более бесконечно бессмертной Ахмато¬вой. Б. Пастернак 7 января 1954 г. Москва». Она начала хлопоты о реаби¬литации сына, написала К. Е. Ворошилову и собиралась скоро вернуться в Москву, надеясь на ответ.

2 Н. А. Ольшевская.

3 Алексей Владимирович Баталов — киноактер, сын Н. А. Ольшевс¬кой. В его комнате Ахматова останавливалась во время своих приездов в Москву.

4 Ахматова приехала в начале мая.

5 Театр Французской комедии приезжал на гастроли в Москву и Ле¬нинград.

1275. Г. М. КОЗИНЦЕВУ

23 апреля 1954, Москва

23 апр. 1954

Дорогой Григорий Михайлович!

Слава Вашего Гамлета давно докатилась до Москвы. Искрен¬не Вас поздравляю. Рассказала мне много и подробно о нем и Любовь Михайловна1. Не хочу откладывать ответа на Ваше пись¬мо, и простите, что откликаюсь второпях. Но столько работ в жиз-ни начато, брошено и оставлено без окончания. Надо хоть что-нибудь раз хотя бы довести до конца. Когда я слышу признания, подобные Вашему (о поэзии и т. д.), мне становится совестно, я не совсем понимаю, о чем речь.

Еще раз от души поздравляю Вас. Спасибо Альтману, спаси¬бо всем артистам. О Фрейндлихе мне писали, когда еще он играл в Ревизоре. Я давнишний должник Мамаевой. Исполнение ею роли Джульетты хорошо известно в Москве2. Одно время ее хотел переманить сюда Малый театр.

Жаль, что у Вас не было времени написать мне, что не удов¬летворило Вас в моем переводе сонета. Я охотно бы все исправил.

Еще раз всего лучшего.

Ваш 2>. Пастернак

Впервые: «Вопросы литературы», 1975, № 1. — Автограф (собр. адре¬сата).

1 Любовь Михайловна Козинцева-Эренбург.

2 Бруно Оскарович Фрейндлих играл Гамлета, Нина Васильевна Ма¬маева — Офелию. Джульетту Мамаева играла в ТЮЗе.

1276. А. С. ЭФРОН

27 апреля 1954, Москва

27 апр. 1954 Дорогая Аля!

Спасибо тебе, что написала мне так, как можешь, не больше и не принуждая себя. От Е<лизаветы> Я<ковлевны> знал, что ты жива, и не беспокоился о тебе и за молчание не винил. У самого нет времени на переписку. Момент во всех смыслах переломный и в отношении возраста и обстановки. Надо торопиться, чтобы не побросать начатого неконченным и в беспорядке.

Я знаю, родная моя, что у тебя нет и не может быть денег и что ты в страшной нужде. И они опять будут, верь мне, как бывало прежде. Но представь, наперекор всякому смыслу и вероятию, зима принесла некоторое бюджетное ухудшение, которое до сих пор не выправилось. Однако так остаться не может. Потерпи еще немного, через месяц, уверен я, я вернусь к старым привычкам1.

Не думай, пожалуйста, писать мне еще что-нибудь о Фаусте. Ты все, что надо, написала мне. А разборы Фаустов, характера Печорина, личности Гамлета и отношений Евгения и Татьяны за¬дачи еще более трудные, чем создание самих прообразов. Избави тебя Бог от этой каторги. Я все знаю, Алечка моя.

Крепко тебя целую. Твой Б.

Впервые: «Знамя», 2003, № 11. — Автограф (РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 434).

1 Деньги были посланы только 2 июля, после чего Пастернак писал: «Дорогая Аля! Наконец-то удалось перевести тебе эту малость. Отправлял впопыхах и не мог ни слова написать на сопроводительном бланке. Не сочти это невниманием. Я здоров в отпущенных мне пределах, и работаю. Слава Богу, жаловаться не на что, но разумеется было бы веселее, когда бы не этот очередной поворот вспять. Что мне сказать тебе, родная, чего бы ты не знала заранее. Прости за возрастающую скудость и бессодержатель¬ность моих записок. Крепко целую тебя. Твой Б.» (там же. С. 175).

