С. РОДИОНОВУ
29 января 1958у Переделкино
29 янв. 1958 г.
Дорогой мой Николай Сергеевич!
Пишу Вам в постели. Опять со мной обычное мое несчас¬тие, — нога и колено. Страшно мучительно, но, кажется, на этот раз обойдется без больницы. Пользуюсь случаем принести безмер¬ную, безмерно запоздалую благодарность Валерии Дмитриевне за Пришвинские (и — наполовину ее) «Глаза земли»1. Я их стал чи¬тать еще летом, будучи в Узком, и поражался, насколько афоризм или выдержка, превращенная в изречение, могут много выразить, почти заменяя целые книги. Но потом кто-то у меня зачитал кни¬гу, и я надолго с ней расстался. Конечно, я потом припомню, чья это вина, и добуду ее назад. Я Вас обоих (ничем насильственно не соединяя Вас) страшно люблю и пишу Вам эту записку в слезах. Я плачу оттого, что во-первых больно мне, затем оттого, что за стеною играют Скрябина2, главным же образом, от восторга: от сознания того, какую стройность вложил Бог в жизнь каждого, почти как бы выстроив из нее церковь Себе3 (если только в этой мысли нет ереси или кощунства).
Николай Сергеевич, в Астаповском отрывке4 постоянно повто¬ряется опечатка, которая сохраняется, сколько я ее ни выправляю. Тут не два раза «успокоился», а первый раз успокоился, второй же раз — упокоился, т. е. таким образом фразу следует читать так: «Было как-то естественно, что Толстой успокоился, упокоился у дороги» и т. д. Со мной случилось много баснословно непредвиденного, и это, кажется, на всю жизнь будет иметь такое же неожиданное продолже¬ние, — я говорю о судьбе моих работ и о душевных нитях, которые ко мне вдруг неожиданно протянулись с разных концов света.
Крепко Вас и В. Д. целую. Пусть она простит меня. Ваш Б. П.
Впервые: Борис Пастернак. Доктор Живаго. Избранные письма. — Ав¬тограф (Музей М. М. Пришвина в Дунине). Письмо написано карандашом.
1 М. М. Пришвин. «Пгаза земли». М., 1957. Книга составлена из днев¬ников Пришвина после его кончины вдовой писателя Валерией Дмитри¬евной.
2 В соседней комнате играл Станислав Нейгауз.
31 Кор. 3, 16—17: «Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят; а этот храм — вы».
4 Речь идет о гл. 14 (ч. «Девятисотые годы») очерка «Люди и положе¬ния», посвящ. поездке в Астапово в ноябре 1910 г. на похороны Льва Тол¬стого.
1489. Е. Е. ТАГЕР
30 января 1958, Переделкино
30 янв. 1958
Дорогая Елена Ефимовна, помимо благодарности, которую вызывают Ваша тревога, участие и то неисчислимо многое, что Вы сделали для меня в эти дни1, я лишний раз убеждаюсь, как я бездушно эгоистичен, потому что и сотой доли достигнутого Вами не только ни для кого не сумел бы сделать, но считал бы немысли-мым и неисполнимым.
Хотя нога у меня очень болит и очень тяжелы наполненные бессонницей или кошмарами долгие ночи, но на этот раз все-таки это не так страшно, как было недавно, с попутными трудностями, но не дошедшими до осложнений. Зина умело, уверенно и почти с гениальной удачей заменяет мне больницу. Я думаю, все обой¬дется и по счастию, на этот раз требуется только терпение2.
Ах, как ничтожен и неисправим человек, несмотря ни на ка¬кие уроки! После летнего напоминания я больше должен был це¬нить каждую минуту здоровья и за полугодовую отсрочку успеть «накатать» что-нибудь не хуже нового Живаго, а я жил ажиотажем вокруг старого и ничем не оправдал упущенного времени. Я пишу Вам глупости, это все лишнее и совсем неинтересно. Ваша добро¬та удивляет меня, вот все, что я хотел Вам сказать. Привет Евге¬нию Борисовичу. Зимой Синявский познакомился со мной3 и страшно тепло отзывался о нем.
Без конца благодарю Вас. Ваш Б. Я.
