, он словно возвращается домой и теперь питает любовь к себе лишь из-за своей принадлежности к оному телу. И скорбит о былом заблуждении.

По самой своей природе он способен любить что-то лишь ради себя и ради того, чтобы подчинить себе этот предмет любви, ибо каждая особь в этом мире любит себя больше всего на свете. Любя тело, отдельный член тоже любит самого себя, потому что существует лишь в связи с ним, благодаря ему и ради него; Qui adhaerent Deo unus spiritus est[143 — Соединяющийся с Господом есть един дух (лат.).].

Тело любит руку, а вот рука, обладай она собственной волей, должна бы любить себя такой любовью, какой ее любит душа. Любовь, преступающая эту грань, неправед­на. Adhaerens Deo unus spiritus est. Каждый человек любит себя, потому что принадлежит Иисусу Христу. Люди любят Иисуса Христа, потому что Он — тело, а каждый из них — член, Иисусу Христу принадлежащий. Все едино, все пребывает одно в другом, как три Ипостаси Господа Бога.

711. Г-н де Кондран: невозможно сравнивать, гово­рит он, единство святых и единство Пресвятой Троицы. Иисус Христос говорил как раз обратное.

712. Итак, единственной истинной добродетелью сле­дует считать ненависть к себе (ибо человеческое “я” по­хотливостью своей только ненависти к себе и заслуживает) и поиски Существа, которое мы любили бы, потому что Оно подлинно достойно любви. Но так как мы не спо­собны любить что-либо вне нас самих, обратим свою любовь на Существо, которое, не будучи нами, тем не менее живет во всех и в каждом из нас без единого исключения. Но в мироздании есть лишь одно столь все­объемлющее Существо. Царство Божие — внутри нас, всеобъемлющее благо — внутри нас; оно одновременно и мы сами, и не мы.

Любовь к Господу Богу

713. Два закона, правящие Республикой христиан, наделены большей властью, нежели все политические законы, вместе взятые.

714. Примеры самоотверженной смерти лакедемонян ли, других ли исторических лиц нас не трогают. Потому что нам-то какое до них дело? А вот примеры смерти христианских мучеников живо затрагивают, потому что все мы “один для другого члены”. Мы связаны с ними прочными узами: их решимость, быть может, укрепила нашу собственную, и не только тем, что подала пример, но и тем, что показала, как мы им обязаны. Ничего подобного мы не испытываем, когда дело касается языч­ников: никакой связи с ними у нас нет; мы чувствуем себя богатыми, лишь когда видим, как богатеют наши отцы или мужья, а не какие-нибудь чужаки.

8. Пути к спасению

Истина и милосердие

715. Понимание смысла слов “добро” и “зло”.

716. Если ужасно ослепление того, кто живет, не пытаясь понять, что он такое, то совсем уж чудовищ­но ослепление того, кто верит в Бога, а живет во влас­ти зла.

717. Опыт учит нас пониманию неизмеримого раз­личия между набожностью и добротой.

718. Первая ступень: стяжать хвалу за добрые деяния и хулу — за дурные. Вторая ступень: не стяжать ни хвалы, ни хулы.

719. Мирские деяния. — Всего опаснее те деяния, которые равно угодны и Богу, и людям, потому что в душевном складе того или иного человека Богу угодно одно, а людям — совсем другое; взять, к при­меру, величие святой Терезы: Богу угодна великая сми­ренность ее откровений, людям — ее великая прозор­ливость. Поэтому иные из кожи вон лезут, стараясь подражать ей в своих речениях, и думают, что тем самым уподобляются ей складом души, хотя следовало бы преж­де всего возлюбить любезное Богу и таким путем обрести любезный Богу склад души.

Лучше не соблюсти поста и покаяться в этом, нежели соблюсти и возвысить себя за это. Фарисей, мытарь.

