пройдет через Ваши руки2. Я полон к Вам тех же самых чувств, как к ней, но ведь она, бедняжка, на чужбине (чего, по правде сказать, я не считаю несчастием). Во вся¬ком случае я когда-нибудь заполучу Вас к телефону, а ее нет. И в кои веки я напишу ей, а Вам скорей.
Не знаю как Вам выразить мою беспредельную преданность и добрые пожелания.
Ваш Б. Пастернак
Впервые. — Печатается по фотокопии (РГАЛИ, ф. 2886, on. 1, ед. хр. 218).
1 Н. М. Третьякова поздравляла Пастернака с Пасхой и пересыла¬ла ему вырезку из французских газет с некрологом Ф. Мориака Альберу Камю.
2 См. письмо № 1670.
1670. Нат. М. ТРЕТЬЯКОВОЙ
20 апреля 1960, Переделкино
20 апр. 1960
Христос Воскресе, дорогая Наталья Михайловна!! Я наверное надеялся зайти к Нине Михайловне за некрологом о Камю, нако¬нец она не вытерпела и прислала его мне сейчас на Пасху. Когда она сообщает о Вас что-нибудь: Наташа то, или Наташа се, то хотя у меня есть знакомые с этим именем и разными отчествами, я сразу вижу Вас и мне кажется, что так зовут только Вас одну и что это имя, в начертании Вашей сестры, само уже заключает в себе лю¬бующийся взгляд и ласку.
Мориак очень хорошо написал о Камю. Сам он, Мориак, писатель в более прямом и обыкновенном смысле, чем Камю и упомянутый им Сартр, и в этом отношении ближе мне, я сам того же порядка. Камю был поразительной личностью, отчасти высо-кой и идеальной. Меня связали с ним случившиеся со мной про¬исшествия и общность издательства Gallimard, которое он вдох¬новлял и где он работал. Он почтил меня однажды незаслуженно лестным письмом, я тоже писал ему еще в тот период, когда я ре¬шался писать за границу одни открытки1. Его смерть большая по¬теря, я сохраню верность его памяти.
Благодарю Вас за те милые слова, которые Вы написали как-то обо мне Нине Михайловне. Я очень верю в свою новую работу, но побочные надобности часто меня от нее отвлекают. Однако на этот раз вот только допишу письмо Вам, милой и драгоценной, и завтра с утра, даю Вам слово, примусь за «Слепую красавицу».
Ваш Б. Пастернак
Впервые. — Печатается по ксерокопии с автографа. Местонахожде¬ние автографа неизвестно.
1 Пастернак получил письмо А. Камю 9 июня 1958 и ответил ему дву¬мя открытками № 1517, 1532.
1671. О. В. ИВИНСКОЙ
25 апреля I960, Переделкино
Понед<ельник> 25 апр. 60
Лялечка родная, сегодня вечером будет доктор1. Мне не легче в тех положениях, где можно ждать боли и где она наступает. Если появится Шевочка2 и ему нужно будет или захочется повидать меня, то в то воскресение, когда он у тебя будет, пусть со всем тем, что он захочет передать, и после того как он будет знать твои ре¬шения и мнения, пройдет ко^мне на дачу и попросит пропустить его одного ко мне [наверх в комнату]. Его проводят и оставят од¬ного со мною. К записке прилагаю род «пропуска» ему. Если же не будет ничего важного, можно от этого посещения воздержать¬ся до моего выздоровления.
Был врач, ты уже верно знаешь, нашел повышенное давление, расшатанное состояние нервов, сердечное расстройство, которым и приписывает эти адские боли в левой части спины. Мне трудно себе представить, чтобы такая, прочно засевшая, как посторон¬нее тело, как заноза, постоянная боль сводилась только к явлени¬ям очень, правда, очень переутомленного и запущенного сердца.
Впервые: Ивинская. В плену времени. — Автограф (собр. И. И. Емельяновой). Факсимиле: Каталог Кристи. С. 60, 71.
