выражаются ваши отцы Анна и Мейнье, полагая тем самым основание своего обвинения.
Вот, отцы мои, все ваши доказательства и истощились. Поэтому вы прибегли к новой уловке, подделав постановления Тридентского собора, чтобы выставить г — на Арно несогласным с ними: столько у вас средств для обвинения людей в ереси. Это делает о. Мейнье в пятидесяти местах своей книги и восемь или десять раз на одной 54–й странице, где утверждается, что для формулировки верования истинного католика недостаточно сказать: «Я верую, что Иисус Христос действительно пребывает в св. дарах», но должно говорить: «Я верую, вместе с собором, что Он там присутствует действительным местным присутствием, или местно». И о. Мейнье цитирует по этому поводу постановления собора (засед. 13, кан. 3, кан. 4, кан. 6). Кто не поверил бы, видя упомянутые слова: местное присутствие в трех канонах вселенского собора, что они действительно находятся там? Подобные приемы могли вам служить до моего пятнадцатого Письма, но теперь, отцы мои, на это не поймаешь. Достаточно только заглянуть в постановление собора, чтобы убедиться, что вы — обманщики, поскольку приведенных вами терминов: местное присутствие, местно, местность никогда там не бывало. И я заявляю вам, сверх того, отцы мои, что их нет ни в каком другом месте постановлений Тридентского собора, ни в одном из предшествовавших соборов, ни у одного отца церкви. Прошу вас, следовательно, отцы мои, ответить мне: неужели вы собираетесь внушить подозрение в кальвинизме против всех, кто не пользовался данным термином? Если так, то под подозрение попадает и сам Тридентский собор, и все святые отцы без исключения. Неужели у вас нет другого средства выставить г — на Арно еретиком и не оскорблять стольких людей, не сделавших вам ничего худого, и в числе их св. Фому, одного из величайших защитников таинства причащения, который не только не пользовался этим термином, а, напротив, даже отвергал его (ч. 3, вопр. 76, стат. 5); он говорит: Nullo modo corpus Christi lest in hoc sacramento localiter? Кто вы такие, отцы мои, чтобы собственной властью предписывать новые термины, которыми вы повелеваете пользоваться для точного исповедания веры, как будто исповедание веры, составленное папами по повелению собора[293], где отсутствует злополучный термин, было несовершенно и оставляло неясность в убеждениях верных, которую только вы одни открыли? Какая дерзость предписывать эти термины самим теологам! Какая ложь обманно приписывать их вселенским соборам! И какое невежество не знать возражений, которые делали самые просвещенные святые против принятия их! Стыдитесь, отцы мои, своей невежественной лжи, как говорит св. Писание таким как вы, невежественным лжецам: De mendacio ineruditionis tuae confimdere.
He беритесь же больше изображать наставников; у вас нет для этого ни нравственных, ни умственных способностей. Но если вы пожелаете делать ваши предложения более скромным образом, тогда можно их выслушать. Ибо, хотя св. Фома и отвергает, как вы видели, слова местное присутствие вследствие того, что тело Иисуса Христа содержится в св. дарах не в обычном смысле протяженности тела в пространстве, занимаемом ими, все — таки данный термин принят некоторыми авторами, писавшими против кальвинистов, так как они понимают его только в том смысле, что тело Иисуса Христа действительно содержится под видами, а так как последние находятся в определенном месте, то и тело Иисуса Христа находится также в этом же месте. И против допущения их в указанном смысле г — н Арно возражать не будет, потому что и аб. Сен — Сиран, и он сам столько раз высказывали, что Иисус Христос в св. дарах действительно пребывает в определенном месте и одновременно — чудесным образом — в нескольких местах. Так рушатся все ваши тонкости; вы не смогли придать ни малейшего правдоподобия обвинению, выставлять которое позволительно только при неопровержимых доказательствах.
Но какая польза противопоставлять невинность членов Пор — Рояля вашим клеветам? Вы приписываете им эти заблуждения вовсе не от убежденности в том, что они защищают их, но от уверенности в том, что они вредят вам. Последнего обстоятельства, согласно вашей теологии, достаточно, чтобы можно было без греха клеветать на них. И вот вы, без исповеди и покаяния, можете служить литургию, одновременно обвиняя священников, служащих ее каждый день, в почитании ее чистым идолопоклонством. Это ведь было бы таким ужасным кощунством, что вы сами повесили in effigie вашего о. Жаррижа[294] за то, что он служил обедню во время, когда был в единомыслии с Женевой.
Я удивляюсь, стало быть, не тому, что вы приписываете им без зазрения совести столь тяжкие и столь ложные преступления, а тому, что вы приписываете им столь неправдоподобные преступления с такой беспечностью. Вы, разумеется, располагаете грехами по своему усмотрению, но неужели вы надеетесь располагать таким же образом и верованиями людей? По правде сказать, отцы мои, если бы необходимо было заподозрить в кальвинизме либо их, либо вас, то вы, по — моему, оказались бы в невыгодных условиях. Речи их настолько же католические, как и ваши, но поведение их подтверждает их веру, а ваше противоречит ей. Ведь если вы веруете так же, как и они, что хлеб просфоры претворяется в тело Иисуса Христа, почему же не требуете вы так же, как и они, чтобы сердце из камня и льда у тех, кому вы советуете приблизиться к нему, искренне обратилось в сердце из плоти и любви? Если вы веруете, что Иисус Христос находится там в состоянии смерти, чтобы научить приближающихся к Нему умирать для мира, для греха и для самих себя, почему же побуждаете вы приближаться к Нему тех, в ком еще вполне живы пороки и преступные страсти? И как же считаете вы достойным вкусить хлеба небесного тех, кто недостоен есть и земной хлеб?
