о, Боже! — появившуюся на пороге Элен!3 Всякий раз, мечтая о встрече, я воображал, сколько я всего сделаю и сколько разделю с ней уди¬вительных чудес, и в воображении рисовал замечательные воз¬можности! И вот настает этот чудесный случай, перед которым должно отступить все и дать место единственной редкой встре¬че, — однако продолжается ежедневная жизнь с ее заботами и при¬вычками, и после всех ожиданий и обещаний, данных ей, Элен встречает мое озабоченное и черствое сердце. Я виделся с ней дважды, приближается ее отъезд, и, хотя я предвижу свою безу¬тешность, когда она окажется вне досягаемости, я не пользуюсь оставшимся временем, чтобы еще раз ее увидеть, своего доброго и любимого друга, пока не подготовлю и не просмотрю для Вас тексты.
Ваше упоминание о Голландии и то, что мне рассказала об этом Э<лен>, — весьма кстати4. Не упускайте этой возможности, немедленно хватайтесь за нее. Убедите Ф<ельтрине>лли 1) чтобы сам он не сносился ни с кем из русских издателей за границей и не дублировал Ваших усилий. 2) чтобы согласился стать подставным лицом в будущих объяснениях по поводу тайны, каким образом подлинный текст (романа) попал в русское издательство. Пусть позволит представить дело таким образом, будто его рукопись была сфотографирована и распространялась среди издателей и перевод¬чиков, и в конце концов он уже не мог помешать появлению ори-гинального текста неизвестно где.
Когда я готовил для Вас текст, я перечитал еще раз роман, — после того, как за эти два года слегка подзабыл его. Меня не силь¬но обескуражило открытие, что в его неоднородном составе ко¬личество скучных и бледных страниц превосходит живые и яркие части. Среди нескольких благоприятных отзывов, которые мне удалось просмотреть, я нашел немецкую рецензию, в общем по¬ложительную, но с жалобами на то, что после работ Джеймса Джойса, Фолкнера, Хемингуэя и Музиля5 роман кажется совер¬шенно устаревшим. Не огорчайтесь, если в будущем будет расти число справедливых претензий, упреков в недостаточной ориги¬нальности или порочном академизме. Это скорее заслуга, чем бро¬сающийся в глаза недостаток.
Пришло время, чтобы как раз из области упомянутых совре¬менных имен и течений, богатых поисками, увлечениями, кото¬рые я тоже разделял лет тридцать тому назад, родилось нечто су¬щественное, спокойное, прозрачное, что может дать полное и точ¬ное представление об этих течениях, уже исчезнувших или еще продолжающихся, об их существе и философии, новых перспек¬тивах, которые они видят в будущем и к которым они приходят. Если «Живаго» не стал этим произведением, то он, по крайней мере, послужит толчком в нужном направлении.
Говоря о романе, я думаю о предложении голландцев, то есть о русском издании, надеясь, что у Г<аллимара> дело уже решен¬ное и несомненное. Долгое ожидание книги меня беспокоит толь¬ко с той точки зрения, что за это время не исключена будет веро¬ятность новых попыток сорвать французское издание. Достаточ¬но ли хорошо понимает Г<аллимар> и основательно ли он осве¬домлен, что никакая возможная хитрость или двусмысленность, на которую в будущем меня могут вынудить косвенным давлени¬ем, не должны поколебать принятого им решения? Если ему пред-ложат миллионы отступного, пусть знает, что непримиримая по¬зиция и выход книги принесут ему в десять раз больше. Если его уверяют, что публикация романа грозит мне гибелью, пусть знает, что отсутствие публикации наверняка вызовет еще более страш¬ную расправу.
Мне показали итальянскую книжку. По-моему, она оформ¬лена со вкусом и благородно. Они правы, не деля текст на две кни¬ги, на два тома, как в рукописи, и давая сквозную нумерацию глав, как в неделимом произведении. Последуйте их примеру. Но да¬вать отчество в заглавии (Boris Leonidovitch Pasternak) неуместно, надо просто Boris Pasternak.