1 Доктор А. В. Самсонов, врач-терапевт из поликлиники Литфонда, приезжал к Пастернаку по настоянию Зинаиды Николаевны. Он устано¬вил, что болезнь началась недели две тому назад, но Пастернак ни за что не хотел обращаться к врачу и скрывал боли. Он позволил себе лечь толь¬ко 23 апреля, переписав 4-ю картину своей пьесы, и послал Ивинской за¬писку: «Олюша, потерпи, я полежу эти дни. Не пугайся, если я не смогу прийти сегодня вечером, а может быть, и в следующие дни к телефону. Видно надо вылежаться. Крепко целую. Все обойдется» (там же. С. 406; Каталог Кристи. С. 69). Боли в спине врач объяснял невралгией, рекомен¬довал растирания и гимнастику.
2 Хайнц Шеве — корреспондент газеты «Die Welt», состоявший в пере¬писке с Фельтринелли и передававший известия от него. Он часто наве¬щал О. Ивинскую и ухаживал за ее дочерью, стал другом дома.
1672. О. В. ИВИНСКОЙ
27 апреля I960, Переделкино
Я переселился вниз, чтобы не ходить по лестнице, и все вре¬мя лежу. Позавчера вечером, в воскресенье, перемогая мучитель¬ную боль, я еще был в состоянии добрести до конторы и позво¬нить тебе. Сегодня ни за какие золотые горы и даже по приказу врача я бы не мог простоять на ногах или просидеть больше 5 ми¬нут. Пишу тебе лежа. Придется, если это не кончится раньше как-нибудь по-другому, вычеркнуть (мне кажется) самое меньшее две недели нашей жизни. Работай, пиши что-нибудь свое. Это тебя успокоит. Давай держать связь по средам через Костю Богатыре¬ва, а по воскресеньям через Кому Иванова1. Пока не предприни¬май ничего решительного для свидания. Волны переполоха, ко¬торые бы это подняло, коснулись бы меня, и сейчас, при моем состоянии сердца, это бы меня убило. 3<ина> по своей глупости не догадалась бы пощадить меня. Я уже зондировал в этом отно¬шении почву.
Если бы в «Искусстве» назрели какие-нибудь деньги, пусть переводят на мою сберкнижку. Данные спиши с моей доверенно¬сти насчет «Фауста», где они указаны2.
Меня очень интересует то правдивое и здравое, что вы (ты, Ира, Кома, Костя) думаете о недоработанной половине пьесы3.
Можешь не возвращать ее мне, но и не переписывай. Там так много неестественной болтовни, которая ждет устранения или переделки.
Если ты себя почувствуешь в обстановке этого нового ослож¬нения особо обойденной и несчастной, опомнись и вспомни: все, все главное, все, что составляет значение жизни только в твоих руках. Будь же мужественна и терпелива.
Сообщи Ш<ево>чке адрес Ренаты4. Я его прилагаю на отдель¬ном листке. Пусть он ей напишет, что я болезненно (т. е. с мучи¬тельными болями) .и, по-видимому длительно заболел. Чтобы она от меня не ждала письма, а обращалась к нему (пусть он ей даст для этой цели свой адрес) со справками о моем здоровьи. В экст¬ренно нужных случаях пусть он заходит ко мне. Ты знаешь, как я хорошо к нему отношусь. Очень трудно писать, да и приходится второпях. Без конца тебя обнимаю и целую. Не огорчайся. Мы и не такое преодолевали.
Твой Б.
Впервые: Ивинская. В плену времени. — Автограф (собр. И. И. Еме¬льяновой). Факсимиле: Каталог Кристи. С. 60. Датируется по содержанию.
1 На обратной стороне конверта с запиской к Ивановым Пастернак приписал: «Просьба, чтобы Кома зашел ко мне в субб<оту> или воскре-<енье> в 1-ю полов<ину> дня от 12 до 2-х» (Воспоминания. С. 260).
2 В издательстве «Искусство» готовился том Кальдерона, в котором шел перевод Пастернака «Стойкого принца»; в 3-й том собр. соч. Шек¬спира разрешили включить две трагедии в переводе Пастернака.