О, великие почитатели этого святого таинства, рвение которых выражается в гонениях на людей, прославляющих его столь многими святыми приобщениями, и потворстве нечестивцам, издевающимся над столь многими кощунственными приобщениями! Как это достойно защитников столь чистого и столь поклоняемого жертвоприношения — окружать алтарь Иисуса Христа закоснелыми грешниками, только что вышедшими из своих мерзостей, и посреди них поставить священника, которого сам духовный отец его посылает от распутств прямо к алтарю, чтобы принести на нем, вместо Иисуса Христа, пречистую жертву Богу святости и преподать ее своими оскверненными руками в оскверненные уста! Разве не вполне подходит практикующим данный способ действия по всей земле (согласно с правилами, одобренными самим генералом их Общества), приписывать автору книги О частом причащении и девам Святого Причащения неверие в таинство причащения?
Однако им и этого мало. Чтобы удовлетворить своей страсти, им нужно еще в конце концов обвинить безвинно оклеветанных в отречении от Иисуса Христа и от своего крещения. Последнее — уже не пустые сказки, как у вас обычно, это роковые увлечения, которыми вы завершили меру клевет ваших. Такая отменная ложь, конечно, пребывала бы в руках, не способных защитить ее, если бы осталась у вашего доброго друга Филло[295], через которого вы пустили ее в обращение. Однако ваше Общество открыто взяло ее в свои руки, и ваш о. Мейнье недавно утверждал как бесспорную истину, что в Пор — Рояле уже в продолжение тридцати пяти лет существует тайный заговор, главарями которого были аб. Сен — Сиран и еп. Ипрский, с целью «разрушить учение о тайне воплощения и низвести Евангелие на степень апокрифического сказания, искоренить христианскую религию и на развалинах христианства воздвигнуть деизм». Всё ли тут, отцы мои? Удовольствуетесь ли вы тем, что читатели поверят басням о людях, которых вы ненавидите? Утолится» ли наконец ваша злоба, если вы вызовете ненависть к ним не только у пребывающих в единстве с церковью, указанием на единомыслие с Женевой/ в котором вы их обвиняете, но и у всех верующих в Иисуса Христа, хотя и не принадлежащих к церкви, указанием на деизм, который вы приписываете им?
Но кого же думаете вы убедить без малейшей видимости доказательств, а только на веру в ваше слово, и при том со всевозможными противоречиями, что священники, которые проповедуют только благодать Иисуса Христа, чистоту Евангелия и обеты, данные при крещении, отреклись от своего крещения, от Евангелия и от Иисуса Христа? Кто этому поверит, отцы мои? Верите ли вы сами этому, несчастные? До какой крайности дошли вы: ведь вам необходимо или доказать, что они не веруют в Иисуса Христа, или считаться самыми последними клеветниками, какие только существовали когда — либо. Докажите же это, отцы мои. Назовите то заслуженное духовное лицо, которое, по вашим словам, присутствовало на съезде в Бурж — Фонтене в 1621 году и открыло вашему Филло принятый тогда план разрушения христианства. Назовите тех шестерых, которые, по вашим словам, составили там упомянутый заговор. Назовите того, кто обозначен буквами А А, указывающими, по вашим словам (стр. 15) не на Антуана Арно, ибо он уличил вас, доказав, что ему в то время было всего девять лет от роду, но на «другое лицо, которое, — говорите вы, — находится еще в живых и поддерживает весьма дружественные отношения с г — ном Арно, так что последний не может не знать его»[296]. Вы, стало быть, знаете его, отцы мои, и, следовательно, если вы не отреклись от религии, вы обязаны донести об этом нечестивце королю и парламенту, чтобы предать его казни, как он того заслуживает. Нельзя молчать, отцы мои: надо или назвать его, или опозориться, ибо на вас станут смотреть только как на лжецов, не заслуживающих вовсе доверия. Как раз таков способ, пользоваться которым научил нас добрый о. Валериан, чтобы прижать к стене и поставить в безвыходное положение подобных клеветников. Если вы ответите молчанием, это будет против вас полной и совершенной уликой в дьявольской клевете. Самые слепые из ваших друзей принуждены будут сознаться, что «это следствие не добродетели вашей, а бессилия вашего», и подивятся вашей злобе, доходящей до распространения указанной клеветы даже на монахинь Пор — Рояля и утверждений (стр. 14), будто книга Мысленные молитвы при Св. Причащении, составленная одной из них, явилась первым плодом придуманного вами заговора против Иисуса Христа и (стр. 95) будто «им внушили все отвратительные правила означенного сочинения», которое, по — вашему, есть наставление в деизме. Клеветы ваши на это произведение уже неопровержимо разрушены в Защите цензуры покойного архиепископа Парижского против о. Бриэасье. Вы ничего не можете здесь возразить, но все — таки продолжаете еще более позорным, чем когда — либо, образом пользоваться против них