Впервые. — Автограф (РГАЛИ, ф. 2887, on. 1, ед. хр. 398).
1 Е. Е. Тагер договаривалась и возила к Пастернаку врачей и лекар¬ства. К. И. Чуковский, навестивший Пастернака 1 февр. 1958 г., записал в дневнике о знакомстве «у постели Бор. Л-ча с Еленой Ефимовной Тагер, очень озабоченной его судьбой. Мы сговорились быть с нею в контакте. Сегодня и завтра я буду хлопотать о больнице. О Кремлевке нечего и ду¬мать. Ему нужна отдельная палата, а где ее достать, если начальство про¬должает гневаться на него» (Дневники. 1930-1969. М., 1994. С. 263).
2 Пастернак был помещен в больницу MK в Давыдкове 8 февр., и вскоре писал оттуда Е. Е. Тагер: «Дорогая Елена Ефимовна! Вы фантастка и чудач¬ка. Нельзя так. Я на земле, меня окружают физические условия. Не затруд¬няйте их. Мне некуда повернуться, и все нужные вещи вместе с чемоданом остались в кладовой. Умоляю Вас, не безумствуйте больше. Мне труднее от этого, а не легче. Возвращенные веши я получу от Вас, когда выздоровею, а сейчас некуда их положить. Не сердитесь. Спасибо. Ваш Б. Я.» (РГАЛИ). Там же сохранилась более поздняя записка Пастернака из Переделкина с приглашением Тагеров в гости: «Милые Елена Ефимовна и Евгений Бори¬сович, в воскресенье будет толкучка и я буду более раздражителен, чем обыч¬но. Приходите лучше завтра, в субботу 2-го, в час дня, в промежутке между моими часами занятия и прогулкой. Ваш Б. Я. 1 авг. 1958».
3 Речь идет о приходе А. Синявского к Пастернаку в конце 1957 г. О его разговоре с Пастернаком см. коммент. 7 к письму № 1441, написанному непосредственно после чтения статьи Синявского о поэзии Пастернака.
1490. Л. Л. СЛЕЙТЕР
24 февраля 1958, Давыдково
24 / II / 58. Дорогая Лида, не удивляйся тому, что я долго не отвечал тебе. Месяц тому назад у меня снова разыгрался ужасный мой радикулит или трофический неврит правой ноги (бедра и ко¬лена) и, вследствие того, что степень болезненности и вызывае¬мые ею внутренние непорядки и температура кажутся каждый раз загадочными, я, несмотря на нежелание, — опять в больнице. Боли в ноге уже не такие адские до обморока, как первые две недели. Преодолевая ее приступы, начинаю ходить. Это у меня третий раз. Было в 1940 году и в прошлом, и опять повторилось. Пока я бы¬ваю здоров, я своими руками сдерживаю валящиеся друг на друга противоречия моей жизни, когда же я заболеваю, начинается их ничем не препятствуемый обвал. Как все это трудно, сказочно и ужасно. Пиши мне по-прежнему на дом. Страшно рад устраивае¬мой вами папиной выставке1. Твой Б.
Впервые: Письма к родителям и сестрам. — Автограф (Pasternak Trust, Oxford). Открытка написана карандашом.
1 Выставка работ Л. О. Пастернака была устроена в Музее Ашмолеан в Оксфорде.
1491. А. А. БИСКУ
24 февраля 1958, Давыдково
24 февраля 1958 г. Дорогой Биск, я лежу с приступом страш¬нейшего неврита правой ноги в больнице. Знакомые носят мне сюда разные книги. Среди них принесли вчера Вашего парижского Риль¬ке1. Я прежде никогда не видел Ваших переводов. Если бы я знал их раньше, я бы расстался с убеждением, что Рильке еще не знают по-русски и не имеют о нем представления. Самое существенное и не¬уловимое Вами передано с редкой удачей. Поздравляю Вас со всем тем большим и недостижимым, что завоевывает такая победа.
Ваш Б. Пастернак
Впервые: газ. «Новое русское слово». Нью-Йорк, 16 марта 1958. — Автограф (собр. адресата).