3 Переписанная рукопись «Слепой красавицы» была послана Ивинс¬кой через Вяч. Вс. Иванова, Пастернак еще надеялся заняться переработ¬кой этой части и потому просил ее не перепечатывать. О. В. Ивинская знала эту часть и писала Ж. де Пруайяр о ней: «Я — счастливица, слушала про¬лог и несколько картин. Могу Вам сказать — это очень хорошо, жанр — а я так этого боялась — его не стеснил, талант его блещет во всю силу, про¬стите за банальные слова — но лучше не подыщешь. Меня можете не по-дозревать в предвзятом мнении и пристрастии, я очень боялась пьесы, а после слушанья — я верю в нее и конечно все наши помыслы должны быть только о покое для него — чтобы он мог продолжать свою работу» («Но¬вый мир», 1992, № 1. С. 188-189).
4 Р. Швейцер приезжала к Пастернаку 15-20 апреля и собиралась вер¬нуться в июне.
1673. О. В. ИВИНСКОЙ
30 апреля 1960, Переделкино
30 апр. Суббота.
Лялюшенька дорогая, подумай, какая напасть! У меня есть надежда, что сегодня придет Кома, я что-нибудь узнаю о тебе, о твоем здоровье. Как твоя нога?1 Моя болезнь сейчас в полном раз¬гаре. Я страшно ослаб. Отзывы сердца на любое ничтожное дви¬жение ужасно болезненны и мгновенны. Единственно, что дос¬тупно сравнительно без боли, это лежать плашмя на спине. Но по¬ведение окружающих таково, что они, по-видимому, верят в мое выздоровление. Я не вижу паники кругом. Но все очень, очень больно. Лялечка моя милая, всю жизнь я доставляю тебе огорче-ния! Эта болезнь тоже кажется мне карой Божьей за то, что я был слишком ласков с Ренатой. Олюша радость моя, займи себя ка¬кой-нибудь работой. Начни описывать свою жизнь, скупо, худо¬жественно законченно, как для издания. Это отвлечет тебя. Це¬лую тебя без конца, тебя и твоих.
Если потребуется какой-нибудь решительный шаг и надо бу¬дет перешагнуть все сложившиеся препятствия, ты об этом своевременно узнаешь. Пишу тебе, тоже нарушая предписание врача, который запретил мне волноваться.
Твой Б.
Впервые: Ивинская. В плену времени. — Автограф (собр. И. И. Еме¬льяновой). Факсимиле: Каталог Кристи. С. 72.
1 О. Ивинская повредила себе ногу. Вяч. Иванов принес записку от нее, в ответ на которую Пастернак тут же написал: «Золотая моя прелесть, твое письмо как подарок, как драгоценность. Оно одно способно изле¬чить, окрылить и вдунуть в меня жизнь. Но у меня очень частые и продол¬жительные перебои по всякому поводу и без всяких причин. Это одно может довести до отчаянья. Спасибо за все. Крепко целую тебя, ангел мой. Б.» (там же. С. 408. Каталог Кристи. С. 73).
1674. О. В. ИВИНСКОЙ
5 мая 1960, Переделкино
Четверг 5 мая
Олюша родная, меня удивили твои вчерашние фантазии на¬счет санатория. Все это совершенный и немного безжалостный бред. У меня не хватает сил побриться, выпадает бритва из рук от приступов лопаточной боли и простые отправления организма задерживаются и прерываются по той же причине, и вдруг в таком состоянии, когда для рентгеновского просвечивания меня нельзя перевезти в город, меня надо переволакивать куда-то в подмос¬ковный санаторий, и собственно из-за чего? Оттого что у тебя, как ты боишься, недостанет терпения, пока я выздоровею, все восстановится и жизнь потечет по-прежнему? Какое счастье, что на это можно надеяться, что это представляется вероятным!! Еще день или два назад в этом позволительно было сомневаться. Из того что это не смертельно, что это нервно-мышечное воспале¬ние1 ведь еще не следует, что это игра моего воображения или вздор и «литература». Пока в силах человеческих было преодолевать эту боль, я ей сопротивлялся, ради встреч с тобой, ради жизни, ради работы. Но потом
