проявив¬шуюся потребность, этим желанием, если оно широко и свободно, и не требует, в придачу к искусству, еще какой-то дополнительной рубрики и марки, надо воспользоваться, да тогда это и нетрудно.

Вообще же помните, что верность памяти ушедших всего луч¬ше соблюдается, когда жизнь остающихся продолжается в том же деятельном и производительном наполнении, как при них, или еще больше, а в этом отношении вы обе и ваши семьи — лучший памятник папе и маме.

Что касается нас, то и тут лучшею и пока единственно возмож¬ною его выставкой, которая не наткнулась бы на какие-нибудь не¬предвиденные глупости, остается мое собственное существование, я сам, моя жизнь и мое, всем известное почитание его и его высо¬кого художественного примера. Я совершенно безболезненно выс¬лушиваю любую критику на себя и гораздо, гораздо больше: я все¬гда подготовлен к любому удару, даже смертельному и, боюсь мно¬го взять на себя, но, мне кажется, способен встретить его с досто¬инством и спокойно. Но в отношении папы у меня повышенная чувствительность и любая оговорка в признании, любое ограниче¬ние похвалы лишили бы меня самообладания и убили.

Я не знаю адреса Bowra и прилагаю несколько слов к нему на ужасном английском языке, над которым будете смеяться вы сами, он и ваши дети. Он давно раззвонил меня по всему свету, и я не знаю, какими словами мне бранить и благодарить его.

Поцелуйте, пожалуйста, Федю и всех ваших. Напишите мне что-нибудь, и пусть Bowra и кто захочет мне напишут. Испытаем на опыте, нельзя ли опять переписываться по-человечески.

Обнимаю вас обеих. Ваш Боря

Впервые: Письма к родителям и сестрам. — Автограф (Pasternak Trust, Oxford).

1 В сентябре 1956 г. в Москву приезжала делегация оксфордских преподавателей. В ее составе был Георгий Михайлович Катков, добрый знакомый сестер Пастернака. Ему удалось поехать в Переделкино и он взял на себя инициативу издания романа в Англии. Катков запомнил, что в разговоре о романе Пастернак назвал Юрия Живаго «наследником Турге¬невского Рудина», так как он «человек высоких принципов, не привязан¬ный к жизни и вне политики», что делает его «идеальным свидетелем сво¬его времени». На вопрос Каткова, есть ли вокруг него люди, которые ду¬мают так же, как он, Пастернак ответил, что хотя такие люди есть, они не сообщаются друг с другом, они «как апостолы, каждый должен идти в мир и самостоятельно творить чудеса».

2 Машин. «Доктора Живаго» была послана с И. Берлином в августе 1956 г., но, возможно, сестры ее еще не получили.

1395. Г. В. РУДАКОВУ

6 октября 1956, Переделкино

6 окт. 1956

Милый мой Георгий Васильевич!

Вы наверное оставили надежду получить от меня когда-нибудь ответ, и будете удивлены, дождавшись его. Я все время очень занят, и не так, как это принято говорить, а действительно, и без перерыва.

Но Вам надо ответить, а то, как это часто бывало с другими, Вы решите, что в моем молчании заключено косвенное осужде¬ние присланного Вами и это будет неправильно.

Что сказать мне Вам совсем вкратце?

Ваши стихи, помимо беспорядочно разбросанных свиде¬тельств дарования, обнаруживают также и начитанность, и зна¬ние, и ум. Я взываю к последним, и они, помимо меня, Вам под¬скажут, что никакой суд мой ничего ни в Вашей жизни, ни в судь¬бе Вашего увлечения литературой не изменят и не могут означать1. Кроме того, мы с Вами люди разные вот в каком, очень важном для данного вопроса отношении. Для меня существование и пи¬сание стихов на свете не представляет той непререкаемой и само¬стоятельной ценности, чтобы уже годиться в эмблемы и служить символом чего-то высшего, как для большинства. Может быть поэзиею, с помощью поэзии, я чему-то поклоняюсь, но не покло¬няюсь поэзии.

