бы их. И как она дра-матически наполняла эти формы, какой подлила в них краски! Эти превращения были вызваны героическою чертою обоих, готовно¬стью к подвигам, тягой к большому.

Это (даже, как Вы видели, у людей гениальных, при ранней начитанности и очень хорошем воспитании) явление юношеского ораторствования, чтобы не сказать фразерства, все равно, деланно ли озорного или мнимо унылого толка, в Вашем особом случае очень велико. Это ставит Вас в ложное положение. Излишней хлесткос-тью рифм, сплошь как на подбор безукоризненных, Вы отпугивае¬те* от содержания, слишком еще молодого и неокрепшего, слиш¬ком небольшого, чтобы оно могло стать заметным и остановить на себе внимание, чтобы перевесить действие слишком громкой вне¬шности и притянуть, привлечь от нее к себе. Это ведет к недоразу¬мениям. Смысл сказанного не то, что понятно, но даже слишком точно и понятно, терминологически понятно, кажется непонятным только потому, что становится не сразу понятным от оглушения и отвлечения в сторону и оставляет это впечатление и в следующие минуты. Трудно представить себе истинное горе, достаточно траги¬ческое для тона столь окончательного и определенного, это как если бы о некотором несчастий мы узнавали не из полуобморочных кри¬ков падающего без сознания, но из анкетной графы о звании, хо¬лодно заполненной словом «самоубийца».

Это я все говорю для того, чтобы в самых-самых общих чертах заключить следующим наблюдением. Все эти, не по Вашей вине и воле еще необжитые и потому не в меру гулкие и чересчур простор¬ные формы вдруг наполняются и становятся правдивыми и возбуж¬дающими участие к концу, в коктебельских стихах осени 1955 г. Здесь строчка: «Это пропасть на пропасть глядит» помимо того, что она очень хороша и сильна, еще, кроме того, убеждает. Ей веришь, как говорящей о чем-то действительном, между тем как такие же или еще более красноречивые строки на предыдущих страницах вызы¬вают улыбку или отчуждают своей бездоказательностью.

Вообще стихи этих последних страниц (вместе с тюльпанами и рынком в Л.) — живые, настоящие. Я сейчас перечислю Вам на¬звания и отдельные строчки, выделившиеся в чтении и понравив¬шиеся мне, а пока еще вот что.

Если Вы думаете не то что продолжать писать стихи испод¬воль, но даже если бы Вам пришлось теоретически писать о по¬эзии, мне думается, Вам нужно сломить что-то в себе и перестро¬ить свои понятия о ней в большем соответствии с тем, что Вы но¬сите в себе, смелее, скупее и существеннее.

Вот что мне понравилось (отдельные строчки и цельные сти¬хотворения).

Мертвые души из мертвого дома…

В нашем чаду Чаадаев и Чацкий

Чем прозябание по-обезьяньи…

Пьером Безуховым быть бы я мог.

Правит бульварами жизни моей (милиционер)

Сейсмограф. Кито. Все стихотворение о Ст<алине>.

Я не принадлежал к числу… Пляж. Гетто… И в больших бала¬хонах… Здесь плывут облака… Тополей запыленных. Сонет со сло¬еным небосклоном. Гуляка я или аскет. Бессонницей пусть невра-ст<еник>. Окна безумием застеклены. Измена марту и природе, измена самому себе. Стихи рождаются (Вы читали раньше). Но это жизнью мы зовем. А кладбище зовем вселенной. Сонет с пи¬ретрумом. Сегодня я брожу в тоске. И водоросли на песке, и недо¬росли в море. Со сфинксов снег счищают бурый. Иду я по лужам. Я припоминаю, и вдруг под ботинком… мне переводная откры¬лась картинка (не словесность, но реальное сходство, яркость, обнаруживавшаяся из-под сошедшей пленки). Мне нравится нео¬бозримый пляж. Сумрак рентгеновского кабинета. Первобытная складка. Эти пропасти так мне знакомы. В лунном иск. света. Март казался случайною смесью. То ли песня. Тюльпаны.