1277. М. В. АЛПАТОВУ

30 апреля 1954, Москва

30 апр. 1954

Дорогой Михаил Владимирович!

Нет, это уж слишком! Быть таким замечательным эстетиком и историком, иметь такую милую и красивую жену, и писать и посылать в подарок такие талантливые письма!1 Что же теперь мне делать и куда деваться?

Я страшно занят сейчас и не могу Вам ответить по-настояще¬му (роман, спешное составление одночастной пьесы «Фауст» для театра по Гетевскому двухчастному2, и многое другое). Настоящим извещаю. Баланс наших отношений нарушился в выгодную для Вас сторону. Благодаря Вашему письму я — долгосрочный Ваш должник, а может быть и пожизненный, неоплатный. Мне нечем Вам ответить. Вы в счастливом положении. Я Вам завидую. Без конца благодарю Вас. Привет Софии Тимофеевне.

Ваш Б. Пастернак

Впервые. — Печатается по машин, копии (ГМИИ, ф. 61, ед. хр. 648). Местонахождение автографа неизвестно.

1 Алпатов отозвался на чтение перепечатанной части «Доктора Жи¬ваго»: «В наши дни всеобщего разброда и затмения умов, даже тех, кого не страшат трудные, крутые подъемы, Ваш роман волнует прежде всего тем, что внушает уверенность, что сделать нечто подлинное можно, лишь ос¬таваясь верным тому способу смотреть на вещи, который каждому чело¬веку дается только в единственном числе и который нельзя менять или приноравливать к обстоятельствам без опасности утерять в себе главное» (Ивинская. В плену времени. С. 211).

2 Сокращенную версию «Фауста» Пастернак делал по заказу Н. Ох¬лопкова для Театра им. Маяковского, но спектакль не был поставлен.

1278. Н. ТАБИДЗЕ

7 мая 1954, Москва

7 мая 1954 Дорогая Нина!

Получил то письмо Ваше, которое Вы писали ночью о гото¬вящемся издании Паоло и Тициана1. Милый друг мой, возьмите себя в руки. Мне так важно, чтобы Вы жили и были здоровы.

8 каком-то смысле Вы самый близкий человек мне. Вы вы¬ражение какой-то стороны моей души, моей совести и моего во¬ображения в таком умном, прекрасном и любимом облике2. От¬куда Вы взяли, что я сержусь на Вас? Но я так привык верить Вам во всем, что наверное Вы правы, хотя сам я об этом ничего не знаю.

Нина, не бередите самой главной раны. Что делать. Я сам то поддавался этой счастливой вере, то ее терял. И теперь сам колеб¬люсь по-прежнему, то проникаюсь надеждой, то падаю духом3.

Меня без конца обманывают, все время что-то обещают и во¬дят за нос4. Я этому не придаю никакого значения. Ах, как мне хотелось бы Вас успокоить, Ниночка!

Крепко люблю Вас и крепко целую. Ваш Б.

Впервые: «Литературная Грузия», 1980, № 2 (с купюрами). — Авто¬граф (ГМГЛ, № 24953).

1 Планы издания стихов П. Яшвили и Т. Табидзе ничем не кончи¬лись, поскольку начался идеологический откат. Пастернак писал Н. Та¬бидзе 2 июля 1954: «В середине года на минуту показалось, что с печата¬нием, с Тицианом, со всем самым главным, может быть станет легче и лучше. Оказалось, это было ошибкой. Ну, что же, надо смириться» (ГМГЛ, МЬ 021914, 2).

2 «Нина, милая, дорогой друг мой! Ваш ум, блеск Вашего понима¬ния, Ваше сердце и все Ваше существо бросились бы мне в глаза и так же привязали бы меня к Вам и в другие, более светлые и легкие времена, а тут еще вдобавок мы попали с Вами вместе в одну общую дорожную катаст¬рофу жизни, сдавлены крушением рядом, и наши стоны смешались. Как же мне не любить Вас?», — писал Пастернак 6 марта 1954 («Литературная Грузия», 1980, № 2. С. 30).

3 См. телеграмму 17 июля 1954: «Не телеграфировал. Ждал письмен¬ных известий. Рад оправданию, но ведь этого мало. Жив ли Тициан. Креп¬ко целуем. Когда приедете? = Боря, Зина» (ГМГЛ, N° 2482).