Мне нравится, что в форме эпической композиции Вы объе¬диняете чередование реальных звеньев, излагающих содержание, с личною лирикой. Отступления, доведенные до такой повторяющей¬ся периодичности — Ваша находка. Это живет, это интересно.

У Вас есть внутренний напев, наполняющий стихотворный размер жизнью и смыслом, плавность воображения и порыв, при¬водящий в движение повествование. Но все это наблюдается в виде неряшливо рассеянных признаков и задатков, еще очень далеких от той окончательности и определенности, которою в творчестве все решается. Как Вы ими распорядитесь — Ваше дело и тайна. Желаю Вам успеха.

Ваш Б. Пастернак

Пока я так постоянно занят, не посылайте мне больше ниче¬го. И встречу нашу, если судьба Вас занесет в Москву, придется пока отложить на неопределенное время.

Впервые: Борис Пастернак. Доктор Живаго. Избранные письма. — Автограф.

Георгий Васильевич Рудаков — неиздававшийся поэт, прислал Пас¬тернаку свои стихи. 1 Так в тексте.

1396. Л. Л. СЛЕЙТЕР

10 октября 1956, Переделкино

10 окт. 1956

Лида, дорогая девочка моя!

Получил вчера твою открытку, — спасибо. Это не внук, а внуч¬ка, и не совсем моя, а Зинина, дочь младшего ее сына от первого брака, пианиста1.

Не торопись отвечать мне, не страдай в будущем, что пишешь не то или недостаточно, — это все пустяки. Я вам наслал так много, что год потребуется это все прочесть, — Фауста, роман, автобиографию.

В экземпляре последней, которую увезли, на странице, примерно 55-ой, где речь о переложении Пушкиным и Алексеем Толстым молитв, ошибочно напечатано «Исаака Сирина» вместо Ефрема Сирина2. Исправь, пожалуйста, чтобы не плодить и не мно-жить ошибки в перепечатках и переводах.

Мне кажется «Фауст» вам доставит удовольствие, «Meine Ruh ist bin, Mein Herz ist schwen>3 и еще многое, многое другое. Тем временем как шла твоя открытка, ты, наверное, успела получить другое мое письмо, предшествующее, с запиской для Bowra.

Мне, кажется явится возможность прочесть роман и Георгию Михайловичу. Я так был бы рад получить прямо от него или через вас несколько слов о его впечатлении4. Если оно будет достаточно велико и вещь привлечет его, и если бы такая возможность улыбну¬лась ему и была близка его сердцу, я рад был бы отдать часть тамош¬ней судьбы вещи в его руки. Передайте ему привет от меня, а также адрес уехавшей Helene Peltier, 6, Allee des Desmoiselles, Toulouse.

Мне передали 20 томиков сочинений Virginia Woolf, целую полку! Тысяча благодарностей дарителю5. Сердечный привет ему и его милой жене. Ахматова без конца говорит о нем.

Я уже писал тебе в какой чести и славе твои дети. Целую тебя.

Твой Боря

Впервые: Письма к родителям и сестрам. — Автограф (Pasternak Trust, Oxford).

1 Лидия поздравляла Леню с поступлением в университет и спраши¬вала, чей ребенок снят на фотографии, привезенной Г. М. Катковым.

2 Речь идет об автобиографическом очерке «Люди и положения». Имеется в виду следующее место: «В отличие от классиков, которым был важен смысл гимнов и молитв, от Пушкина, в «Отцах пустынниках» пере¬сказывавшего Ефрема Сирина, и от Алексея Толстого…». По поводу этой ошибки Пастернак писал Д. Г. Резникову, чтобы ее исправили в машин, у Ж. де Пруайяр: «Кажется у M-me de Рг. один из первых экземпляров, где вместо Ефрема Сирина в машинописи напечатано Исаака Сирина и в тексте «ничто же земное в себе да помышляет» сказано «живое» вместо земного. Это надо исправить» (машин, копия В. Б. Сосинского).

3 Песня Гретхен за прялкой: «Нет покоя и смутно / И сил ни следа…» (перевод Пастернака).