Но все, что я говорю, так ведь произвольно! И разве я непо¬грешим? Кроме того, мы столько еще раз увидимся, и я договорю на словах, если это понадобится, чего не дописал. Обнимаю Вас.

Ваш Б. П.

Впервые: Пастернак. Об искусстве. — Автограф (собр. адресата).

1 Речь идет о подборке стихов Вяч. Вс. Иванова, далее в письме дают¬ся цитаты из них. Стихи остались неопубликованными.

2 В трактате «Государство» Платон рисует идеальное общество, в ко¬торое входят философы, музыканты и математики, но нет художников и поэтов.

3 Из «Послания пролетарским поэтам» Маяковского. См. коммент. 1 к письму № 1281.

4 В части девятой «Варыкино», гл. 6, Живаго отмечает в дневнике, как много зависело в лицейских стихах Пушкина от размера: «в стихах с длинными строками пределом юношеского честолюбия был Арзамас, же¬лание не отстать от старших», стихи с короткими строчками пробуждали в подростке «всего будущего Пушкина» (т. IV наст. собр.).

5 Выписки из ранних стихов А. Блока и пометы на полях первого тома изд. «Алконост» собраны в заметках «К характеристике Блока», 1946 (т. V наст. собр. С. 363).

1520. А. А. РОМАШОВОЙ

2 июля 1958, Переделкино

2 июля 1958

Дорогая Александра Александровна!

Смерть Бориса Сергеевича была для меня неожиданным го¬рем и ударом. Я только что вышел из больницы после вторичного продолжительного рецидива прежней мучительной болезни и едва еще ходил. Среди прочих удовольствий, которые я себе рисовал и которыми себя тешил в будущем в случае полного выздоровления (во что я плохо верил, — нога болит у меня постоянно, болит и сейчас), была давняя моя мечта о моем сближении с Вами обо¬ими, — помимо всего общеизвестного, что заслуженно говорится о таланте Ромашова, я всегда ценил его богатую наблюдательнос¬тью беседу, знание жизни и немногословное остроумие.

О его кончине я узнал стороною, случайно и с запозданием. Говорили, что он умер на юге, в Крыму, и что будто бы Вы еще там. Я подходил в те дни к воротам Вашей дачи, — у Вас все было глухо, безлюдно — вероятно я хотел на словах или письменно вы¬разить Вам мое живое, живое несколькими вместе пережитыми подробностями, соболезнование.

Но если бы даже я лучше и точнее знал о дне похорон или о подготовке общего некролога, я не мог бы тогда поехать в город не только потому что был еще болен, а потому что отношения мои с Союзом так испорчены и непрочны, что лучше мне туда не яв¬ляться.

Простите, что этим неурочным письмом я бережу Вашу све¬жую рану, но не написав его, я не осмелюсь поздороваться с Вами на улице, как это было на днях близ конторы, когда завидев Вас издали, я свернул в сторону, чтобы не попадаться Вам на глаза. Не думайте, что я бесчувственен и безразличен к памяти Бориса Сер¬геевича и Вашему страданию.

Ваш Б. Пастернак

Впервые. — Автограф (РГАЛИ, ф. 2246, on. 1, ед. хр. 639). О близком соседстве по Переделкину с Б. С. Ромашовым и его же¬ной см. письма к ним № 1131 и 1456.

1521. Э. ПЕЛЬТЬЕ-ЗАМОЙСКОЙ

8 июля 1958, Переделкино

8 июля 1958

Дорогая Элен, от Б. Парена я узнал, что книга вышла и он мне послал ее, но я еще не получил1. Ваша вырезка из журнала «Е11е» до меня благополучно дошла2, дачный адрес прекрасно вы¬полняет свои обязанности, сообщите об этом Жаклин. Я хочу на-писать ей открытку, но трудно впихнуть все, что надо сказать, в этот маленький кусочек картона3. Мною овладело нетерпение, достойное порицания, ожидание посланной книги и новостей от Вас делает меня мерзко несчастным.

