к переизданию, надеясь осуществить это в Москве или Петербурге и существенно дополнив ее норыми вещами, но это не удалось. В «Две книги» 1927 г. эти дополнения не вошли, на¬против, из сборника было исключено стих. «Голос души», в «Стихотво¬рения в одном томе» 1935 и 1936 гг. не вошло также «Вдохновение». В первом издании 1923 г. и «Двух книгах» автор писал слово «Варьяции» через мягкий знак, окончательная форма названия: «Темы и вариации» появилась только в «Стихотворениях в одном томе» 1933 г. Так как композиция и состав книги оставались без изменений, в коммент. не указывается первая публикация тех стихотворений, которые впервые появились в печати в книге «Темы и варьяции», Берлин, изд-во «Гели¬кон», 1923.ПЯТЬ ПОВЕСТЕЙ (С. 164)В «Стихотворениях в одном томе» 1935 г. цикл, утративший первое стихотворение, назывался «Четыре повести».Вдохновение. — альм. «Эпоха». М., [1923]. — Автограф вместе со стих. «Встреча» (РГАЛИ, ф. 379); назв.: «Вдохновенье» также с мягким знаком печаталось в первом издании 1923 г., в «Двух книгах» — оконча¬тельная форма: «Вдохновение».Стихотворение рисует картину бессонного ночного писания в об¬становке революционного террора. Подробности современного быта: амбразуры, фура (позорная телега с арестантами), конвоир, часовой — передают атмосферу времени. Официальное стихотворчество, заполняв¬шее страницы газет, противопоставлено подлинному вдохновенью: В то же утро, ушам не по веря,/Протереть не успевши очей, / Сколько бедных, истерзанных перьев / Рвется к окнам из рук рифмачей!— Ср.: «Поэты / Уже печатают тюки / Стихов потомкам на пакеты…» («К Октябрьской годовщине», 3,1927).Встреча, — альм. «Эпоха». М., [1923]; варианты: ст. 24:        Вела за шиворот со сборища, ст. 26:        Шли рядом, вглядываясь изредка ст. 33-34:    Оно багет несло, как рамошник, Сады и здания, и храмы— «Избранные стихи» 1934, без двух последних строф; варианты: ст. 27-28:    В мелькавшее как бы взаправдуЯвленье вызванного призрака.— Автограф (РГАЛИ, ф. 379); варианты:ст. 22:        Шли шибко, и обоих спорящих ст. 24,26 — как в «Эпохе».После отбивки в конце стихотворения — зачеркнутый набросок двух с половиной строф «Стихотворенье! Малыши…» (т. 2, «Стихотво¬рения, не включенные в основное собрание»).Маргарита, — сб. «Булань». М., 1920, вместе со стих. «Мефисто¬фель», под назв. «Два стихотворения из «Фаустова цикла»»; вариант ст. 4: Бился, щелкал, царил и царил соловей.— «Темы и варьяции» 1923.Другие стихотворения «Фаустова цикла» не известны, — можно предположить, что в него могли входить «Любовь Фауста» или «Жизнь» (т. 2, «Стихотворения, не включенные в основное собрание»), напи¬санные в тот период, но не публиковавшиеся. Образ поверженной ама¬зонки в стих. «Маргарита», восходящий к самым ранним поэтическим опытам Пастернака, стал символом обреченности женской судьбы, за¬ключенной в сети общественных установлений. В стихотворении отра¬зилось впечатление от недавнего замужества Е. А. Виноград, вышедшей за наследника Ярославской мануфактуры А. Н. Дороднова….когда изумленной рукой проводя / По глазам, Маргарита влеклась к серебру… — момент соблазнения Гретхен в «Фаусте» становится ме¬тафорой падения амазонки, победы мужской страсти над женской природной естественностью.Мефистофель. — сб. «Булань». М., 1920, как одно из «Двух стихо¬творений из «Фаустова цикла»»; вариантст, 8: Кружил по комнатным обоям.— «Темы и варьяции» 1923. — «Избранные стихи» 1926 г.; вариант ст. 10:        Взлетали шелковые сторы.— Автограф в альбоме Л. В. Горнунга (Музей Ахматовой в Петер¬бурге); тот же вариант ст. 10.