Александр Акимович Биск, поэт и переводчик. Первую книгу своих переводов из Р.-М. Рильке издал в Одессе в 1919 г.
1 Книгу переводов А. Биска из Рильке, изданную в Париже в 1957 г., Пастернаку прислал его сын, французский поэт Аллен Боске.
1492. А. И. ПУЗИКОВУ
4 марта 1958, Давыдково Дорогой Александр Иванович!
Я сам своими частыми заболеваниями и больницами так на¬доел себе, что наверное, еще больше должен был надоесть Вам и самым близким людям. Я не верю в возобновившееся шевеление вокруг моего стихотворного сборника и толки о возможностях напечатания романа. Никогда этого не будет, ни к чему эти разго¬воры не поведут.
Но и мифы о моей мнимой самостоятельности преувеличе¬ны. Раньше или позже и, может быть, довольно скоро, мне пона¬добятся большие деньги. Как хорошо было бы, если бы, как в бы¬лые годы, вместо гаданий о вещах неосуществимых издательство согласилось переиздать мои переводы Шекспировских трагедий, как в сборнике 1958 года1. Скажите 0<льге> В<севолодовне>, что Вы вообще думаете о моих делах, если тут есть что-нибудь думать. Сердечный привет. Преданный Вам Б. И
4 марта 1958
Впервые: Ивинская. В плену времени. — Автограф (собр. И. И. Еме¬льяновой). Письмо было написано в больнице и отдано Ивинской для передачи Пузикову, но осталось у нее.
1 Ошибка публикатора: надо 1953 г. Имеется в виду сб.: Вильям Шек¬спир. Избранные произведения. М., Гослитиздат, 1953, куда вошли все переведенные Пастернаком трагедии. В бумагах Пузикова сохранилась аналогичная просьба, обращенная к директору издательства Г. И. Влады¬кину, отправленная полгода назад, но также оставшаяся без внимания: «Уважаемый Григорий Иванович! Мне требуются деньги, в размерах, мне кажется, заслуженных долгою и небесполезною моею переводческой ра¬ботой. Я бы избежал неприятности обращаться к Вам, если бы резким скач¬ком не были недавно занижены вчетверо поспектакльные отчисления, почти на нет сведшие этот источник заработка. Не сочтете ли Вы возмож¬ным переиздать в 1953-м году вышедшую книгу: Вильям Шекспир. Из¬бранные произведения. Гослитиздат, Москва, 1953 полностью или в час¬ти, касающейся меня и содержащей семь трагедий Шекспира, и не согла¬ситесь ли Вы поручить, чтобы со мной заключили договор на это переиз¬дание? Б. Пастернак. 17 ноября 1957» (собр. Т. А. Пузиковой).
1493. О. В. ИВИНСКОЙ
Середина марта 1958, Давыдково
Если столько разговоров об отдаленном будущем1, пусть в ближайшем, не собственными силами, но при опоре на какое-нибудь очень решительное распоряжение сверху (Н. С.?2) добьет¬ся моего помещения единственным больным в двухкоечную пала¬ту в первом отделении, но с ручательством, что этот порядок бу¬дет выдержан до конца, и мне не поместят соседа. Хотя это (даже мне) кажется преувеличенным притязанием и чем-то неслыхан¬ным, я достаточно поработал, чтобы это исключение заслужить. Тогда я разложу свои вещи и книги в таком отдельном помеще¬нии, постепенно займусь чем-нибудь своим, и, Бог даст, с течени¬ем времени приду из больного состояния в здоровое. Надо толь¬ко, чтобы до четверга, когда я жду к себе Фед<ора> Ив<анови>ча, он запасся должными твердыми и действенными полномочиями сверху, а может быть даже и сговорился по телефону. Вот это (по-мещение одиночным больным в малую палату) было бы интерес¬но, а все прочее пока маловажно.
«Наш» или «чужой» и т. д. Странно, что для того, чтобы быть нашим, русским и т. д., нужно, при подверженности таким ост¬рым приступам, разъезжать и смотреть, а если не ездить и сидеть спокойно дома, ты будешь голландским или аргентинским. Ис¬кренне хорошее отношение к человеку должно заключаться в том, чтобы