Какая мне польза от соблюдения поста, если оно может в равной мере и навредить мне, и сослужить службу, если все зависит от благословения Божьего, а Он благословляет лишь то, что вершится во Имя Его, по закону Его и путем, Им предначертанным, если как мы делаем не менее важно, чем что мы делаем, — воз­можно, даже важнее, ибо Господь властен из самого дурного извлечь доброе, а люди, не получив от Него помощи, извлекут дурное из самого доброго?

720. Условия, которые, согласно мирскому суду, осо­бенно облегчают жизнь, особенно затрудняют ее, со­гласно суду Господню, и, напротив того, если, согласно мирскому суду, нет ничего труднее, нежели жизнь цер­ковнослужителя, то, согласно суду Господню, жить такой жизнью особенно легко. Согласно мирскому суду, всего легче жить тому, кто занимает высокий пост и владеет немалым имуществом; всего труднее жить подобной жиз­нью, согласно Господнему суду, не обольщаясь ею и не питая к ней пристрастия.

721. Бог христиан — это Бог, который ниспосылает душе понимание, что Он — единственное ее благо, что в Нем одном может она обрести покой, что только любовь к Нему дарует ей подлинную радость и, одно­временно с этим пониманием, рождает глубочайшее от­вращение ко всем препонам, встающим на пути и ме­шающим целиком отдаться любви к Богу: себялюбие и похоть — вот эти препоны, и душе ненавистны их по­пытки ее остановить. Потому что Господь ниспослал ей понимание, что внедренное в ее глубь себялюбие губи­тельно и спасти от него может один лишь Он.

722. Fascinacio[144 — Волнение (лат.). ]. Somnum suum[145 — Сном своим (лат.).]. Figura hujus mundi[146 — Образ мира сего (лат.).]. Inimici Dei terram lingvent[147 — Враги Господа будут лизать прах (лат.).]. “Враги Его лижут прах” — то есть любят земные услады.

В Ветхом Завете содержались образы блаженной радости, в Новом Завете речь идет о способах ею ис­полниться. Образы означают радость, способы -— по­каяние; тем не менее пасхальный агнец был съеден, уснащенный горькими травами, cum amaritudinibus.

Singularis sum ego donee transeam[148 — Один я перейду (лат.).]. До кончины Иисуса Христа почти не было мучеников.

Евхаристия. Comedes panem tuum[149 — Будешь есть хлеб твой (лат.).].

Евхаристия. Panem nostrum[150 — Хлеб наш (лат.).]-

723. Это правда, что, преисполняясь благочестия, мы впадаем в тоску. Но корень этой тоски не в благочестии, нами завладевающем, а во все еще властной нечестивости. Когда бы наши чувства не сопротивлялись покаянию, а испорченность нашей натуры не противилась чистоте Гос­подней, никакой тоски мы не испытывали бы. Но чем больше сопротивляется наша земная порочность неземной благодати, тем нестерпимее мы страдаем. Середе рвется на части под напором противоборствующих сил, но было бы великой несправедливостью винить в подобной внутренней смуте Господа, влекущего нас к Себе, вместо того чтобы всю вину возложить на мирскую жизнь, не отпус­кающую нас от себя. Так ребенок, когда мать силится вырвать его из рук похитителей, должен любить, невзирая на боль, рожденное любовью и законное насилие той, что жаждет вернуть ему свободу, равно как должен ненави­деть безжалостное, тираническое насилие тех, что, нару­шая все законы, стараются его удержать. Вот если бы Господь отказался бы воевать с людьми в этой бренной их жизни, тогда и впрямь можно было бы сказать, что Он объявил им беспощадную войну. “Не мир пришел Я принести, но меч”, и оружием в этой войне будут огонь и меч: “Огонь пришел Я низвести на землю”.

До Его пришествия люди прозябали в этом непра­ведном покое.

724. Из всех таинств только о покаянии было воз­вещено иудеям святым Иоанном Крестителем, а