Глубокий символизм классических образов Гете, которым посвя¬щены эти два стих.: «Маргарита» и «Мефистофель», нашел воплощение в романе Пастернака «Доктор Живаго», одним из предполагаемых на¬званий которого было «Опыт русского Фауста».Шекспир. — «Театр и студия», 1922, № 2; варианты: ст. 23:        На том вон столе, где шафранный ранет ст. 29:        Весь в молнию я, и что выше по касте ст. 39:        И вы с ним в бильярдной, а там не пойму— «Темы и варьяции» 1923. — Верстка сб. 1956; вариант ст. 23:        За дальним столом, где подкисший ранет Рукописное исправлениест. 43:        И — в дверь, запустив в привиденье салфеткой.— Автограф ранней редакции, без назв., дата: «Москва. 9 января 1919 г.» (РГАЛИ, ф. 379. — «Другие редакции и варианты». С. 396. Ор¬фография и пунктуация авторские.) — Тетрадь, посланная Брюсову, под назв. «К Шекспиру: Из эскизов», с эпиграфом: «Ты царь, живи один…» (из стих. Пушкина «Поэту», 1830); варианты:ст. 11:        Как спавший набрюшник, пошел в полусне ст. 23-24:   За этим столом, у окна, где ранетЛиловей, чем киноварь вин и омаров, ст. 29-33:    Весь в молнию я, как сужу я по части Наброска, — короче, что я обдаю Огнем, как, к примеру, зловоньем ваш кнастер? Простите, отец мой, за мой скептицизм И грубость манер, но, милорд, мы — в трактире, ст. 39:        Чем вас оскорбляет соседство биллиарда ст. 42-43:   «Считайте! Полпинты, французский рагу —»И — в дверь, запустив в привиденье салфеткой. Картины Лондона, нарисованные в стихотворении, сложились в представлении Пастернака в начале 1910-х гг. под впечатлением чтения английской поэзии, — тогдаже писались стихи о Лондоне. Весной 1926 г. Пастернак, узнав от М. Цветаевой, что та уезжает в Лондон, сразу вспом¬нил тот образ мистического города-привиденья, «спирита», как он назы¬вает его, окутанного дымкой снежной крупы и мраком средневековой истории: «Лет 13 или более назад я бредил Англией и, служа воспита¬телем, гувернером, подумай, в богатой купеческой семье, откладывал деньги для поездки в Лондон. <…> Стихов этих я не помню, как и дру¬гих той поры» (19 марта 1926)….пасмурный Тауэр… — крепость в Лондоне, превращенная в тюрь¬му. …простуженныйзвон/ Вестминстера… — Вестминстерское аббатст¬во, усыпальница английских королей. В образе Шекспира узнаются не¬которые черты Маяковского, манера его поведения, детали внешнего облика: Цедить сквозь приросший мундштук чубука/Убийственный вздор. В упреках сонета своему автору звучит укор Маяковскому, который в 1918-1919 гг. выступал в разных кафе, удовлетворяясь успехом в биль¬ярдной (известно, что он был страстным игроком в бильярд). «Есть у обоих поэтов (Шекспира и Маяковского. — Е. П.) и природное, так ска¬зать, врожденное сходство, — записал А. Гладков слова Пастернака, — например, в типе их остроумия» (Встречи с Пастернаком. М., 2002. С. 110). Ранет — сорт яблок. Кнастер — трубочный табак. …играямала-говой веткой… — малага — вид винограда, здесь: изюм на веточке.ТЕМА С ВАРИАЦИЯМИ (С. 170)Публикация цикла в альманахе артели писателей «Круг», 1923, кн. 1,2, сопровождается примеч.: «1918, Очаковская платформа Киево-Воронежской железной дороги». Сюда, в бывшее имение Карзинкино, Пастернак приезжал по воскресеньям к родителям, жившим у друзей на даче. — Эпиграф из стих. Ап. Григорьева «Героям нашего времени» (1845) появился только в Избр.-1945, где цикл назывался «Стихи о Пуш¬кине» и был сокращен до 4 стих. («Тема», 3,5 и 6-я вариации) и отнесен в раздел «Поверх барьеров». Сохранились автограф цикла (РГАЛИ, ф. 379) и наборная машин. «Круга» (ИМЛИ).