Однако перед тем, как вернуться к голландцам и чтению это¬го нескончаемого письма, отдохните немного со своим очарова¬тельным маленьким Обером или своим великодушным мужем, который так благородно переносит печальные и нелепые преврат¬ности, связанные с моим призванием, и не ворчит на Вас за то, что Вы так глубоко в них погружены6.
10 января 1958
Ну теперь о голландцах. Речь может идти только о двух кни¬гах: романе и книге избранных стихотворений, которой в каче¬стве предисловия будет предпослана автобиография. Я абсолют¬но против полного собрания. Что там такого, чтобы воскрешать в памяти и увековечивать? Большая часть моих старых стихов и про¬зы ничего не стоят. Надо выбрать ценное.
Если можно издать русскую книжку в Голландии раньше, чем выйдут переводы романа, и это не будет противоречить юриди¬чески правам иностранных издателей и их отношениям с Фель¬тринелли^ пусть она выйдет чем раньше, тем лучше. Тут нечего тянуть, торопите дело, как только можно7.
Пусть сборник стихов издадут под тем предлогом, что это ко¬пия книги, подготовленной в Гослитиздате два года тому назад, и утверждают, что эта книга, вероятно, уже давно должна была по¬явиться, что машинопись случайно попала в руки издателей и ее печатают без ведома автора.
Если голландские предложения содержат что-либо матери¬ально выгодное, пусть вся прибыль будет отдана в Ваше распоря¬жение, пользуйтесь ею по своему усмотрению, денежные вопро¬сы меня не касаются.
Однако, дорогая Жаклин, напоминая себе, что Вас ждут ра¬дости скорого материнства, его заботы и огорчения, я задаюсь воп¬росом, откуда Вы возьмете время и силы, чтобы взвалить на себя беспокойства, связанные с моими литературными делами.
Может быть, Вам найти помощника или заместителя по рус¬ским делам, оставив за собой только общее наблюдение. Не надо отбирать для сборника много стихов из посланных Вам книг. Двойное, тройное предпочтение последним книгам, начиная с 1940 года. Нужно следить, чтобы сборник состоял из действи¬тельно лучшего, главного, понятного, и больше ничего не надо. Это суровый отбор, требующий от редакторов строгого и тонко¬го вкуса, и снять эту тяжесть с Ваших плеч и доверить выбор кому-то другому я соглашусь только против воли. Лучшими судьями в этом могли бы стать другие члены Вашей переводческой коман¬ды, — что касается стихов, то в первую очередь Мишель. Но что делать, если Элен, Мартинез и все Вы так перегружены? Может быть, Вы привлечете к этой работе кого-нибудь из Ваших рус-ских знакомых в Париже, разумеется, достаточно опытных. (Я все время забываю, что в голландском издательстве должны быть свои знатоки этого дела, за работой которых Вы можете следить и влиять издали.) Я мог бы Вам рекомендовать очень интересно¬го и знающего человека, чтобы посоветоваться по этому вопро¬су, музыковеда и теоретика современной додекафонической му¬зыки Петра Сувчинского, 15 rue Saint-Saens, Paris XV, если бы не боялся, что он окажется слишком снисходительным, восторжен¬ным модернистом, тогда как здесь нужна холодная беспри¬страстность.
Дорогая Жаклин, тут я обрываю свое длинное и утомитель¬ное письмо. Элен уезжает 14-го. В этот зимний вечер я мысленно говорю Вам до свиданья. Завтра утром я скажу эти слова Элен вслух и во всей реальности. Такие живые, значительные прощания и разлуки — смертельная рана, некоторое подобие смерти. Увижусь ли я вновь с Элен, поговорю ли еще раз с Вами? Да осыплет Гос¬подь Вас своею милостью с головы до ног.
Борис
Впервые: «Новый мир», 1992, № 1. — Boris Pasternak. Lettres a mes amies francaises. 1956-1960. Paris, Gallimard, 1994. — Автограф по-фр. (собр. адресата).