4 Экз. «Доктора Живаго» для Г. М. Каткова взяла с собой Элен Пель¬тье и писала Пастернаку 5 янв. 1957: «Рукопись, которую Вы мне поручи¬ли, благополучно прибыла в Англию. Мне было больно расставаться с этим единственным экземпляром, но Катков обещал прислать копию. Как толь¬ко я ее получу, сразу начну переводить» («Знамя», 1997, № 1. С. 112).

5 И. Берлин, желая познакомить Пастернака с произведениями Вирджинии Вульф, прислал на адрес посольства собр. ее сочинений, Г. Катков принес эти книги Пастернаку.

1397. Д. Е. МАКСИМОВУ

14 октября 1956, Переделкино

14 окт. 1956

Дорогой Дмитрий Евгеньевич!

Опять пишу Вам очень второпях. Кроме сказанного в письме о стихах у меня не было никакой задней мысли и не ищите в моих словах побочного смысла1.

Благодарю Вас за оттиск из журнала2. Как это все хорошо ра¬зобрано и написано! Как чудесно и правильно, как чисто охарак¬теризована роль Л<юбови> Д<митриевны>. Очень, очень высоко и тонко. Существует же эта мерзкая тема — в Толстовском Бессо¬нове из «Хождения», например, и совсем младенчески слюняво в «исследованиях» Андрея Белого о губительной роли «Щ» в вопро¬се его собственного здоровья3. И как меня всегда возня на эту тему возмущала; — покойного Вячеслава Иванова, например, удивля¬ло, как меня, человека естественного и, как он думал, сильного, мог привлекать Андрей Белый (с соответственными намеками на тему о слабосилии). Нечего было людям делать!

В декабрьском номере Нового Мира, кажется, будет напеча¬тано большое прозаическое мое вступление к готовящейся в Гос¬литиздате книге моих избранных стихотворений. Там о Блоке Вы прочтете больше, чем полфразы4.

Там же среди нескольких новых моих стихов будут напечата¬ны строки мои о Блоке. Но я ошибочно произносил Шахматово, с ударением на втором слоге, а, говорят, надо Шахматове А в сти¬хах оно упоминалось. Придется выбросить это собственное имя и заменить чем-нибудь нарицательным5.

Видели ли Вы в 9-м номере «Знамени» несколько новых моих стихотворений?

Мне очень близко все, что Вы напечатали в статье и пишете в письме.

Желаю Вам здоровья и счастья.

Ваш Б. Пастернак

Но главная моя работа, роман в прозе Доктор Живаго, в 40 печатных листов, самое лучшее и важное из всего, что я сделал. Но для нынешней печати он не предназначен.

Впервые: Тезисы I Всесоюзной конференции «Творчество А. А. Блока и русская культура XX века». Тарту, 1975. — Автограф (РНБ, ф. 1136, № 33).

Дмитрий Евгеньевич Максимов — историк литературы, писавший о поэзии М. Лермонтова, А. Блока, В. Брюсова и др.

1 Имеется в виду записка Пастернака, посланная в ответ на стихи Д. Е. Максимова 1 окт. 1956: «Не сердитесь на меня, Дмитрий Евгениевич. Очень трудно самому стремясь к строгой ясности, разбирать свидетель¬ства иного склада или направления. Мне больше других понравились три военных стихотворения и «На реке». Ни в коем случае не превращайте этой склонности в вопрос судьбы или решающего выбора. Берегите сло¬жившуюся форму заработка и призвания, а стихи должны остаться для Вас делом досуга. Желаю Вам здоровья и счастья. Ваш Б. Пастернак»

(Проблемы источниковедческого изучения истории русской и советской литературы. Л., 1989).

2 Статья Д. Е. Максимова «Из архивных материалов о Блоке» («Уче¬ные записки Ленинградского гос. пединститута», 1956, № 18). В своей работе Максимов публикует и комментирует письма из переписки А. А. Блока с женой, о которой пишет: «…В жизни молодого Блока Л. Д. Менделеева сыграла скорее всего положительную роль» (С. 248).

3 Имеется в виду карикатура на А. Блока, данная в романе А. Н. Толстого «Хождение по мукам» под именем поэта Бессонова. Иссле¬дованиями А. Белого Пастернак называет его мемуарную