Тема с вариациями — название музыкального произведения, в ко¬тором мелодии и построения, заданные темой, разрабатываются в ва¬риациях в различной форме и тональности. Стихотворный цикл Пас¬тернака построен по тем же музыкальным канонам, что выражается не только в названии, — образы, намеченные в одном стихотворении, по-лучают свое развитие в другом, мелькают в третьем. В рукописи и пер¬вой публикации вариации имели названия, определяющие тональность и характер исполнения: драматическая, патетическая, макрокосмиче-ская, пасторальная.Цикл посвящен переломному моменту пушкинской биографии, времени его прощания с романтизмом 1823-1824 гг. Летом 1918 г. пример Пушкина стал для Пастернака нравственной опорой для ново¬го шага в творческом развитии. «В своей работе я чувствую влияние Пушкина, — писал Пастернак в 1927 г. — Пушкинская эстетика так широка и эластична, что допускает разные толкования в разном возра¬сте. Порывистая изобразительность Пушкина позволяет понимать его и импрессионистически, как я и понимал его лет пятнадцать назад, в соответствии с собственными вкусами и царившими тогда течениями в литературе. Сейчас это понимание у меня расширилось, и в него во¬шли элементы нравственного характера» («Наши современные писате¬ли о классиках»).Распадаясь на две части, цикл ориентирован на стих. Пушкина «К морю» и поэму «Цыганы». Причем, если для Пушкина море в этом стих. — воплощение романтических идеалов юности и мечты о свободе, а поэма «Цыганы» — знак критического отношения к каноническому типу героя романтизма, то и для Пастернака лето 1918 г. было сходным моментом жизни, душевной опустошенности после разрыва с Еленой Виноград и прощания с молодостью и романтизмом. В «Сестре моей жизни», посвященной Лермонтову, образом лермонтовского творче¬ского духа был Демон, — в «Теме с вариациями» олицетворением «загад¬ки гениальности» Пушкина стал сфинкс. Основой этой аналогии яви¬лось генетическое родство «Египта древнего живущих изваяний» и аф¬риканского происхождения Пушкина.Цикл был высоко оценен В. Брюсовым, который в примеч. к соб¬ственным «Вариациям на тему «Медного памятника»» писал: «Мысль «Вариаций» подсказана прекрасными вариациями Б. Пастернака, ко¬торому автор почтительно посвящает эти стихи» («Меа». М., 1924. С. 102).Тема. — альм. «Круп>, кн. 1; вариант ст. 21: Небесных звезд. Песок кругом заляпан По ошибке редакции (автор был в Берлине и не мог проверить кор¬ректуры) в конце стих, как единый текст следовали последние 10 строк Четвертой вариации («Облако. Звезды. И сбоку…»). — «Темы и варья¬ции» 1923. — Ст. 15 печатается по верстке сб. 1956, до этого во всех из¬даниях она читалась:Светло, как днем. Их освещает пена. Скала и шторм, / Скала и плащ и шляпа. — Здесь нашла отражение картина И. Е. Репина и И. К. Айвазовского «Пушкин у моря. «Прощай, свободная стихия»» (1887). Закрыв глаза, стоит и видит в сфинксе… пред¬ка: плоскогубого хамита…— Хамиты — группа народностей Северной Африки. В книге Д. Н. Анучина (1843-1923) «А. С. Пушкин (Антропо¬логический эскиз)» (1899) высказана мысль о выделении абиссинцев в особую антропологическую расу хамитов, воспринявшую некоторую семитическую примесь. Сфинкс в стих. Пастернака — не мифическое полуживотное-получеловек, а характеристика и обозначение самого Пушкина, мысли которого о своем африканском происхождении отчет¬ливо пробудились именно в Одессе: «Пора покинуть скучный брег / Мне неприязненной стихии / И средь полуденных зыбей, / Под небом Аф¬рики моей, / Вздыхать о сумрачной России» (из первой главы «Евгения Онегина», писавшейся в то время). О своем происхождении Пастернак писал М. Горькому: «Мне, с моим местом рожденья, с обстановкою детства, с моей любовью, задатками и влеченьями не следовало рож¬даться евреем. <…> Ведь не только в увлекательной, срывающей с места жизни языка я сам, с роковой преднамеренностью вечно урезываю свою роль и долю. Ведь я ограничиваю себя во всем. <…> Ведь