1 Письмо 12 дек. 1957 Ж. де Пруайяр писала в постели, потому что плохо переносила начало беременности.
2 Де Пруайяр хотела бы видеть Пастернака крестным отцом своего будущего ребенка в надежде, что тот унаследует его высокие духовные ка¬чества.
3 Элен Пельтье приезжала в Москву на Рождественские каникулы. Сохранилась записка Пастернака к ней 3 янв. 1958 о билетах для нее на «Зимнюю сказку» А. Н. Островского во МХАТе. Ей были переданы выве¬ренные тексты «Доктора Живаго», очерка «Люди и положения», стихов из книги «Когда разгуляется» для русских изданий и юридическая доверен¬ность на ведение дел на имя Жаклин де Пруайяр.
4 Перед отъездом Э. Пельтье в Москву 17 дек. 1957 они с Ж. де Пру¬айяр встретились с проф. Клеменсом Геллером и сотрудниками русского изд-ва Мутона в Голландии для обсуждения изданий «Доктора Живаго» и сб. стихов Пастернака по-русски.
5 Имеется в виду роман австрийского писателя Роберта Музиля «Че¬ловек без свойств», который критика сравнивала с эпопеей Пруста.
6 Пятилетний сын Обер и его отец адвокат Даниель де Пруайяр.
7 В конверт с письмом к Ж. де Пруайяр была вложена записка к Фель¬тринелли 12 янв. 1958, в которой Пастернак просил его не чинить препят¬ствий его поверенной в делах и другу Ж. де Пруайяр в ее намерениях из¬дать русский текст «Живаго»: «Милостивый государь, я не знаю, когда мне представится другая возможность, чтобы высказать Вам огромную при¬знательность за Вашу ослепительную деятельность, объектом и очевид¬цем которой я оказался. Я восхищен осторожностью данных Вами интер¬вью, Вашим бережным отношением ко мне, которое я ощутил в оформле¬нии книги, преподнесенной мне немецким журналистом<...>. Если я тоже, в свою очередь, был Вам в чем-то полезен, хочу попросить Вас исполнить мое желание. Ваши издания так баснословно расходятся, что можно было бы пожелать увидеть мне свою работу напечатанной так, как она была на¬писана, в оригинале. Иными словами, не мешайте мне отдать это дели¬катное дело (сопряженное, может быть, с обстоятельствами, гибельными для меня, как впрочем, и вся живаговская фантасмагория), в заботливые руки моего большого друга Жаклин де Пруайяр в Париже. <...> Я не вижу, чем это может нанести ущерб или противоречить Вашим интересам, если каждый поступающий в продажу экземпляр русского издания будет нести под заглавием обозначение Ваших прав на все иностранные переводы, то есть самое широкое объявление вашего копирайта. Если все-таки моя просьба ущемляет Ваши намерения, тем не менее, прошу Вас, уступите мне, возместив свои убытки за счет статьи 2 договора. Уменьшите про¬центы, которые Вы мне назначили до той цифры, которую сочтете нуж¬ной, но не мешайте мне дать право выпустить от моего имени и пользо-ваться материальными выгодами во всех литературных начинаниях, каса¬ющихся русского текста моих работ, мадам Ж. де Пруайяр и не стесняйте ее в этой деятельности» («Континент», № 107,2001. С. 313-314). На пись¬ме было указание Пастернака воспользоваться им в случае надобности, но оно не было отправлено Фельтринелли, так как, по мнению Ж. де Пру¬айяр, в нем были недостаточно точно определены ее юридические права. Как следует из дальнейшего, Фельтринелли решительно воспротивился этим инициативам.
1484. Л. Л. СЛЕЙТЕР
14 января 1958, Переделкино
14 янв. 1958. Дорогая Лидочка, не могу сказать, как я рад был твоей новогодней открытке! Она пришла 11-го, очень скоро. Верь, честное слово, я не притворяюсь, — я не помню, какие свои пись¬ма я послал тебе, какие нет. Но была в предположении одна просьба к Феде, далекая, гадательная1. Она отпадает. Ничего не надо и никогда не надо