4 Более подробно Пастернак объяснял Н. Табидзе в письме 30 апр. 1954: «Теперь я Вам скажу, что начиная с конца декабря, почти полго¬да, как это ни странно, у нас было большое ухудшение с деньгами, и только теперь намечается перемена к лучшему, хотя, может быть, еще рано радоваться» («Литературная Грузия», 1966, №2. С. 86). Деньги были посланы только 2 июля 1954, вслед за чем Пастернак писал: «До¬рогая Нина! Я торопился, заполняя переводной бланк, — на почте было много народа. Вот отчего я ни строчки не написал Вам на отрезном та¬лоне. Извините и не сердитесь на меня. Я и сейчас не сообщу Вам ни¬чего интересного. Ведь скоро, вероятно, мы увидим Вас у себя, не правда ли? Как всегда весь в работе. И все остальное, как всегда, слава Богу» (ГМГЛ, N> 021914, 2).

1279. Ю. Г. ВИЛЯВИНУ

Май 1954, Переделкино

Милый Юра Вилявин, благодарю Вас за Ваше милое письмо. От души желаю Вам счастья и удачи в жизни. Я сейчас заканчи¬ваю большой длинный роман в прозе (именно тот, о котором была речь в заметке перед стихами в «Знамени»). Едва ли ему когда-нибудь или скоро суждено быть напечатанным, так далек и про¬тивоположен он по своему духу всему, что у нас требуется и к чему привыкли. И хотя я пишу его для себя, я очень поглощен этой ра¬ботой, ни с кем не вижусь и нигде не бываю. Пройдет еще много времени, пока я смогу удовлетворить Ваше желание — встретить¬ся и поговорить со мной. Когда-нибудь познакомимся.

Ваш Б. Пастернак

Впервые: Приложение к газ. «Волга» (Астрахань), 1 нояб. 1990. — Ав¬тограф (собр. адресата). Датируется по содержанию.

Юрий Григорьевич Вилявин — студент филологического факультета Моск. гос. педагогического института им. Ленина, занимаясь в Ленинс¬кой библиотеке, прочел публикацию «Стихов из романа» в «Знамени» (1954, N° 4). В письме к Пастернаку он назвал их «дивным живым цветком на фоне мертвого официоза».

1280. В. Т. ШАЛАМОВУ

4 июня 1954, Переделкино

4 июня 1954

Дорогой мой Варлам Тихонович!

Ваша синяя тетрадь, еще не дочитанная мною, ходила по ру¬кам и везде вызывала восторги. Я только сегодня получил ее об¬ратно и увезу на дачу, где дочитаю до конца и перечту еще раз за¬ново1. Когда я принялся читать ее, я стал отчеркивать каранда¬шом наиболее понравившиеся мне и исчертил сплошь, почти все страницы прочитанной половины. Наверное, я напишу Вам под¬робнее об этом собрании, когда толком перечту его. Вы одна из редких моих радостей и в некоторых отношениях единственная, и Вам наверное странно, как это можно, не кривя душой, так долго воздерживаться и отказываться от того, что так близко и дорого. Но я так создан, что пока мучаюсь над чем-нибудь, что надо сде¬лать и что еще не сделано, я вынужден отгораживаться от самого естественного и милого. Это еще продолжается, потерпите, рас¬пространите свое всепрощение на более долгий срок.

Никто из читавших не говорил о незаконченности, о неокон-чательности отдельных стихотворений, никаких недостатков ник¬то не находил, а я по-прежнему поразился богатствам основного потока, питающего стихотворения, одухотворенностью наблюде¬ний, чувств и мыслей, точностью слов и их тонкостью, и относи¬тельной, по сравнению со всем этим, недостаточностью того, что превращает некоторую последовательность строф в отдельно сто¬ящее стихотворение, в самостоятельную форму, в какое-то после¬днее слово по данному поводу. Напрасно я завязал вновь разговор об этом. Я не собирался писать Вам ничего серьезного, а перед отъездом на дачу хотел еще раз сказать Вам, что я люблю Вас, счи¬таю, что Вы одарены настоящим талантом, и верю в