Я предположительно догадываюсь, что Фельтринелли, не об¬ращая внимания на мои требования, тем не менее вмешается в планы Жаклин, касающиеся баранов, и их расстроит. Как это меня огорчает! Что она сделает тогда с моими рукописями, существую¬щими в единственном экземпляре и доверенными ей с бараньей целью, и которых больше нигде нет?4

Я Вам уже говорил, что Альбер Камю оказал мне честь своим сердечным и великодушным письмом. Супруги дю Буше предлага¬ют под редакцией Рене Шара перевести достаточное количество моих стихов, чтобы составить из них том избранных стихотворений.

Я думаю, что они должны обратиться к Жаклин за выверен¬ными текстами стихов и по вопросу их выбора5. Я должен повто¬рить, что на всем протяжении моей жизни М. Окутюрье оказался единственным и первым из всех переводчиков на все языки, чьи поэтические переложения я бы заранее авторизовал без какого-либо ограничения. Но это случай несравнимый.

Если 0<льга> Вам пошлет несколько моих стихотворений, написанных после больницы, знайте, что эти безделушки переда¬ются Вам только для того, чтобы Жаклин по своему усмотрению включила их в сборник еще более ничтожных рифмованных ме¬лочей.

Некий Eug. М. Kayden из университета South Sewanee Tennessee USA посылает мне свои переводы Пушкина в октябрь¬ском ном<ере> Sewanee Review 1942 и просит прислать ему мои стихотворения, написанные после 1945 года, для книги, задуман¬ной как 100 лучших моих стихотворений в его переводе6. Я не мог сдержать поток слез, узнавая строчки П<ушкина> в английских отголосках. Но вот и все. Я не могу быть им судьей, но думаю, что это должно быть прекрасно. Может быть, Вы или Жаклин захоти¬те изучить это предложение, тем более, что просьба прислать ори¬гиналы все равно приводит к ней.

Между тем, как у Ж<аклин> нечаянная радость7, я подавлен мыслью о тех мучениях, которым в любую минуту готова меня подвергнуть моя нога, и о своей полной отрезанности из-за «за¬навеса», по другую сторону которого такой праздник для меня в эти минуты, а ко мне ничто из этого не доходит.

Впервые: Boris Pasternak. Lettres a mes amies francaises. 1956-1960. Paris, Gallimard, 1994. — Автограф по-фр. (собр. адресата).

1 Изд. Галлимара послало экз. «Доктора Живаго» на адрес Союза пи¬сателей и до Пастернака он не дошел.

2 Пастернак для конспирации называет в открытке модный журнал «ЕИе» источником вырезок из газет и журналов, касающихся выхода ро¬мана.

3 Открытка к Ж. де Пруайяр была написана в тот же день 8 июля («Новый мир», 1992, № 1).

4 Речь идет о русских изданиях сб. стихов и романа у Мутона в Гол¬ландии, которые Пастернак называет «баранами» (mouton по-русски «ба¬ран»). Он писал об этом Ж. де Пруайяр: «Я косвенным путем узнал (лучше сказать, я подозреваю), что Фельтринелли вмешается в Ваши планы, ка¬сающиеся баранов, которые я так хотел сохранить для Вас! Неужели моя мечта о том, чтобы удивительное счастье и удача, которые Вы мне при¬несли, окупились материально и возместили Ваши труды в течение цело¬го года, — эта моя мечта никогда не осуществится из-за Фельтринелли? Жить в полном неведении о том, что тебе дорого, и не иметь возможности что-либо сделать и изменить! Извлеките, по крайней мере, какую-нибудь пользу из того, что единственные рукописи, нужные для бараньей книги, биография и сверенная подборка стихов есть только у Вас и ни у кого боль¬ше! Известите Фельтринелли, чтобы он придерживался Ваших материа¬лов, советовался с Вами и Вас слушался, иначе издание будет испорчено» (там же. С. 144).

5 О сб., который хотел составить Сувчинский и его друзья, Пастер¬нак писал Ж. де Пруайяр 26 июня 1958 и в письмах № 1515 (коммент. 7), 1529.

6 Ж.